Лишь тенью коснувшись

— Вот знаешь, Лиз, все бы хорошо, да есть пару моментов. Я сидела за барной стойкой, наблюдая, как моя лучшая подруга спаивает клиентов, и анализировала происходившее пару дней назад. — Каких моментов? — Лиз смотрит на меня не без интереса. — Например, то, что в моем воспоминании я говорила что-то вроде про то, что он не сможет меня влюбить. Может, мы с ним поспорили? Ты ничего не слышала, пока мы с ним были в баре? — Я слышала только, как вы спорили о надобности любви как таковой в жизни человека. И спор был оживленный, я тебе скажу. Вас полбара слушало. Я взялась за голову. В таком состоянии я и на почку поспорить могла. — Даже думать об этом не хочу. Нет, надеюсь, мы не поспорили. — Надейся, надейся, — приговаривает подруга, хихикая. — А я вот на твоем месте помалкивала бы. — А что такое? — недоуменно возводит руки к небу Лиз. — А тот факт, что ты, моя дорогая, не проследила, как твоя почти сестра, лучшая подруга, уходит из бара с каким-то мужиком. Даже не позаботилась, — прищуриваюсь. — А вот случись со мной что, что тогда? — тыкаю в нее указательным пальцем. — Вот и как доверять тебе после этого свою проспиртованную тушку? — говорю притворно обиженным голосом. — Детка, это все был расчет, — я вопросительно приподнимаю бровь, а она продолжает. — Я так подумала, что тебе стоит наладить личную жизнь, и раз уж тут подвернулся Бенедикт Камбербэтч, и раз уж ты с ним, по непонятной мне причине, знакома. И даже не сказала мне об этом, — отпиваю немного виски и машу на эти слова руками, мол «не суть». — То я подумала, что это неплохая партия. — Так, значит, да? Все рассчитала. Везде поспела, — я уже откровенно смеюсь чуть ли не на весь бар, но меня все равно благополучно заглушает голос Кобейна. — Так откуда ты его знаешь? То, что не по работе, это точно, там ты с ним почти не сталкивалась, — ее разбирает любопытство. — Он мне плащ мой любимый обляпал. — Твой желтый плащ? Каков наглец! И давно это было? — Да в то же утро, когда я ушла от Дэвида. — Точнее, он тебя бросил. — О боги, Лиз, дай человеку побыть в иллюзиях, — салютую ей стаканом и вливаю в себя все его содержимое. — Да сколько хочешь, только в запой не уходи, — язвит, как всегда, по больному. Но за то ее и люблю. — Не дождетесь! Тем более, после той странной ночи с мистером Камбербэтчем, — на последних двух словах кривляюсь, будто съела испорченный лимон. — Ой, да ладно тебе. Провела ночь со звездой. Да тебе столько девушек обзавидуются, ты бы знала. — Да ты хоть понимаешь, кем я себя чувствую после этого? — Будь проще. — Да я себя шлюхой последней чувствую, которая, чуть что, напивается и к первому встречному в постель. — Не будь так строга к себе, все же про постель — это не про тебя, а вот с алкоголем бывало, сама знаешь. — Ой, хорош уже. — Кстати, ты говорила, он хотел поцеловать тебя снова? — ее глаза прям заблестели, от предвкушения новой информации. — Да. Она шлепнула меня по лбу. — Ай, ты чего? — ною, потирая ушибленное место. — Ты чего сбежала? Ты всегда от своих чувств сбегать будешь? — Кто тебе сказал, что у меня есть чувства к нему? — Да у тебя на лбу написано. Да и судя по твоему рассказу… — Эй, Ария, она права, ты же знаешь, — не по делу влез Барт. — Предатель. — Она моя жена, я ее всегда поддержу, и особенно, когда она права, — он приобнимает ее, и она принимает его поцелуй. Какая они все-таки красивая пара. — Подхалим. Ладно, ребятки, я пошла. Удачно вам споить сегодня Лондон. А мне пора на примерку. — На примерку? Вечером? — Да, — делаю недовольную мину, — так мистер Камбербэтч просит. Я встаю и двигаюсь в направлении двери, когда до меня долетают слова Лиз: — Ария, поверь, похоже, ты ему небезразлична. Я вновь машу на это рукой, мол, «что за глупости, сударь?», и снова направляюсь в «логово зверя», туда, куда я поклялась не заходить. Но ведь у меня есть начальство, к которому Бенедикт может пойти, и я, как шелковая, должна исполнять его прихоти. «Достал, черт возьми!».

***

— Вот, — достаю из бумажного пакета пиджак, — примерь это. Только аккуратно, — предостерегаю я его, — это все еще смётано, не сшито, так что держится на честном слове. Брюки тебе принесут завтра в гримерную, они уже готовы. Ах да, — снова лезу в пакет, — вот еще рубашка. Он начинает переодеваться, я понимаю, что опять этого зрелища я не выдержу. — Я пока на кухню схожу, воды попить, — невнятно бормочу я, направляясь в противоположную от Бена сторону, стараясь не думать обо всех наших сценах с ним, в которых он участвовал с голым торсом. Я все никак не могу найти, где у него тут стаканы стоят, как слышу за спиной голос. — Они в верхнем ящике. — И зачем их так далеко ставить? — Я высокий, мне удобно. — Заметно, — недовольно кряхчу я, пытаясь дотянуться до стакана. — Можно было просто попросить, — раздается у меня над ухом, когда наши пальцы соприкасаются на стакане. Опять. Он опять рядом. Я замерла. Мне сейчас так не хочется думать о нормах приличия, о том, что он, скорей всего, играет со мной. Я просто хочу насладиться моментом. Не отрывая рук, мы ставим стакан на столешницу. Он обнимает меня за талию свободной рукой. Той, что была на моей ладони, проходит вверх по руке, убирает с шеи копну длинных волос. Я чуть наклоняю голову набок, он медленно проводит своими изящными пальцами от плеча к шее и обратно. Я задерживаю дыхание от нереальности ощущений и закрываю глаза. Чувствую на шее прикосновение его губ. Один поцелуй. Второй. Третий ближе к уху. Я понимаю, что окончательно и бесповоротно пропала. Бен поворачивает меня к себе лицом, я открываю глаза, робко провожу тонкими пальцами по его щекам, по нижней губе, подбородку. Все, как во сне. Но снова вспышка, и перед глазами другая реальность. Наш поцелуй, снова невыносимо хорош. Мы стоим в объятьях друг друга. Я чуть отстраняюсь, глажу его лицо и чувствую, как ноги тяжелеют, перед глазами темнеет. Я падаю, Бен меня подхватывает. Берет на руки, я обвиваю руки вокруг его шеи, кладу голову ему на плечо. Он приносит меня в спальню, бережно кладет на кровать, аккуратно снимает с меня одежду, снимает с себя рубашку, одевает ее на меня и укрывает меня одеялом. Последнее, что я слышу: «Только не бросай меня утром». Последнее, что я чувствую — легкий поцелуй в губы. И я засыпаю. С глаз спадает пелена воспоминаний. Я снова на кухне в объятьях Бена. Мне все еще хорошо в его руках, но внутри неприятный осадок. Ощущение, что я что-то упускаю, никак не желает покидать меня. И вот оно. — Бен? — протягиваю я, подозрительно сощурив глаза. — Да? — будто чует неладное, чуть отстраняется. — Скажи мне честно, той ночью мы ведь не переспали, верно? — еле сдерживаю себя, чтобы не накинуться на него. — Ну, как тебе сказать… — Мистер Камбербэтч! Попрошу не врать. Смотри в глаза и говори честно. — Между нами ничего не было, кроме пары поцелуев и объятий, — пристыженно опустив голову, признается Бенедикт. — И как тогда все это понимать?