Пламя и Пепел: The Outtakes

      Сеньор Леонардо Роберто ди Серпенти никогда в жизни не ходил босиком. Всю жизнь, с рождения, его воспитывали как аристократа. Босиком ходят только простолюдины. Сеньору непозволительно небрежно одеваться. Следите за своей внешностью! Где ваши манеры? А сейчас он стоит на пороге комнаты Королевы — именно такой, каким ему быть нельзя — и понимает, что плевать он хотел на все эти правила. Не сейчас. Не здесь.       У Королевы разбито сердце. Вырвано из груди, сожжено дотла. Она совсем не похожа на его возлюбленную, такую сильную и непоколебимую. Призрак, тень себя прежней. Делает вид, что живёт. Хотя бы ради дочери — так некстати похожей на причину её боли. И замок изо лжи надёжно оберегает её на пути к Возрождению. А у Лео тоже в груди дыра — с рваными краями, пеплом заштопанная кое-как. И ему хочется накричать на Неё в первое время, но сил нет, а потом он просто понимает — они одинаковы в своём горе. Оба падают в одну бездну. Просто она ближе ко дну — только-только зацепилась за невидимый во тьме выступ. Сколько она спасала его? Пора платить долги, сеньор.       В комнате Лео нет зеркал. Ему кажется, что в них живёт призрак сестры. Каждый раз, когда он случайно видит своё отражение, ему кажется, что это её голубые глаза смотрят на него из глубины зеркала. Упрекая, что не спас. Не смог. Не был рядом. Каждый такой раз Лео хочется кричать. Вцепиться в волосы, упасть на колени. Душу бы продал, если бы была, за сестру. Но всё, что он может — это однажды разбить зеркало в прихожей. Боль физическая слегка отрезвляет, и Лео с ужасом смотрит на кровь на паутине трещин. А за кровью — её глаза.       Всего на секунду в голове мелькает мысль уйти обратно, но Лео отгоняет её прочь и решительно переступает порог. Стоит некоторое время, смотрит на Неё и вновь думает про бездну. Оторвавшись от двери, подходит и садится на её кровать. Поджимает под себя ноги, чуть поёживается от внутреннего холода. А Она накрывает его пледом. Простой жест, но такой нужный сейчас. Лео кожей чувствует, что Она смотрит на него, но не может поднять взгляд. И от этого или нет, сознание Лео пронзает понимание, что нужно делать. -Ты не одна, - исторгает его горло из себя сиплые звуки. - Ты не одна, - повторяет он еще раз. - Я не один. И ты не одна. Двое существ, готовые разделить между собой горе от утраты… Лео запинается, потому что дальше слов он не знает, но Королева понимает его. Как всегда. Оба страдающих поднимают правые руки и касаются друг друга кончиками пальцев. Круг. Священный, нерушимый. Она шепчет слова древней клятвы, а он просто смотрит ей в глаза и видит, как боль становится чуточку меньше. Может, и его глаза такие? И в груди вдруг становится так тепло, и словно камень с души потихоньку откатывается. Лео выдыхает. Может, всё ещё может стать хоть немного лучше? И Она так близко, что он слышит её дыхание – рваное слегка, усталое. И Лео почему-то волнуется. Когда губы соприкасаются, он не чувствует бабочек в животе или замирания в груди, только спокойствие. Долгожданное. И Её рука в его руке. -У тебя на языке привкус мандаринов, - шепчет Лео, привлекая Королеву к себе за талию. - С ума сойти… Лео терпеть не может мандарины.       Когда он уходит утром — осторожно, чтобы не потревожить Её сон — он осматривает её внимательно, беззащитную, доверчиво прижавшуюся к подушке. Всё под тем же клетчатым пледом. Вздыхает. Если он уйдёт, ей придётся самой справляться со своими кошмарами. Но остаться тоже никак нельзя. Уходя, Лео думает, что они теперь оба ближе к Свету.