Хочу на свет

- Что ты предлагаешь делать, идти и рассказать Ивану, что я ему изменила и теперь жду ребёнка непонятно от кого, - Говорила Аня в ответ на мои попытки, что-то изменить. - Но он нормальный человек и всё поймёт, - Очередной раз повторила я. Аня снова всхлипнула: - Ты не понимаешь… Я его люблю и не могу делать ему больно… - Но ты должна сказать Ивану, что ты жива, и Вася его сын, - Не сдавалась я. Аня покачала головой: - Всё не так просто… - Ну как непросто… - Продолжала упорствовать я. – Ивану сейчас очень плохо, правда плоха. И мне кажется, что он тебя до сих пор любит. Аня подняла заплаканные глаза: - От куда ты знаешь? - Ну… - Замялась я. - …Он замкнутый… Понимаешь, когда стало понятно, что там творится что-то неладное, то ему не нашлось достаточного применения, и он бродил по базе, ни с кем не разговаривал и ничего не замечал… Аня опустила глаза. Странно, они оба думали, что потеряли друг друга навсегда, она жила для их общего сына, а он – воспоминаниями о ней, и когда она узнала, что он жив, не смогла подойти к нему и рассказать о сыне. - Пора идти, - Нарушила тишину Анна. – Покажи, где жил Ваня… пожалуйста… Мы вышли из столовой и прошли вглубь базы, где были помещения для репетиций, ставшие домом музыкантам почти на 3-и года. Я подошла к комнате, где жила Ванина группа. - Вот, - Сказала я, указывая на кусок ткани, заменявший дверь, - Здесь они жили. Аня прошла в глубь комнаты и села на кровать Ивана. - Да, это его ноутбук и его гитара, - Сказала она сквозь слёзы. – Ты не знаешь, где его… - Ты на ней сидишь, - Перебила я. Аня взяла со стола ноутбук и включила. Через несколько секунд на экране появилась картинка. Аня долго смотрела в монитор, размышляя над правильностью своих действий. А затем решившись, открыла папку «Последний альбом». Прослушав все песни, Аня выключила комп и встала с кровати. - Не надо было сюда идти, - Твёрдым голосом сказала Аня. - Но почему? – Спросила я. Аня ничего не ответила. Она быстро пересекла комнату и исчезла в коридоре. - Аня! Аня! Подожди!!! – Крикнула я, выбегая за ней. - Отправь Васю домой, как только он проснётся, - Сказала Аня и исчезла в тёмном коридоре. Я посмотрела на часы, они показывали 01:18. Спать не хотелось, и я пошла бродить по базе. Раньше мы с сестрёнкой часто ходили здесь, прячась в тёмных уголках от музыкантов, тайком снимали пару крыс, брали готовую еду с их кухни. Я вошла в комнату, где ловили крыс в силки из гитарных струн. Попавшихся зверьков было много, но снимать их теперь было некому. Сняв всех крыс, я пошла в столовую. Приготовив завтрак, я отправилась изучать Кирилову оранжерею. Теперь жизнь в этом странном «саду» нужно поддерживать нам с Лизиком. Я никогда не любила работать с землёй, но всегда любила природу. Глядя на эти чахлые растения, проросшие под лампами дневного света, я острее понимала, что мир богатый красками уже не вернуть никогда. Проведя в оранжерее ещё полчаса, я пошла домой. Дома я достала из рюкзака смятые листы и принялась читать под тусклым светом 40-коватной лампочки: 24 ноября 2015 года. Наверное, с этого дня я буду вести дневник. Сегодня нашел пачку никому не нужной в этом аду бумаги и собираюсь теперь записывать на ней свои мысли, когда захочу. Можно, конечно, записывать в телефон, но телефон не надежен — сколько еще у нас будет этот непонятно идущий ток? Никому и в голову не приходит, что электричества в любую секунду может не стать, и волосок, но котором, на самом-то деле, висят все наши жизни, тут же оборвется. Один из этих строителей сверху, правда, пытается придумать какой-то аварийный вариант генератора тока на случай, если вдруг исчезнет напряжение из центральной сети, но не думаю, что в нынешних условиях у него может что-то получиться. Мыслей, правда, у меня в последнее время не очень много, и все в основном об одном, поэтому, что тут писать, я еще не решил. Я кое-что нашел, бродя в одиночестве по самым дальним углам подземелья, но об этом позже, не знаю, стоит ли вообще писать про эту штуку — мало ли, вдруг мой дневник попадет кому-нибудь в руки. Что-то болит голова, поэтому на сегодня хватит, напишу еще потом. 1 декабря 2015 года. Я подумал, что надо всё-таки немного рассказать о том, что произошло, если вдруг эти страницы суждено кому-то найти. 12 июня 2012 года наверху раздались многочисленные взрывы, началась какая-то суматоха, и в итоге мы остались заперты на своей репетиционной базе в этом огромном подземном заводском комплексе. Как позже выяснилось, мы не единственные несчастные, оставшиеся доживать последние дни человечества под землей, поедая крыс и оттягивая, насколько это возможно, момент, когда крысы сожрут нас. Самые восторженно мыслящие стали копать какой-то выход к метро, про который нам рассказал приходивший два года назад человек, надеясь выйти к горстке людей, живущих на «Парке Победы», но зачем? Там, может быть, еще хуже, чем у нас, и наше шаткое благополучие может быть разорвано в клочья толпой, которую могла вместить в себя целая станция метрополитена, особенно такая большая, как «Парк Победы», толпой оголодавшей и одичавшей, слепой, бездумной, движимой только одним иррациональным желанием — выжить, а зачем это все? Зачем жить в этих подвалах, построенных, чтобы создавать смертоносное оружие, а сейчас, по злой иронии судьбы, ставших одним из очагов жалкой жизни? А может, и вообще единственным оплотом жизни на земле, кто знает? У нас нет будущего, даже если оставшиеся здесь парочки родят еще детей, им уготована тяжелая участь — они вырастут дикими, оторванными от культуры и в конце концов перегрызут друг другу глотки от голода, не в силах управиться с наследием своих родителей, сумевших создать этот исправно функционирующий, но не имеющий перспектив подземный мирок? Может, и хорошо, что мой ребенок не успел появиться на свет, прожив в этом мире всего несколько дней, да и то в виде нескольких маленьких слепленных мужских и женских клеточек (неразборчиво)... 4 декабря 2015 года. Надоело это все все надоело 5 декабря 2015 года. Описывать то, что происходит тут, на базе, по сути, нет смысла. Редко случается какое-то событие, которое хочется занести на бумагу. Съел крысу, сходил в туалет, лег спать — зачем вообще, на самом деле, нужен такой дневник? Все одинаково и по-старому, ежедневные копошения ради продолжения этих же самых ежедневных копошений, глупых и бессмысленных. Я лучше опишу сон, который приснился мне позавчера ночью, из-за которого я немного наделал шума на базе. Вообще мне стали нечасто сниться сны, иногда, правда, мне снится один и тот же, который я не хочу видеть больше никогда и не стану описывать его даже тут, в этом дневнике. Но этот сон совсем другой, он что-то значит, я уверен, и я думаю про него почти непрерывно уже два дня. Я лежал в кровати и смотрел в потолок, даже не заметив, как начался сон. Просто вдруг сбоку что-то зашуршало, я повернул голову и увидел наклонившееся надо мной существо — оно было похоже на человека, только с какой-то мерцающей кожей немного другого цвета и странными ушами. Я понял, что это какой-то пришелец, а не человек. Он поманил меня рукой с неестественно длинными, по человеческим меркам, пальцами, и я встал, будто бы сам не свой, и пошел за ним. Мы прошли все эти клетки со спящими людьми и пошли наверх, в сторону ворот и выхода на поверхность. Я хотел крикнуть ему, что там смерть, там ничего нет, но не мог выдавить из себя ни звука и молча, автоматически шел за ним. Мы поднялись по лестнице, и я увидел, что ворота наверх открыты! Настежь! Я рванулся вперед, и мы оказались на улице. У меня захватило дух — наверху была жизнь, ходили такие же не­обычные существа, как мой проводник, ездили какие-то странные машины, а в небе было солнце и еще два спутника — тогда я понял, что это Марс и это на самом деле марсианин вывел меня сюда. Он опять протянул мне руку, я собрался протянуть ему свою, но тут... Все оборвалось. Мир вокруг утонул в огне. Грохот, взрывы, крики на каком-то непонятном, будто бы шелестящем языке, все стало рушиться и меняться на глазах, постепенно покрываясь черной завесой дыма и пепла. Я стоял в самом эпицентре пожирающего этот красивый город пламени, крича и не слыша своего голоса, не чувствуя боли, мечтая, чтобы все поскорее закончилось... но я оставался цел, а вокруг все падало, разлеталось в пыль, горело... Умирали, что-то непонятно крича, жители марсианской цивилизации... Я не смог этого больше вынести и побежал обратно, в ворота, упал, скатился вниз по лестнице и, ударившись бровью об пол уже внизу, барахтался, пока старики не привели меня обратно в комнату, где я уснул и больше ничего не видел до утра. Я никому не стал говорить про свой странный сон и необычные обстоятельства, при которых я оказался возле лестницы. Но что же все это значит? Неужели я всё-таки схожу с ума? 6 декабря 2015 года. Сходил наверх, посмотреть, не открыты ли ворота. Мало ли что? Странно, что это сразу не пришло мне в голову, после сна. Закрыты, конечно. Но все равно этот сон неспроста. 7 декабря 2015 года. Приснишься мне сегодня? Может быть, сходим поужинать куда-нибудь, а потом завалимся в первую попавшуюся гостиницу прямо в центре и *********** в номере? Или пусть будет поздняя весна — просто отправимся гулять в неизвестном направлении, любуясь молодой листвой и обсуждая самые дурацкие темы? Будем спорить и смеяться, выбирая имя для ребенка, потом купим хлеба и посидим где-нибудь на лавочке, покормим птиц? Я буду нюхать твои волосы и постараюсь не колоться щетиной во время сводящих с ума поцелуев? А хочешь, просто останемся дома, проваляемся целый день в кровати? Вырубим сотовые и забьем на домашний? Я буду бегать ******* на кухню за фруктами, творожками и халвой в шоколаде? Обсудим еще разок, какой бардак у нас в комнате, и снова ни хрена с этим не станем делать? Когда стемнеет, пойдем любоваться на звезды и *********** прямо на балконе? Приснишься мне сегодня? 8 декабря 2015 года. Я понял, что пришелец хотел мне сказать. Но еще рано, он сказал не все, надо разобраться до конца. 9 декабря 2015 года. Написал новую песню. Давно уже этого не случалось, но вот произошло, сам даже не пойму как. Это точно последствия того самого сна, я был прав — он не зря мне приснился. Ухожу в дальние углы завода с гитарой и играю ее, здорово получается. Пространство помещения создает реверберацию, и мелодия становится еще грустней, эхом отражаясь от бетонных стен и потолка. Играю по несколько раз, уже смог бы, наверное, записать. Только что с ней делать? Зачем она нужна теперь? 13 декабря 2015 года. Я понял, точно понял, что мне надо сделать. Я нашел ответ на свои вопросы, я знаю, что надо сделать, и как открыть свою последнюю дверь, и где лежит ключ к ней. Он лежит в дальней комнате, спрятанный кем-то в широком стыке между бетонными плитами стен, рядом с местом, где я люблю играть на гитаре. Мы запишем все, что осталось, все последние песни. Старые тоже — пусть половина их содержания и будет непонятна тем, кто не видел или уже не помнит, как было раньше, а те, кто поймет, — еще раз потревожат в своей памяти противоречивые картины безвозвратно ушедшего мира. Хотя, надо признать, число тех, кто понимал, что им хотят донести, и раньше то было невелико — большинство людей все равно не желали впариваться, что им на самом деле пытаются сказать музыканты, писатели, ученые, да кто угодно, довольствуясь поверхностным пониманием и парой строк, прочитанных на обертке, да и то не до конца. Пусть это будет последним сообщением, может, в никуда, а может, тем, кто сможет его прочитать и, что самое главное, понять, — будут ли это представители возрожденной на поверхности разумной жизни или вдруг гости из других миров, прилетевшие осмотреть руины незнакомой им, сгоревшей в пламени апокалипсиса цивилизации, — уже совершенно неважно. Назовем мы все это «Последний альбом», по-простому. Осталось только убедить ребят в том, что это непременно надо сделать, и как можно быстрей, ну, я думаю, проблем с этим не будет, они всегда поддерживали мои идеи, даже бредовые, а от такого предложения вообще все будут в восторге, я уверен. А вдруг его найдет кто-то еще? Может быть, его надо перепрятать? 14 декабря 2015. Все согласились помочь, мы выполним задуманное и оформим все в готовый диск, а потом спрячем где-нибудь тут, неважно где — такая вот своеобразная презентация нашего «Последнего альбома», без лишней помпы, ха-ха-ха. После нужно будет только пойти и все закончить, по крайней мере, мне. Все уже сказано, больше мне нечего добавить, да и услышать больше некому, некому, некому. Ну разве что последнюю страничку, пожалуй, напишу завтра, уже там, в дальних комнатах, запишу, что придет в голову в самый последний момент. P. S. К диску решил добавить тексты песен и аккорды, сегодня сяду и напишу их полностью. Глупо, конечно, ну да какая разница. 15 декабря 2015. Решил еще немного написать. Сейчас уже вечер, и сегодня самый главный для меня день. Ребята что-то там докопали, но это все совершенно неважно, там все равно будет либо опять тупик, либо еще какая-то ерунда. Если там всё-таки люди, то, может, это еще пострашнее, чем у нас. Сейчас всем надо идти на сбор — решать «важные» вопросы, для меня, впрочем, не имеющие уже никакого смысла. После сбора пусть все идут куда хотят, а я один вернусь в комнату и закончу начатое — сам отнесу и спрячу «Последний альбом». Я уже выбрал для него подходящее место, а затем пойду туда, в комнату, где недавно нашел автомат, из которой уже не вернусь. Там напишу последнее, что придет в голову, как и хотел. Прочитав, я несколько минут сидела в полном шоке. Затем медленно сложила листы обратно в рюкзак и убрала его в самый тёмный угол, чтобы Иван не нашёл свой дневник. Я посидела ещё немного и собралась уже ложиться спать, как вспомнила последнюю запись в дневнике. Автомат до сих пор лежал под шкафом. Взяв оружие, я отправилась на поиски надёжного места, чтобы его спрятать. В одной из соседних комнат лежали железные и металлические детали от морозильных установок. Я с трудом разобрала автомат и рассовала его по разным углам. «Теперь можно и поспать», - Подумала я и посмотрела на часы, они показывали 04:14. Утро было мрачным и «холодным». Лизик молчала и угрюмо смотрела на всё окружающее. Иван даже не поднимал головы и на меня никак не реагировал. А Васян почти сразу ушёл домой. Всё утро я думала о дневнике Ивана. С одной стороны, я разделяла его точку зрения, у этого мирка нет будущего. Он прав, потомки будут оторваны от того большого мира, от той большой культуры и рано или поздно разрушат всё, что создавалось с таким трудом. Но с другой стороны, всё зависит от воспитания, от того, чем живут родители. Если с самого детства рассказывать ребёнку о том, что на самом деле происходит, о том большом и прекрасном мире, читать книжки, и самому не забывать, что ты человек, и что твой ребёнок должен быть человеком, если прививать эту культуру, то не всё потеряно. Молодое поколение продолжит дело родителей, выживет и, наконец, выберется на поверхность к доброму, светлому солнышку. Мы с Аней всегда были сторонниками оптимизма: учили своих маленьких помощников вечному, светлому доброму. Мои мысли переметнулись к Анне. Что-то с ней было не то… я прекрасно помнила, как она бережно хранила всё, что связано с прошлым, а особенно с Иваном, как и чему она учила их общего ребёнка. Аня всегда говорила, что воспитает сына так, как они мечтали с мужем. Она всегда пресекала все попытки противоположного пола ухаживать и помогать им. А теперь… мне было трудно представить, что могло произойти, для такой перемены. Аня не только позволила вмешаться какому-то мужчине в свою жизнь, но и забеременела…этот факт мне показался как минимум странным.