Потому что ты мой, слышишь?

На часах было около семи утра, но мне не спалось - к слову, практически всю ночь я не могла сомкнуть глаз. Мы с Германом больше ни разу не говорили с того момента, как вчера я отдала свой жилет Максу, проголосовав за него в качестве второго помощника капитана. Как выяснилось, именно мой голос и стал решающим. Наверное, Герман воспринял это, как предательство. Тот факт, что он может обидеться на меня, не давал мне покоя. Но должен же Герман понимать, что я хотела спасти своего отца и ради этого была готова на любую глупость? Вместе с тем мою голову одолевали и другие мысли, но и они неизменно направлены в сторону Ворожцова. Я так и не понимала, что же чувствую к нему. Мне нравится проводить время с Германом, нравится чувствовать его руки на своей талии, но одновременно с этим во мне иногда просыпается какое-то странное чувство, что всё должно быть не так... Я сомневаюсь, что это действительно любовь в полном смысле этого слова - у меня и опыта-то нет, я никогда ни в кого не влюблялась, так что примером мне могли служить только отношения мамы с папой, полные нежности и ласковых улыбок. А у нас этого нет. Мы с Германом ни разу не говорили друг другу "Я люблю тебя", а тут ещё и Макс, который не позволяет мне забыть о себе, постоянно появляясь передо мной в самое неподходящее время с его извечным: "Эй, стукачка!" В последние дни мне стало казаться, что мы сблизились, и я даже почувствовала, что могу полностью довериться ему. Как другу. Но он снова всё разрушил, прогнав меня прошлой ночью, когда я, в порыве благодарности, пришла к нему ночью. Да, наверное, это была очень глупая затея, но и он просто не имел права так грубо говорить со мной! И всё же сцена, произошедшая накануне ночью, дала мне возможность на время перестать думать о Григорьеве вообще в каком-либо контексте, так что теперь я могла полностью сосредоточиться на своих отношениях с Германом и понять, что чувствую к нему на самом деле. Иногда мне казалось, что я всё ещё боюсь его и испытываю непреодолимое желание свернуться в комок от одного его пронзительного взгляда, глядящего в самую душу. Что же скрывается за этим взглядом? И хочу ли я узнать это на самом деле? Измученная бессонницей и потому страшно усталая, я решила оставить пустые попытки предаться сну и спуститься в кают-компанию, чтобы поговорить с Надей - она, умудрённая опытом в отношениях, всегда готова дать дельный совет. Но сцена, свидетельницей которой я стала на лестнице, заставила меня напрочь забыть и об усталости, и о желании поговорить с Надеждой. В коридоре я увидела две знакоме фигуры и замерла на месте, пытаясь оставаться незамеченной. Герман, мой Герман, держа руку на плече Вики - этой бесстыдной девчонки, улыбался ей и говорил что-то. "Это моя улыбка!" - захотела вдруг крикнуть я, так как раньше он улыбался так только мне, но удержалась, только мёртвой хваткой вцепившись в поручни. Я уже успела напредставлять себе, как он потянет к себе брюнетку и поцелует, но спустя пару секунд Вика удалилась, даже не заметив меня. А вот Герман заметил. Он повернул голову в мою сторону и, окинув меня внимательным взглядом и холодно усмехнувшись, удалился. Ноги подкосились, и мне тут же захотелось разрыдаться. Но прежде стереть в порошок Вику. Что это вообще между ними сейчас было? Почему он улыбается ей? Почему не мне? Меня захлестнуло волной ярости, отчего я снова пошатнулась, попутно осознавая, что сейчас испытываю совершенно новое для себя чувство: ревность. Я. Ревную. А вот и разгадка того, чувствуя ли я к Герману что-то: да, да, да! Нельзя ведь испытывать такой всплеск эмоций по отношению к тому, кого не любишь, а боишься. Мне почти физически больно было видеть его с другой, пусть даже я и не знала, что конкретно между ними происходило. Я просто не хотела, чтобы он даже прикасался к кому-то, кроме меня. И страстно желала вновь почувствовать его горячее дыхание на своей шее. -Герман! - сорвавшись с места, я бросилась ему вдогонку. Плевать, что ещё совсем рано, и мои крики могут разбудить других. Я должна поговорить с ним сейчас. Я побежала за Германом и обнаружила его, остановившегося посреди коридора и с любопытством взирающего на меня. О, да, он ожидал этого поворота событий. -Что у тебя с ней? - ощутив, что глаза неприятно защипало, я хотела было опустить взгляд - Герман не должен увидеть, что я плачу из-за него - но была поймана им за подбородок. -Ничего, - ровным тоном ответил он мне. - Но ты, кажется, теперь понимаешь, что чувствую я, когда вижу тебя с Максом? Я замолкла, не в силах придумать, что ответить на это. Понимала, что Герман прав. Я заставляла его ревновать всё это время, совершенно не задумываясь о чувствах мужчины. Оправдывала это тем, что пытаюсь разобраться в своих чувствах, но на самом деле просто делала больно тому, кто, как выяснилось, мне дороже всего. Я боюсь тебя потерять, Герман. Скажи, что любишь меня, пожалуйста. -Ты... Ты улыбался ей! - высказала я и только потом поняла, как глупо всё прозвучало. Герман молчал, продолжая взирать на меня. Теперь я видела в его глазах не холодность, а одиночество. Которое мне непреодолимо захотелось заполнить чем-то. Я обхватила его за шею и притянула к себе. -Герман, - прошептала это имя, наслаждаясь его звучанием. - Я люблю тебя. Ну вот. Сказала. А в следующую секунду Герман уже целовал меня: страстно, жадно. Именно так, как я и хотела. Он нужен мне весь, я хочу, чтобы он принадлежал только мне, а я - ему. Ещё пара мгновений, и я оказываюсь плотно прижата к стене. Мои ноги обвили его бёдра, я жаждала продолжения как можно скорее. И если раньше я могла говорить только о том, что между нами просто секс, то теперь смело могла говорить о занятии любовью. Это ведь совсем не одно и то же. -Прямо здесь, в коридоре? - оторвавшись от поцелуя, спросил Герман, вскинув бровь. Я заставила себя совершить громадное усилие и спрыгнула с моего мужчины, по-прежнему продолжая обнимать его. -Там, где ты скажешь, - шепнула я и ощутила, как он ведёт меня куда-то. Вероятнее, в свою каюту. - И не смей больше делать так. Потому что ты мой, слышишь? -А ты моя, - тут же подтверждает Герман и открывает дверь каюты. Опустившись на жёсткую кровать в каюте инструктора по основам выживания, я тут же потеряла счёт времени и теперь уже не могу сказать, сколько часов провела, наслаждаясь поцелуями и умелыми прикосновениями Германа, которые заставляли меня податливо выгибаться навстречу. Но когда я закрыла глаза, предаваясь спокойному сну, лёжа на груди у прижимающего меня к себе Германа, солнце уже стояло в зените. Последнее, что я услышала, прежде чем окончательно провалиться в объятия Морфея, заставило меня окончателно увериться в том, что я самая счастливая на корабле девушка. -Знаешь... Кажется, я тоже люблю тебя, Алён, - произносит он и целует меня в макушку. А большего и не надо.