***
Зашёл в комнату, потянулся, сказал, что очень устал, заметив, что она и глаз не сомкнула, и лёг. А минут через пять инсценировал свой храп. Теперь осталось ждать, когда её внутренняя хрень решит перейти на диван. И я ждал. А мысли вокруг меня летали, заставляя фантазию рисовать страшные картинки. Что с ней происходило, я не понимал. Интернет говорит разные вещи, начиная с различных мозговых нарушений и заканчивая злокачественной опухолью головного мозга. И хоть она мне практически никто, но, читая разные статьи, мне впервые в жизни стало страшно. У меня много умирало родных, но я не придавал этому большого значения. Даже тот же дедушка, который баловал меня, всегда звал в гости и просто-напросто спрашивал: «Как у тебя дела, внучок?». Хорошо было бы, если бы приходил к нему в гости просто так и не клянчил бы деньги. И почему я был таким идиотом и не ценил всего этого? Ведь рядом был самый добрый и искренний человек на свете. Но почему понял это только сейчас, когда его нет? И я даже помню, что он мне сам когда-то давно говорил, чтобы мы ценили мгновения, потому что они больше не повторятся. Я не вникал в его слова. Девушка резко приняла сидячее положение и, не теряя ни минуты, содрала с ног одеяло, и, перекинув их на край, я с нетерпением ждал, когда... Прерывистый визг, частое дыхание, словно воздуха не хватало. Руки к лицу, а я уже возле неё пытаюсь успокоить, обнять, но она отворачивается, вырывается, как уж. — Тихо-тихо, — кричу я, пытаясь удержать руки от её бледного лица, но она сопротивляется и, отталкивая, качает головой. Я понял, что у неё истерика, и мне ничего не оставалось делать, как дать ей пощёчину. Её голова слегка мотнулась в сторону, глаза пугающе широко раскрылись. Девушку трясло, но уже не так сильно, как прежде, и, как только она медленно повернула голову ко мне, в едва ясном взгляде застыла пелена слёз, которые потоком заструилась по щекам. — Всё-всё, — прошептал я, притягивая её к себе, — успокойся. Она была словно маленьким испуганным котёнком и в поисках защиты жалась ко мне, будто я был единственном дорогим человеком на земле. Её тоненькие ручки слегка приобняли меня за торс, а пальчики блуждали по спине. Сама она рыдала так сильно, что внутри меня всё ныло от сознания того, что я натворил. — Я... я... — пыталась она что-то сказать. Её всё так же душили слёзы, она дрожала мелкой дрожью и бубнила непонятные слова. А вдруг... вдруг я её напугал, и она теперь навсегда останется заикой? Вдруг... — Всё хорошо. Не плачь, я рядом, — успокаивал я её, как только умел, поглаживая по спине, а она, дрожа, кивала. — Ложись под одеяло. — Не... не... не... — вновь сделала она попытку что-то сказать, но я не понимал, и, когда она посмотрела на меня, а после — на кровать, до меня начало доходить. — Обещаю, что не трону тебя, — нетерпеливо проговорил я, толкая её в постель. — Давай скорее, ты вся дрожишь. Она без промедления залезла под одеяло, а я, устроившись рядом, слегка приобнял её. Она ещё дрожала, а я внутри выл от своей тупости и напрасной мести. И зачем мне это? Ну, не нравится мне она, но не доходить же до крайностей! Да и кто же знал, что этот «народный метод» безболезненный?! Дурак! — Спа... спа... спа, — пыталась сказать она мне «спасибо». Дебил. Она сказала тебе спасибо за то, что ты её напугал. — Не за что, — тихо ответил я, и в благодарность она легла мне на грудь и прижалась ещё крепче. Конченый долбоёб. — Может, принести воды? — пытаясь хоть как-то унять разбушевавшуюся совесть, предложил я. Она покачала головой и задышала глубже, пытаясь справиться с икотой. Я задышал вместе с ней в унисон, поддерживая её и успокаивая себя. Так и хотелось вскочить и признаться во всём. Ведь это я! Я сделал с ней такое. Это я напугал её так, что она не может успокоиться уже целых полчаса! И почему я такой кретин? POV Джейт Мне снилось что-то приятное, теплое. Непонятно, может быть, я была на пляже и купалась в щедрых солнечных лучах. А может, просто сидела у камина в кресло качалке укутанная в тёплый шерстяной плед и наслаждалась тёплом. Кто знает? Да и неважно это. Ведь главное, что было хорошо. Глаза открывать абсолютно не хотелось, так как чувствовала: если открою их, то вновь придётся привыкать к проблемам, слушать ругань и при этом делать вид, что у меня всё в порядке. Вновь надеть эту душную маску и улыбаться. Но хотелось мне или нет, всё равно пришлось пойти на это, и, когда увидела голого спящего мужа перед собой, я была в лёгком шоке. А когда осознала, что сплю на его груди, залилась краской. События прошлой ночи быстро сложились у меня в голове, и я тихо, чтобы он не проснулся, вступила на пол и, обнаружив на полу сухую тряпку, удивилась. Что она здесь делает? Я точно помню, что, когда приходила, её здесь не было. Решив, что выясню это потом, на цыпочках вышла из комнаты, и, как только дверь захлопнулась, я... — Бык тупогуб, тупогубенький бычок, у быка бела губа была тупа, — на одном дыхании проговорила я и вздохнула. От вчерашнего заикания ни осталось и следа. И всё благодаря Бэку. Если бы не он, я бы всю ночь проревела. Но с чего вдруг такая забота? Разве я ему не противна? Да и неважно это. Ведь главное, что успокоил. При взгляде на часы моё настроение тут же поднялось вверх. Я успею.***
Толкнув дверь ногой и крепче обхватив поднос руками, я направилась к кровати, где, всё ещё тяжело дыша, спал он. — Кхм, — кашлянула я, пытаясь его разбудить, но он не услышал, и тогда, легонько толкнув его, позвала: — Бэк? Так волнующе и непривычно называть его по имени. «Ты», «козёл», «придурок» — это максимум, а тут я его по имени величаю. — Бэк, вставай, — ещё раз потрясла его за плечо, и он, с большим трудом открыв глаза, сонно и непонимающе повернул ко мне голову. — Я... я хотела поблагодарить тебя, — положила я поднос с омлетом и соком на кровать. Он выпучил глаза и уставился на меня, не понимая, о чём я говорю. Нахмурив брови, потёр глаза и принял сидячее положение, а я отвела взгляд и покраснела, потому что одеяло, которое прикрывало его верхнюю часть тела, сползло вниз. От мысли, что я проспала на ней всю ночь, мне внезапно поплохело. — Я уж подумал, что ты опять заикаться начала, — нервно хохотнул он. — Нет, всё хорошо, — покачала я головой, заставляя повернуть голову в его сторону, — и спасибо тебе за то, что успокоил. — Я ничего не делал... — Нет, сделал! Без тебя я сошла бы с ума, — говорила я, смотря в глаза. Мои слова звучали искренне, и он это почувствовал, потому что вздрогнул и отвёл взгляд. — Спасибо тебе ещё раз, — сказала я, пододвигая поднос ближе к парню. — Не за что, — неловко пожал он плечами. И он почувствовал эту странность? Какую-то невидимую неловкость, которая ощущается только в воздухе? Словно всё вокруг накалилось и стало таким непривычным. Какие-то новые ощущения, с которыми боишься не то что играться, но и даже прикасаться. — Как это было? — вдруг спросил он после минутной паузы. — Тебе что-то снилось? Голос напряжён, да и сам он как-то напрягся. — Это было немного странно, — начала я, сглотнув. — Будто ты находишься в вакууме: всё видишь, понимаешь, а потом он неожиданно лопается, и ты начинаешь чувствовать, что тебя словно кто-то водой облил. С ног до головы, представляешь? — Представляю, — медленно проговорил он. — А потом стенки на тебя начинают давить, и комната сужается до самого минимума, и тебе нечем дышать, — продолжила я, всё-таки успев уловить скрытый смысл его «представляю». И вновь неловкое молчание. Но лучше так, чем оскорбления. — Прости меня, что все эти дни обвиняла тебя во лжи, — проговорила я, опуская глаза на поднос. — Видимо, я и правда лунатик, раз вот так вскочила… — Стой! Я так не могу, — перебил он меня, закрывая глаза и поднимая руку, — потому что в том, что ты вот так проснулась, есть и моя вина. Я подняла голову и уставилась на него глазами, которые нервно бегали и никак не хотели встречаться с моими. — Не пони… — Я прочитал в интернете, что будить лунатиков нельзя, — опять перебил он меня, покусывая губу и сминая пальцы, — но мне очень хотелось доказать тебе, что ты лунатишь… — И? — спросила я, выжидающе смотря на него. От его слов меня бросило в пот, а саму затрясло от страха, что он может сказать три страшных слова: — Я всё подстроил. — Что?! — вскрикнула я, резко выпрямляясь. — Я не знал, что всё так выйдет, — начал он оправдываться. — Думал, это безболезненно, и подложил тебе сырую тряпку под ноги… Договорить он не успел, потому что поднос со всем его содержимым был опрокинут прямо на него. — Ты совсем с ума сошёл?! — орала я, на него накинувшись кулаками. — Понимаешь хоть, что я пережила, придурок?! Сил было мало, но я была ловчее его. Пока он ловил мой кулак, другим я била его по рёбрам, по голове... — Ай! Ты сбрендила, женщина? — гаркнул он на меня, когда я едва не задела его пах. — Так тебе и надо, идиот недоразвитый! — воскликнула я, наваливаясь на него всем телом. — Ты знаешь, как я испугалась? Ты меня чуть заикой не сделал! — Не сделал же! — вставил он, отбиваясь от моих рук, и, схватив меня за плечи, перевернул на спину. — И посчитай, будь добра, сколько раз ты обливала меня водой? — Я хотя бы извинилась! — задыхаясь, говорила я, колотя его грудь. — Так ты что, хочешь извинений? — удивился он, налету поймав мой кулак, который едва не заехал по его физиономии. Словив вторую и покрепче обхватив мои запястья одной рукой, он зажал их над моей головой так, чтобы я не могла вырваться. А когда почувствовала, что на мои ноги села его тяжёлая задница, поняла: я в ловушке. — Пусти меня, идиот! Я кричать буду! — барахтаясь ногами и руками, проорала я. — Ори, — просто ответил он с самодовольной улыбкой. — Наши соседи давно привыкли к крикам. Они-то думают, что у нас жёсткий секс... Последнее предложение он проговорил мне шёпотом прямо в ухо, и от возмущения и удовольствия одновременно я сделала попытку выбраться ещё раз, но, увы, этот придурок был сильным. И в который раз я убеждаюсь в этом? — Ну, куда ты? — игривым тоном спросил он, сжав мои запястья ещё крепче. — Я ещё не извинился. — Убери свои поганые руки! Это будет лучшим извинением! — задыхаясь от возмущения, орала я. — Миссис Вуд... — Какая я тебе, к чёрту, миссис... — орала я, но он и внимания не обратил, а впился своим хищным взглядом в меня. — ...хочу выразить свои глубочайшие извинения из-за того, что разбудил Вас ночью... — Разбудил?! — проорала, пытаясь спихнуть его с себя бёдрами. — Да ты меня чуть инвалидом не оставил! — Воу, девушка, потерпите немного, я понимаю, что над Вами охуенно-симпатичный парень, но неужели так невмоготу? — приподняв свои брови, спросил он, следя за моими движениями бёдрами. — Ты извращенец! — воскликнула я. Его губы слегка приоткрылись в злой улыбке, и он, наклонившись к моему лицу, едва-едва вздохнул. Его дыхание коснулось губ, и я, застонав от простой безысходности, отвернулась. — Погоди-ка, я ещё не извинился, — проговорил он, пальцами свободной руки поворачивая голову обратно. Он был близко. Так близко, что я ощущала его дыхание у себя на языке. Его глаза ярко искрились, а губы изогнулись так, что мне одновременно хотелось и разрыдаться, и поцеловать его. Голова закружилась, ладони запотели, а губы сами собой изогнулись к нему навстречу... Резко наклонившись ко мне, он грубо врезался губами о мои. И я, не ожидая такой напористости от парня, возмущённо воскликнула, тем самым открыла рот шире. Воспользовавшись этой возможностью, он проник глубже языком, и я... ответила? Ответила?! Парень, почувствовав это, слегка улыбнулся и без промедления продолжил увлекательное занятие под названием «поцелуй так, чтобы она задохнулась». А воздуха и правда не хватало: всё тело буквально горело, губы приятно покалывали, а его трёхдневная щетина тёрлась о мою щёку. Хватка на руках ослабла, и руки самопроизвольно устроились на его затылке, теребя его волосы. Не передать словами те ощущения, которые я испытывала при поцелуе, при странном шёпоте, при сбивчивом дыхании. Я будто была не в себе: мозг, который вечно протестует, отключился, сердце учащённо билось, а языки сражались, пытаясь выиграть в неравной битве. "Остановись!" — отдалённо зазвучал голос разума, и в одно мгновение вдруг всё стало реальностью. В одну секунду я осознала, что творю! Что мои руки уже царапали его обнажённую спину, ноги уже давно обхватили торс, а его рука уже блуждала у меня под майкой… — Стой, — хрипло проговорила я, отталкивая его от себя. Его красное лицо выражало недовольство оттого, что я прервала его за таким занимательным делом. Мои ноги медленно упали вниз, а руки упорно держали его на расстоянии от себя. «Что я наделала?» — вертелось у меня в голове, и, видимо, это читалось по глазам, потому что парень напрягся и нахмурился. — Я так не могу, — произнесла я вслух то, что вертелось у меня на языке, вставая с кровати и поправляя свою майку, которая задралась до лифчика. Он проводил меня вопросительным взглядом, а когда я вышла из квартиры, подумала, что сумасшествие, похоже, всё-таки передаётся воздушно-капельным путём...