You And I

Not even the Gods above Could separate the two of us Nothing can come between You and I Мягким бархатным пледом я укрываю всю ее фигуру. Спящая девушка мирно посапывала и глубоко вздыхала во сне. Она так и уснула под длинные абзацы творений Джека Лондона. Сама того не зная, уснула на моем плече. Ее мягкие волосы щекотали мне шею. Я улыбаюсь и целую ее в макушку. Это считается как первый наш поцелуй? Наверное, нет. Я рефлекторно закрываю глаза. Идеальная тишина царит в комнате и поит нас обоих ароматом осенних листьев. В комнату лишь изредка врывается холодный ветерок, от чего она вздрагивает и ближе притягивает меня, сжимая в кулак белую футболку. Солнце скользило по комнате и падало на ее личико. Кожа Джолин не казалась такой бледной сегодня. Я встретил ее в холле. Та бродила по коридорам с мужчиной лет 30 и кивала головой. Это был ее психолог. Она только кивала головой. Ее лицо было полно грусти. Разве вы не понимаете? Разве вы не понимаете какого это быть подростком? Брошенным, забытым всеми подростком? Разве вы не понимаете, что ее мир не изменить глупыми рассказами о психике и о том, сколько раз вдыхать, когда в тебе родится злость и боль? Мои мысли режет ножом мелодия на телефоне, которая прогнала всю тишину и покой комнаты. Я яростно достаю эту штуковину из заднего кармана. На экране красовалось фото Томлинсона, который высунул язык и свел свои зрачки до середины белых озер. Я провел большим пальцем по экрану. — Слушаю, - холодно кинул я. — Хоран, ты где? Тебя второй день нет! Нам надо работать, ты срываешь график. Будь так добр и тащи свою белую задницу сюда. Луи отключился. Я закатил глаза и откинул голову назад. Так не хотелось уходить из этой Вселенной. Так не хотелось перерывать ее малиновый сон. Я начал подводится. Положив ее голову на подушку, я бережно откинул прядь волос с ее личика. Накинув свою джинсовую жилетку, я покинул комнату. Мне слышно вопли и крики, визг и плач, смех и восхищение. Выхожу из машины и улыбаюсь. Никто не любит вас, как я. Никто не боготворит вас как я. Ни у кого нет таких фанатов, как вы. Пытаюсь сфотографироваться с каждым из вас, сказать " и я тебя люблю, малышка" каждому, подписать щеку и руку каждому. Я поправляю кепку и вхожу в небольшое здание. Открываю знакомые уже двери студии звукозаписи. На мягком диване, закинув ноги на маленький столик, сидит Гарри, копаясь в телефоне, Луи и Зейн дурачатся, а Лиам записывает свое соло за стеклом. Я вхожу. — Смотрите, кто тут, - язвительно кидает Луи и уже зажимает мою голову себе под руку, а кулаком лохматит мои волосы. Эти действия сопровождает звонкий смех Зейна. Я отталкиваю Луи , предварительно пихнув его в бок, и кидаю жест "салют" поющему Лиаму. Тот улыбается в ответ и кивает. — Ты был у нее? - Гарри поворачивает голову и хриплым голосом спрашивает. Я кивнул. Гарри подвинулся ближе. Я не видел его глаз из-за сумасшедших кудряшек, которые падали ему на лицо. Так я всегда определяю его состояние. Но на этот раз он будто специально прятался. Гарри хмыкнул и уставился в светящийся экран. — Я в это не верю, – после молчанки начал он, - а ты? — Верю. Уголки его пухлых губ поднялись. — Ты всегда был оптимистом, чертовым оптимистом, - сквозь улыбку говорит он, мотая головой. Он притих. Перечитал пару твиттов и что-то набрал. — Изменит все. Что? Черт, что, Гарри? Хотя, я привыкаю к этому. Иногда этот парень думает, что говорит ясно и внятно, но это далеко не так. Главную часть мысли не узнает никто никогда, он держит ее в голове. Всегда. Говорит мало, слишком мало. Двери открываются и к нам присоединяется Лиам. — Давай, ирландец, еще твое соло и все вместе споем. Тогда по домам. Я лениво потягиваюсь и плетусь к двери. Лиам улыбнулся, похлопал меня по плечу и открыл двери. Надеваю наушники и пытаюсь вспомнить строчки своего соло. Начинает играть музыка. Закрываю глаза. Темно.