Лишь тенью коснувшись

Инструментальная музыка — Таинственный сад(слушать)

Шторы распахнуты. Комнату заливает теплым светом. Солнце уже давно в зените. В воздухе витает что-то подобное счастью и спокойствию. По периметру разбросаны вещи. На тумбе, рядом с кроватью — бардак. Я открываю глаза и первым делом смотрю на пустую половину кровати возле себя, со всклоченной простыней. Дотрагиваюсь рукой. Осторожно, будто боясь разрушить то, что было ночью. Будто это может оказаться сном. Холодная. Он давно покинул постель. А я так надеялась застать его спящим. Или хотя бы вообще застать. На лице появилась грустная улыбка. Нехотя поднимаюсь с кровати, обматываю вокруг тела простыню. На этот раз под нее заглядывать мне не надо — я точно знаю, что под ней ничего нет. В теле ощущается приятное чувство истомы. По пути к двери собираю свои раскиданные вещи, и в голове, с каждым прикосновением к ним, оживают воспоминания недавнего прошлого. На моих щеках проступает красноречивый румянец, а на лице не менее красноречивая улыбка. Я вспоминаю, как с удовольствием, наконец, отпустила свой разум и дала волю чувствам. Как поддалась на его уговоры, на его поцелуй, на его увлекающие руки, губы, глаза. Как мы, целуясь, сбивая все на пути, «шли» в спальню. Как увлеченно он смотрел на меня. Как его руки обнимали меня и… Я стала озираться по сторонам, в поисках какой-то иной жизни в квартире. Но, обойдя все комнаты, никого не обнаружила. Внутри что-то неприятно заныло. Я вернулась в спальню, надеясь найти хотя бы записку, но и таковой тоже не оказалось. Разочарование растекалось по венам, не оставляя надежд на возвращение того мечтательного настроения, что было у меня, едва я раскрыла глаза. Я смахнула навернувшуюся слезу. А чего я ожидала? Медленно оделась. Мы же взрослые люди. Руки как окоченевшие, еле двигаются. Что должно было измениться от одной совместной ночи? Голова ватная, ноги свинцовые. Будто окутанная какой-то дымкой, дошла до гостиной, собрала недошитые костюмы Бенедикта. Как я и думала — мы чужие друг другу. Обуваюсь в прихожей. И этого не может изменить даже соединяющий нас сон. Еще раз окидываю взглядом квартиру. Внутри неприятная пустота. Опустошенность. Одиночество. Незащищенность. Не хватает… Его не хватает. Открываю дверь. Все не могу отвести взгляда от гостиной, от того места, от того поцелуя. Моих губ снова касается грустная улыбка. Это ничего не значило. Не должно значить. Но значит. Значит больше, чем хотелось бы осознавать. Отворачиваюсь и усилием воли захлопываю за собой дверь. Не помню, как добралась до дома, переоделась, привела себя в порядок и решила посвятить свой законный выходной работе. Опомнилась, когда уже дошивала очередной жакет. Он действительно ушел, не сказав ни слова? Как тогда расценивать все, что вчера произошло, все, что он вчера сказал? Как? Нет, я отошла от темы. Мне стоит сосредоточиться на работе. Ради этого я сюда пришла. Но работа шла медленно. Мои попытки сосредоточиться были более чем тщетны. Оглянувшись по сторонам пустой мастерской, я обреченно вскинула руки к небу и упала головой на стол в безысходности. Следующие пару дней прошли в похожем состоянии. Я работала все усерднее, но результат был тот же, как если бы я не думала постоянно о Бенедикте и просто спокойно работала. Мои мысли действительно постоянно, ежеминутно заняты им. Чем бы я ни была занята. От нарезки салата до выбора манекенщиц для коллекции. Так длилось всю неделю. Я не звонила ему. Я брала в руки телефон, находила его номер, долго смотрела на экран и откидывала мобильный в сторону. Повторяя эту комбинацию из раза в раз. Я ходила по улицам города в надежде случайной встречи с ним. Я надеялась и боялась этого. Что, если он бы просто прошел мимо? Я просто не знаю, чему верить, его словам и своим чувствам, или реальности, так безжалостно предоставляющей мне доводы обратного. Специально не ходила в бар к Лиз — она бы сразу учуяла неладное, а я не сторонник выворачивания чувств наружу. Надежда еще теплилась, но с каждым днем, прожитым без вести от него, угасала. Я стала жестче. Сама даже сначала этого не заметила. Видимо, это моя защитная реакция. По вечерам, в кэбах, пока еду домой, я сдерживаю слезы. Ночью снова вижу тот сон, так сблизивший нас, и каждый раз просыпаюсь в слезах. Уже надоело сушить подушки изо дня в день. Работа над фильмом с моей стороны теперь была дистанционной, я так решила, сразу после того дня. Позже узнала, что в то утро он куда-то уехал. Спустя еще одну неделю я стала возвращаться к норме, хотя все еще ощущала себя живым мертвецом. Единственное, что теперь приносило мне радость — это работа. И я благодарна подруге, что она подтолкнула меня к этому, несмотря на болезненные воспоминания и опыт, я вновь чувствовала благоговение от того, что делаю. От того, как из-под моих рук выходят проработанные эскизы, четко просчитанная технология, отработанная конструкция. Это приносит мне радость. Ту самую. Искреннюю. Что обычно светится у людей в глазах. Как приятен звук раскраиваемой ткани, как удивителен процесс появления одежды. Как приятно смотреть на одежду, идеально садящуюся по фигуре. Как приятно видеть удовлетворение в глазах у людей, когда они видят твои творения, когда безоговорочно, даже не всегда примеряя, покупают сразу несколько вещей. Когда тебя узнают, когда смотрят на тебя с благоговением работники бутиков, где представлены твои коллекции. Так прошло еще пару месяцев. Я стала достигать определенных успехов. Снова. Стала присматривать себе новую мастерскую. Но мне нужны хорошие работники. И не просто хорошие, а лучшие. Хотя думаю, что возьму пару учеников. Мне в свое время тоже помогли, так почему же я не должна. Когда-то в одном из первых моих интервью, еще во время моего триумфа, мне задали один из этих обычных вопросов: что служит для меня вдохновением? Тогда я развернула свой ответ как никогда позже, описывая, насколько вдохновляет меня мир — весь и частями. Но главное, что я тогда сказала: «Я люблю небо. Во всех его проявлениях. Взгляните вверх в любое время дня и ночи, и вы увидите, как эта красота просто проплывает над людскими головами, сколько прекрасного мы пропускаем, забывая просто изредка смотреть вверх». Позже это стало моим девизом, тем, что люди вспоминали при общении со мной, кроме заинтересовавших их моих работ. Это правда. Как раньше не могла налюбоваться небом над своей родиной, так и по сей день не могу налюбоваться им. Я люблю самолеты. Аэропорты. С детства. Как завороженная, могу часами смотреть на взлетающие и садящиеся небесные машины. Сейчас я приехала сюда, чтобы успокоить свою душу и привести в порядок мысли. Это уже тяжелая артиллерия. Это значит, что случай серьезен, и мне самой с ним не справиться. Мне нужно небо, аэропорт с его суетящимся наполнением, и самолеты. Как именно на меня действует небо? Мне и самой сложно ответить на этот вопрос. Оно просто умиротворяет. Самолеты имеют для меня какую-то непостижимую силу, они олицетворяют мечту. А аэропорт — как возможность ее воплотить. И все его многочисленные окна, преломляющие небо, делая его еще более сказочным. Сегодня я здесь, чтобы расставить все точки над «i». Снующие туда-сюда, сидящие, стоящие, ожидающие, спешащие люди на время отвлекают меня от моих мыслей. Я вижу маленькую девочку, которая бежит в мою сторону, будто не замечая меня, а видя какую-то более примечательную цель. Не мудрено, как она врезается в меня, чуть не падая, но я поддерживаю ее, предотвращая падение, а она смотрит на меня снизу вверх удивленными глазами, потирая ушибленную маленькую ручку. — С тобой все в порядке? — участливо спрашиваю я, озираясь вокруг в поисках ее мамы. — Ага, — протягивает девочка, порываясь бежать дальше в прежнем направлении. — Постой. А где твоя мама? — говорю я ей, смотря, как она удаляется от меня с каждым движением ее маленьких ножек. Я задумчиво опускаю взгляд под ноги, где пару секунд назад была девочка, и замечаю куклу. Поднимаю ее и с болью в сердце узнаю в самодельной кукле Шерлока. На секунду цепенею, но тут же оборачиваюсь, ища глазами девочку. — Эй, девочка, ты свою куклу забыла! — кричу я на пол-зала. Ко мне кто-то подбегает, легонько дергает за кофту. — Простите, вы не видели маленькую девочку, ей пять лет, у нее каштановые волосы заплетены в две косички, она в розовом комбинезончике, и в руках у нее была… вот эта кукла, — проговаривает запыхавшаяся девушка примерно моего возраста, указывая на куклу, которую я сжимаю в руке. Ее руки трясутся, глаза бегают по залу в поисках ребенка, а голос такой надрывистый, что невольно начинаешь ей сочувствовать. — Да, она побежала вон в ту сторону, — говорю я, указывая туда, куда смотрела только что, отдаю ей куклу. — Давайте я вам помогу. Вы осмотрите ту часть зала, а я вон ту, — снова вожу рукой по залу я. — Хорошо, — в ее голосе слышна надежда, — тогда я дам вам свой номер, и вы дайте мне свой, созваниваемся сразу, как будут какие-то новости. — Правильно, не мудрено, что и мы здесь можем потеряться. — Ее зовут Ария, — уже вдогонку кричит девушка. А меня пробирает дрожь от такого сходства. Ария, держащая куклу в виде Бенедикта в роли Шерлока. Я отгоняю наваждение, едва встряхнув головой. Мы разбегаемся по указанным сторонам. Я бегу вглубь зала с правой стороны, впереди вижу какое-то большое столпотворение, выкрики. Не особо придаю этому значение, лишь пройдясь взглядом по толпе. Но неожиданно замечаю среди них розовый комбинезончик. Мчусь туда, чтобы снова не потерять ее из виду. Подбежав к толпе, я хватаю девочку за руку, облегченно выдыхая. Наклоняюсь к девочке. — Ария, разве так можно? Твоя мама волнуется за тебя! — наставительно произношу я, а девочка опускает голову, понимая, что провинилась. Я собираюсь набрать номер мамы Арии на телефоне, что все время поисков держала в руке на всякий случай, но девочка вдруг поднимает голову и на ее лице застывает удивление вперемешку с благоговением. Она поднимает руку, указывая пальчиком на что-то за моей спиной. — Шерлок, — все, что может выговорить это маленькое создание. Дергает меня за рукав и уже смелее повторяет, — тетя, там Шерлок. Теть, он смотрит на тебя. Теть, ты знакома с Шерлоком? — лепечет ребенок. Я цепенею, даже боясь представить, кого именно я увижу, обернувшись. С трудом замечаю, что толпа какое-то время уже, стихнув, с интересом за чем-то наблюдает, расступившись. В голове проносится тысяча мыслей и ни одной. Я с трудом выпрямляюсь. Тело пробирает мелкая дрожь. Из горла пытается вырваться всхлип. Поворачиваюсь. Вижу расплывчатый силуэт Бенедикта. Глаза застилают вмиг проступившие слезы. Сердце пропускает удары. Моргаю пару раз. Он подходит ближе. Вдох-выдох. На меня смотрят полные боли зелено-лазурные глаза. Я не могу отвести взгляда. Замечаю, как осунулось его лицо. С трудом останавливаю себя, чтобы не броситься в его объятия, чтобы не поцеловать сейчас каждый миллиметр такого родного лица. Рука сама тянется к его щеке. — Где ты был? — как со стороны я слышу свой тихий хриплый голос, срывающийся на местоимении.