Соленый чай

- Аккерман!       Девушка, кажется, готова уже рвать и метать, когда снова слышит свою фамилию, произнесенную так сухо, почти лениво, но в то же время очень строго.       Микаса пару секунд медлит, явно собираясь с духом, чтобы не выйти из себя. Она уже чувствует знакомое раздражение, нарастающее с каждым новым глупым приказом. Брюнетка неторопливо оборачивается, борясь с желанием упереть ладони о бедра. В конце концов, она перед капралом стоит…       Мужчина, разумеется, замечает нервозность своей подчиненной, но виду не подает. Разве что, словно назло, медленно подносит чашку чая к губам и делает глоток, чуть прикрыв глаза. В голове Микасы проскальзывает мысль о том, что он наверняка сейчас улыбается. Ривай, даже сидя в кресле, держит осанку: ровная спина, подбородок чуть приподнят. Он будто палку проглотил и теперь не может согнуться!       Азиатка решает, что так капрал пытается хоть как-то казаться выше. Ну, или просто не сутулиться, чтобы не выглядеть еще меньше, чем есть. Ей приходится прикусить щеку изнутри, чтобы не усмехнуться. - Аккерман, завари еще чаю, - Ривай ставит пустую чашку перед собой на стол.       Он даже не смотрит на девушку, которая борется с собой, чтобы не бросить тряпку в капрала.       Такое чувство, будто этим утром он поставил перед собой цель вывести Аккерман из себя. Причин такого «внимания» девушка понять не может, но совсем не рада, что именно ей с самого начала дня приходится возиться со шваброй и ведром в кабинете Ривая.       Сам он кропотливо копается в бумагах, иногда что-то помечая. Однако Микасе нередко кажется, что Ривай просто играет в занятость…       Девушка хмуро берет со стола хрупкую фарфоровую чашку. Его любимая.       Микаса сверлит взглядом капрала, возмущенная тем, что вот уже битый час ей приходится торчать с вечно всем недовольным Риваем в одной комнате и драить и без того чистые полы…       Он поднимает глаза от бумаг, словно чувствуя на себе убийственный взгляд подопечной. Микаса даже не вздрагивает и глаза отводить не спешит. Она поджимает губы и уже хочет спросить Ривая о том, является ли все это каким-то наказанием, как он сам произносит: - Кипяток в чайнике.       Брюнет кивает в сторону тумбочки у двери и кладет подбородок на сцепленные в замок руки. Возможно, Аккерман лишь кажется, но в его обычно холодных глазах она вдруг замечает хитрые искорки. Может, на его губах нет улыбки, но она читается в этом взгляде.       Следит за каждым шагом, который делает Микаса. А девушка этого старательно не замечает, пытаясь забыть, что выглядит она совсем не так, как должно выглядеть перед капралом: рукава рубашки закатаны до локтей, на ее голове – глупая косынка, а волосы уже давно выбились из-под ткани и теперь лезут в глаза. - Ты можешь двигаться резче? – колко интересуется мужчина, откинувшись на спинку кресла.       Микаса, стоя к нему спиной, позволяется себе раз десятый за день закатить глаза и скорчить недовольную рожицу. - Напротив тебя висит зеркало, а я пока еще отлично вижу, Аккерман!       Она быстро поднимает голову, проверяя слова капрала. На Микасу смотрит ее отражение: помрачневшая девушка, которая, кажется, больше всего на свете сейчас мечтает о том, чтобы сквозь землю провалиться. А за ее спиной, за столом у окна, сидит невысокий брюнет и пристально наблюдает за Аккерман.       Это служит ей очередным подзатыльником. Микаса торопливо хватает с подноса чайник, вода в котором еще не успела остыть, заваривает чай. Уже который раз за день…       Аккерман с горькой усмешкой думает о том, что за один день, проведенный с Риваем, она вполне может научиться заваривать чай быстрее всех в корпусе разведки. И при этом именно такой чай, который придется по вкусу капралу: такое чувство, будто он пьет этот напиток лишь при определенной концентрации сахара, которого класть приходится немало. - Знаешь, мы, наверное, перебьем всех титанов быстрее, чем ты принесешь мне чай, - не сводя глаз с девушки, решает Ривай.       Микаса впопыхах хватает с подноса одну из баночек и насыпает в чай около пяти чайных ложек сахара. Крепче сжимает челюсти, чтобы лишние слова случайно не сорвались с языка, и ставит чашку, полную до краев, на стол перед капралом.       Он благодарит подчиненную быстрым кивком, словно давая понять, что она может вернуться к другим своим делам. Но когда Микаса уже отворачивается от брюнета, тот вдруг вкрадчиво спрашивает: - Аккерман, ты влюбилась?       Она застывает на месте, ошарашенная подобным вопросом. По телу вдруг разливается жар, щеки в смущении пылают. Микаса изумленно моргает, не в силах что-либо ответить. Брюнетка медленно, все еще пребывая в шоке, оборачивается на капрала. - Что, сэр? – тихим, охрипшим от долгого молчания голосом спрашивает она.       Аккерман надеется, что ослышалась, а Ривай, повторив вопрос, развеет эти дурацкие сомнения. Но он лишь измученно вздыхает и вновь произносит: - Я спросил о том, Аккерман, влюбилась ли ты?       Неприятное чувство мешает Микасе придумать адекватный ответ, и она, качая головой, будто отгоняя дурные мысли, спрашивает: - К чему подобный интерес, сэр?       Микаса вопросительно смотрит на абсолютно спокойного капрала, совсем не пытаясь скрыть своего изумления. А Ривай в ответ лишь молчаливо протягивает ей свою чашку с чаем… - Попробуй, - поясняет он, видя недоумение подчиненной.       Она без слов принимает чашку из его рук и подносит ее к губам, а Ривай возмущенно фыркает. - Боже, - выдыхает он, спрятав лицо за ладонью, - могла бы отлить в чистую кружку! Никакого понятия гигиены!..       Аккерман игнорирует это замечание и делает глоток… о чем сразу же жалеет.       Ее лицо кривится так, будто девушка только что проглотила половину лимона. От вкуса, который Микаса ощущает, ее начинает чуть подташнивать, а желание попить воды становится почти нестерпимым. - Соленый! – жалуется брюнетка, оглядывая кабинет в поисках графина с водой.       Только вот графина нет ни на столе капрала, ни на тумбочке, а тем более его нет на книжном шкафу…       Капрал кивает, положив ногу на ногу. Он смотрит перед собой невидящим взглядом, наверное, все еще испытывая этот отвратительный вкус противного соленого чая… Ужасно. А Микаса еще и глоток не маленький сделала. - Вылей этот кошмар в окно, - с отсутствующим видом просит Ривай, поднимая взгляд на девушку, которая с отвращением смотрит на чашку с гадким напитком. – Таким чаем и пытать можно!       Аккерман мысленно с ним соглашается и спешит открыть окно. На губах чувствуется соль, и их хочется ополоснуть водой. Микаса корит себя за то, что в спешке перепутала сахар с солью… Но, в конце концов, теперь будет повод не насыпать их в одинаковые баночки!       Девушка берет со стола чашку, собираясь выплеснуть ее содержимое в окно… - Может, ты в меня влюбилась, Аккерман? Мы весь день наедине, - вдруг вырывается у капрала, который изучающе смотрит на девушку.       Чашка вылетает из рук Микасы, и она не знает, чему удивляться больше: словам Ривая или тому, что она пульнула в окно его любимую кружку…       Девушка едва заметно вздрагивает, когда фарфор разбивается о землю рядом с клумбами. Она виновато смотрит в пол, внимательно изучая деревянные доски. Микаса готовится к тому, что сейчас ее приговорят к пожизненной уборке, и жмурится.       Азиатка слышит, как Ривай поднимается с кресла и встает рядом с ней. Он смотрит в окно на осколки, валяющиеся на земле, а Аккерман почему-то кажется, что капрал обязательно даст ей подзатыльник за разбитую любимую чашку. - Это на счастье, - лишь выдыхает он, чем сильно удивляет Микасу.       Она поднимает глаза и изумленно смотрит на капрала, стоящего рядом. Ривай просто качает головой, пожимает плечами и переводит взгляд на ошарашенную девушку: - Главное, чтобы цветы не завяли, и чтобы ты меня больше подобным чаем не пыталась напоить. Я все с первого раза понял, Аккерман. Я запомню, что не безразличен тебе теперь.       Капрал, на губах которого вдруг появляется призрачная улыбка, отворачивается прежде, чем раскрасневшаяся Микаса успевает опомниться. Она все еще не может произнести связно и пары слов, настолько смущенная и потрясенная своим дурацким положением…