Сок. Кровь. И ещё...

Эта зима выдалась достаточно снежной. Нет, вы не подумайте, у экс-принцессы в золотом платье не было аллергии или другого рода неприязни к пушистым холодным хлопьям, однако, не особо приятно выходить из замка, тут же по колено проваливаясь в сугроб. Ей не было холодно (все же, у Румпельштильцхена имелся весомый гардероб с наличием в оном большого количества разномастных плащей и других предметов одежды), просто как-то неуютно. И темнело раньше, и рассвет неприлично задерживался на час, а то и на два – все это давило, расстраивало и заставляло все больше и больше желать наступления весны. Да, весна, какое прекрасное время года! Лишь только земля прогреется, она обязательно посадит во дворе чудесные бархатно-алые розы, а чуть поодаль – тюльпаны и пионы. Будет ухаживать за ними, поливать и следить, чтобы к лету распустился каждый бутон, и может быть тогда… Ладно, все, хватит уже мечтать. Бэлль устало вздохнула, поймав себя на мысли, что перечитывает один и тот же абзац раз уже в пятый как минимум. Почему же она была так рассеянна сегодня? И вроде книга неплоха (сказания каких-то народов севера, как символично!), и обстановка располагала – большой зал, вечер, все во власти уже наступивших сумерек и мягкой огненной пляски в камине. Потрескивание сухих дров, тепло, робко пробирающееся сначала к ногам, затем заботливо обнимающее за колени, пояс, и, наконец, накрывающее своим шерстяным одеялом плечи. Ти-ши-на, отчетливая, звонкая, отчего тики и таки часов кажутся чуть ли не звоном главного колокола… Ан нет. Все еще изображая леди, поглощенную чтением, украдкой Красавица подняла взгляд, поверх книги глядя на Темного. Вот кто уж точно поглощен работой – интересно, сколько золота он напрял сегодня? Тихий выдох. Это помогает забыть… Как же, наверное, сложна и насыщенна была его жизнь, раз ему приходится отвлекаться от дурных мыслей столь часто. Да, разумеется, когда ты поглощен работой, не остается и капли времени на всяческого рода размышления, это Бэлль знала и по себе, с неохотой вспоминая, как тяжело ей было в самом начале ассимиляции в замке колдуна. Она очень часто воскрешала в сознании образ отца, друзей, родных мест, и порою ей становилось жутко больно и в какой-то мере невыносимо одиноко. Нет, днем все в порядке, днем ты занята делом, бегаешь с тряпкой и метелкой для пыли по всем комнатам, выбиваешь одеяла, ковры – тебе некогда думать ни о плохом, ни о хорошем, а вот ночью… Стоит только остаться наедине с собой, как тут же накрывает целая цунами невыносимой печали и необъяснимой тоски. Черт возьми, порой ты даже не понимаешь, почему тебе так странно грустно, это становится каким-то пугающе перманентным состоянием. В определенный момент бытия ты почему-то думаешь, что помогут слезы – ничего подобного, можно рыдать сколь угодно, да хоть в голос выть, результат все равно один. И это необъяснимо, и пугает гораздо больше, нежели неопределенное будущее. Вот почему Румпельштильцхен был всегда чем-то занят. Неважно, сделки ли это, чтение магических трактатов в поисках интересных рецептов и заклинаний, или же любимая прялка. Может быть, он тоже боится этого состояния, тоже бежит от него, скрывается? Кто знает. Ладно, кажется уже пора сбросить маску и попытаться пойти на контакт. Красавица медленно закрыла книгу, положив в нее закладку, и отложила произведение в сторону. Тихий выдох, отчетливо слышный в звенящем безмолвии помещения. «Может, чаю?» - так и хотело сорваться с уст экс-принцессы, однако сие показалось ей неуместным в данный момент. Захочет – сам попросит (или же прикажет? язвительно отозвалось внутреннее эго), сейчас пусть побудет в собственной нирване. А принцесса, призывно шурша складками платья, встала со своего места и направилась ближе к нему, звонким цоканьем каблучков объявляя о своем приближении. Вот сделан один шаг, еще один, еще, еще и еще – она садится на стул, стоящий куда ближе к Румпельштильцхену, и, пребывая в легкой задумчивости, следит за его движениями. Плавные, уверенные, отточенные годами мастерства. Прекрасные… Интересно, как он это делает? Нет, разумеется, понятно, что магия и все дела, но, черт возьми, наверняка этот процесс жутко интересен и увлекателен! Золотая нить змеится в своем тусклом узоре истинного метала, сворачивается в аккуратный клубочек… Завораживает получше всякого там гипноза. Запоздало приходит мысль о том, что наверняка она смущает чародея своим присутствием, и вообще, вот как встанет он сейчас, как заорет, ка-а-ак выгонит отсюда! Образ был столь реалистичен, что Бэлль аж вздрогнула, обхватив себя руками за плечи, словно ей внезапно стало холодно. Ну а что, вполне в его духе.