Не зли стихии

Где можно найти одновременно высокие своды, прохладу подвалов и предметы интерьера стоимостью в тысячи золотых? Варианта три – пещера разбойников, казначейство и королевский замок. Стража в форме гвардии Его Величества оставляла возможными только два последних, но количество придворных рож сокращала выбор до одного. Действительно, вряд ли под крышей Государственного Фонда обретаются толпы придворных барышень, надушенных до такой степени, словно каждая искупалась в ванне, в которую слили весь годовой запас торговцев восточной парфюмерией. Запахи Востока – новый модный тренд, что вы хотите! Хотя любому нормальному человеку наверняка хотелось зажать нос и сбежать куда-нибудь подальше. Но придворный этикет не позволяет, что вы. Разве что шутам. - А ты знаешь, что маркиз де Шангри сделал предложение… - Войска не могут быть распущены, Кранштэйнское Княжество находится в состоянии… - Сколько ты платишь своей… - Ты не можешь себе представить, насколько олень был огромен… - Я перепробовала все способы, а он не… - Ходят слухи, что он послал несколько агентов в… - Вы говорите чушь, я требую удовлетворения. Завтра же, у… - О, милорд, вы так настойчивы, я не думаю, что… - Да будет вам, друг, выпьем, гульнем, по девочкам… Ландавион Первый, свесив руку с подлокотника своего королевского трона, скучающим взглядом обвел зал. Очень хотелось спать, жрать и чем-то себя занять. Потому что смотреть на привычные лица было тоскливо, женская часть населения наводило на мысль издать приказ, запрещающий его придворным зачинать младенцев слабого пола, а шуты, кувыркающиеся и уныло шнырящие среди людей где-то там на периферии, вызывали тошноту и желание перевешать их всех на веревке с бубенчиками. - Канцлер, - нудный голос в правом ухе был настолько раздражающим, что заставил на себя наконец обратить внимание, - если вам нечего сказать действительно по делу, можете быть свободны. И возвращайтесь только тогда, когда сможете. Король нахмурился. Канцлер попытался возразить – мол, на ввоз товаров в столицу из-за моря надо утвердить более высокие налоги, и это действительно важно, но Его Величество уже не слушал: - Что от меня-то нужно? Ваш приказ не разработан, вам всем на кой черт вообще сдались эти комитеты? Протирать бархатные штаны? Плести интриги? – Ландавион вскочил и в приступе внезапной – внезапно ли, - ярости заорал на весь зал: - Вон! Вернетесь, когда документ будет готов, или я вас казню за ваш нудный голос. Не сметь топтаться на месте, когда Мы приказываем вам выметаться ко всем чертям! Стоило учитывать, что акустика тронного была гордостью архитекторов. Она, конечно, не спасла их от плахи, но верно служила обеспечению отличной слышимости на протяжении столетий, и теперь голос молодого короля гремел в сводах, двоясь и проникая в уши каждого, кто в тот момент имел несчастие находиться в зале. - Вооооон! Всем вон! Ландави обвел замершую толпу тяжелым взглядом и наконец-то заметил, что его так напрягало последние несколько часов. Точнее, кто. Этот кто стоял, подперев спиной и согнутой ногой колонну, очень внимательно рассматривая свои ногти с очень равнодушным выражением лица, говорящим “Смотрите, как мне похуй – вы тут разбирайтесь со своими проблемами, меня больше волнует грязь под моими ногтями”. “Кто” был обряжен в форму придворного шута, но на голове не было положенного колпака, снимать который было запрещено. Под страхом тридцати ударов розгами. - Эй, ты. – Шут и в ус не дул, засунув палец в рот и начиная вычищать ногти уже зубами. – Ты, клоун без шляпы! Десятки глаз устремились в сторону колонны, для которой нашелся такой наглый подпиратель. Оказавшись внезапно в центре внимания, хам скорчил мину как-же-вы-меня-достали и оторвал от своей руки взгляд, затем оглядел толпу, словно ища, кто же тут такой же наглый, но более заметный, чем он сам. Вздохнул душераздирающе и поднял взгляд уже на короля, но позы не изменил. - Ваше Величество, в свое оправдание могу только сказать, что мой колпак служит сейчас более важному делу, чем любой из присутствующих здесь. - Какому же? - Оглянитесь. Ландави последовал совету. Изменения в его лице нельзя было не заметить – бубенчики весело поблескивали в солнечном свете, красуясь со своего королевского места. Королевского в прямом смысле этого слова: колпак был нахлобучен на острый верх спинки трона. Придворные поспешили сделать вид, что видят столь неподобающий предмет в первый раз и возмущенно зашушукались. Его Величество побледнел и покрылся красными пятнами ярости. - Я требую объяснений! - О, не волнуйся, Величество, - шут беззаботно махнул рукой, словно ему не грозило быть забитым до смерти на конюшне за прямое оскорбление королю дважды. Конечно, насмехаться над придворными – это ежедневная работа, но еще никто не осмеливался издеваться на самим Ландавионом Первым. Или любым другим королем Астии. По крайней мере, даже если такие были, они наверняка не дожили до старости. – Теперь осмотрись вокруг. Его Величество хмуро оглядел окружающее его великолепное пространство. Он ожидал увидеть все, что угодно – начиная с дохлой кошки на копье стражника у дверей и кончая трусами этого странного шута, украшающими древко государственного флага. Ничего такого он не увидел. Только все ту же толпу придворных. В который раз за день. За год. За все время правления. И ведь ни одна скотина не осмелилась доложить ему о том, что прямо над его головой издевательски висит шутовской колпак. - О, я вижу, что Величество начал догадываться, - шут прихлопнул себя по бедру и прохромал от колонны прямо в центр залы, встал костлявой задницей, обтянутой синей тканью, к королю. Ссутулившись, он презрительно прищурился, упираясь взглядом в разряженных маркизов, щеголеватых баронов, барышень, на лице которых было написано, что интеллектом природа их оделила не в пример скромнее, чем родители, ну и прочих, прочих, прочих. - Никто не сказал, - странный шут щелкнул пальцами – звук в повисшей тишине был похож на выстрел. Толпа дружно вздрогнула, а человек в трико повернулся к королю на каблуках. – Выводы, Величество, выводы! И я прямо-таки страшно извиняюсь за то, что мой колпак подпорчен вашим троном и всеобщим вниманием – теперь мне нужен новый, а это такие расходы для казны, такие расходы. Король постарался сохранить гневное выражение на лице и махнул всем этим людям рукой, унизанной перстнями разного калибра, но шуту махнул, приказывая приблизиться. Сохраняя гробовую тишину, “прихлебатели” поспешили нестройным потоком вытечь из тронного зала, а шуты напоследок так еще и обожгли своего собрата издалека взглядами. Через минуту это происшествие будут обсуждать и обсасывать все, кому не лень – а сплетничать не лень было всем. Оставшись один на один с шутом, король присел на подлокотник своего трона и задумчиво, пристально оглядел нашумевшего - в прямом смысле – человека. Худой, невзрачный – на такого не обратишь внимания, если он сам не захочет о себе заявить. Даже яркая шутовская одежда, казалось, не делала его более заметным. Спокойное лицо без изъянов, но и не особо красивое, рыжеватые короткие вихры. Темные глаза черт знает какого цвета. На вид шуту можно было дать и девятнадцать лет, и все тридцать. Ландави довольно хмыкнул. - Ты совершенно непохож на остальных. Ну, знаешь, из своей профессии, - протянув руку, король стащил “неподобающий предмет” с его места и покрутил в руках. Бубенчики весело зазвенели в его королевских руках, неприятно их царапая. - Богов ради, я просто возненавидел эту штуку с первого взгляда, - лицо шута отражало всю степень отвращения к колпаку. Король рассмеялся, кидая шапку ее хозяину. Последнему ничего не оставалось, кроме как поймать. - А ведь должен быть польщен тем, что я только что выделил тебя из толпы. - Ну это с какой стороны посмотреть – не заметь меня Твое Величество, я не стал бы столь знаменитым. И мне не грозили бы лишние проблемы в первую же неделю на столь почетной должности. – Безымянный пока человек пожал плечами, словно сомневаясь в том, что похвала стоит неприятностей. – А про себя я итак все знаю. - Тогда ты должен знать, что выглядишь и ведешь себя совсем не так, как должен шут, - возразил король, продолжая с детским любопытством разглядывать такое неожиданно-неподвижное лицо, - поэтому проблемы тебя ждали бы вне зависимости от того, обрати я на тебя внимание сегодня или нет. Физиономия ходячего недоразумения внезапно преобразилась – куда делась вся меланхолия и скука? Шут припрыгнул на одной ножке, щелкая каблуком о каблук, а морда его лица резко стала смахивать на аналогичную морду лица еще не нашкодившего, но предвкушающего удовольствие шалости ребенка. - О, Величество, я только начал. Это разминка. Все еще легко отделались. “А точнее, далеко еще не отделались,” – проницательно поправил своего нового любимчика Ландави. - Как зовут? - Придворный-шут-номер-семь-тысяч-семьсот-семьдесят-семь. Или просто Тиль. “Просто Тиль” прочно прижился в королевском замке. На утро после своего скандального дебюта – или, как шут любил говорить, дебютного скандала – он явился к королю с синяком под глазом и исцарапанным лицом, после чего во дворце стало подозрительно тихо, потому что всех конкурентов личного королевского шута выгнали из покоев взашей. Подлость Ландавион Первый ненавидел, пожалуй, даже больше, чем неблагодарность и скуку, а шутовская братья не отличалась нежностью и изысканностью манер. Неудивительно, что клоуны взбесились, отчетливо чуя угрозу со стороны своего, вроде как коллеги – именно об этих “проблемах” Тиль и говорил с самого начала. Тихо во дворце стало, впрочем, очень ненадолго. Как шут и обещал, его выходка с колпаком была только началом, а под маской полного равнодушия скрывался настоящий дьявол с фантазией, которой позавидовал бы любой палач. Доставалось всем, за исключением самого Ландави – то канцлер дома обнаружит, что на его спине с самого утра болтается листок, который уведомлял всех, что носитель является форменным дураком, то на стражу в дождливый день обрушится водопад воды с подпиленного “неизвестно кем” тента. Правда, если первому ничего не оставалось, кроме как слышать хихиканья за спиной, то гвардейцев в караулке потом поджидала пара бутылок стащенного из королевских подвалов вина. Тиль хранил загадочный покерфейс, делая вид, что не знает ни о чем таком и вообще, его хата с самого краю, но вести войну с людьми военными было не в его интересах. Король довольно хмыкал и брал шута с собой везде и всегда, куда бы ни отправлялся. Очень скоро придворные Тиля возненавидели, а тот и в ус не дул. Злополучный колпак ему разрешили не носить – более того, Ландави со смехом пригрозил обязать носить бубенчики первого же дворцового интригана, которого поймают на попытке устранить шута посредством любой клеветы. Угроза подействовала, все знали, что даже если король говорит о чем-то со смехом, смеялся Его Величество всегда последний. Ну разве что Тиль еще мог поглумиться в спину. Король вообще всю свою совсем недолгую – 22 года - жизнь отличался своеобразным шестым чувством. Не совсем интуицией, ее он был как раз лишен начисто – просто Ландави всегда знал, может он доверять человеку, или нет. А еще Тиль внушал какое-то смутное уважение, но король не был уверен, что это верное слово. Король вообще об этом предпочитал не задумываться, особенно когда виночерпий, дрожа от страха, докладывал, что в подвалах кончились запасы старого Шакронского, а под сводами его замка носились крики мушкетеров, гоняющихся за украденным из-под носа порохом – и за Тилем, который его стащил, естественно. Пить Его Величество умел – это, наверное, первое, чему учат в школе маленьких будущих королей. В свою очередь Тиль напивался быстро – ну или по крайней мере делал вид, что напивался быстро, пути шута всегда были неисповедимы. Иногда Ландави мог поклясться, что в середине пьяного спича глаза его протеже на секунду казались самыми осмысленными и трезвыми во всей Астии, но в следующее же мгновение это впечатление исчезало, словно глюк девственницы перед жертвенником Стреи. - А я ему – раз! два! – и нет, Твое Величество, моего противника, - посвящал Тиль Ландави в тайны своего бурного прошлого. Король вполне мог представить себе шута с оружием, но пара показательных представлений из серии “черт возьми, с какого края надо держать этот ваш кинжал” наглядно убедили короля в относительной безобидности Тиля. Разве что сам себя порежет, не дай черт. Иногда попойки превращались в долгие часы рассуждений на отвлеченные темы – как оказалось, шут был образован не хуже самого короля, но почему-то именно про эту часть своей биографии он всегда забывал рассказать. Ландави не настаивал, за месяцы присутствия при дворе Тиль показал себя так, что необходимости рыться в скелетах в шкафу любимчика Его Величество не чувствовал. Зря или нет – это уже только богам известно. - Ветер дует дамам в спину / шляпки прочь долой прически / муж ведь тут пусть прячет плетку / точно не матрос а ветер, - невинно продекламировал на весь конный отряд Тиль, привычно делая вид, что это говорит совсем не он, а тень единственного сына его отца. Военные попрятали глумливые ухмылки в усы, женщины залились стыдливым румянцем, а мужья этих самых женщин не последовали совету шута, только крепче сжав свои плетки и наверняка мечтая о том, как бы опробовать их на спине назойливого мальца. Шут всей душой не любил охоту, на которую собирался весь двор. Особенно он ненавидел охоту осеннюю. Может, это и прекрасный способ провести пару удачных шуточек – да что там пару, сотню! – но необходимость выбираться куда-то дальше территории дворца понижала градус его и без того постоянно мрачного настроения до отметки в минус много. И чем дальше надо было выбираться, тем хуже настроение становилось. Упрятав лицо в яркий шарф, который становился в таких ситуациях совершенно невыносимым, Тиль метался из одного конца отряда в другой, отпуская особо едкие и пошлые шутки всем подряд, но всегда возвращался в итоге к королю, словно находя это место самым безопасным. - Вот так всегда, Величество, - ровным голосом то ли сообщил, то ли пожаловался шут Ландави, - ты стараешься, стараешься, душу вкладываешь, а все только и думают что о том, как было бы хорошо изрезать тебя на мелкие кусочки или вздернуть на ближайшем суку. - Ты бы еще повесил на себя плакат “Выставлю посмешищем совершенно бесплатно”, - откликнулся Ландави, придерживая своего шикарного вороного коня. - Ну что ты, Величество, оскорбляешь. За бесплатно не работаю, - таинственным тоном поведал Тиль, демонстрируя срезанный с пояса какого-то простофили кошелек. Король потянулся и хлопнул шута по плечу с радостным смехом. Тиль, несмотря ни на что, сохранил честный покерфейс. Королевская палатка не могла похвастаться скромностью – шикарная брезентовая ткань, достать метр которой было меньше чем за три сотни золотых невозможно, мягкие ковры, не уступающая ни в чем остальном утварь, в прямом смысле этой фразы достойная короля. Все это было затоптано и залито вином, и это можно было извинить: все-таки охота не подразумевает под собой сменную обувь и прочие удобства, хотя все присутствующие и имели при себе все необходимое и даже больше. Вгрызаясь в оленью ножку, Ландави думал совсем не о том, что зверей в этом году маловато будет. И не о том, что справа сидит очаровательная девушка из очень уважаемого рода О’Эстов и пытается всеми силами заставить короля обратить на нее внимание. У этой семьи всегда были большие аппетиты – по девушке это было тоже видно. Ландави внимательно вслушивался в шум и гам, звон кубкой и стук ложек, стараясь различить в этом бедламе ровный голос своего любимца. Тиль мелькал из угла в угол, старательно пародируя и парируя любые выпады со стороны публики, и Его Величество внезапно понял, что очень хочет обратно в замок, в темную спальню шута, к батарее бутылок и долгим ночным разговорам. Весь этот окружающий цирк жутко раздражал – почти так же, как в тот день, когда Тиль устроил вынос ногами вперед всем придворным одним щелчком пальцев. Ландави стремительно встал, оттирая руки от жира уже достаточно грязным платком. - Вы все можете продолжать веселиться и так далее, я думаю, отсутствие вашего короля вам всем нисколько не помешает. – Несколько вымученная улыбка была откровенно на тройку по шкале натуральности, но это ерунда. Жаль только, что шут наверняка останется с.. людьми. Отдельный шатер встретил Его Величество бадьей горячей воды, а это было наверняка то, что нужно в данный момент. Стребовав у конюха вина по пути в землю обетованную, Ландави присосался к ней с видимым неудовольствием, но сейчас за ним никто не следил и можно было расслабиться. - Псссст. Величество насторожился. - Псссссст говорю, Твое Голое Величество. Ручаюсь головой, что даже смогу убедить тебя выйти в таком виде к своим придворным. - А, это ты, - можно было расслабиться. В шатер проскользнула фигура, ряженная в разноцветные тряпки, и Тиль вальяжно расположился на краю походной ванны. – Я не думал, что… - А я на минутку. Хочу только предупредить, что приказал твоим именем усилить охрану твоего шатра. Ну знаешь, поставил еще двух верзил в голубых трусах у каждого входа, - и, предупреждая вопрос о целесообразности, шут быстро пояснил, подмигнув: - звери в этом году очень озабоченные. А вдруг что с твоим телом произойдет, а? Смотри не утони тут, а я пошел топить мадам Жизье и ее собачку в пиве. И так быстро и незаметно ретировался, словно и не было тут никого и никогда, кроме оставленного в полном недоумении Его Величества. Шутка ли – приходит шут и говорит серьезные вещи. Нонсенс. Уснул Ландави быстро, но сон его был, мягко говоря, хреновый. То ли на короля так подействовало издевательское известие о том, что звери в округе шалят, то ли смутное чувство реальной, совсем не шуточной опасности, но Тиль с кинжалом в одной руке и шпагой в другой – это в высшей степени странный сон. Действительно хреновый. Возвращались с охоты все мрачно. Шут был совсем не в настроении и, не скрывая это самое отсутствие настроения, хмуро кутался в свой уже грязный шарф. Ландави обратил внимание на то, как осторожно Тиль держал поводья в левой руке, стараясь не тревожить правую, но решил не спрашивать до того, как оба прибудут в замок. Только пришпорил коня.