001

Звон похож на старый домашний телефон из 90-х. Там, чуть дальше. Кажется, что звук прямо за поворотом, что мне дойти до него совсем чуть-чуть. Но как только я делаю несколько шагов в его сторону, он отдаляется. Ведет меня за собой. Дохожу до небольшой лестницы наверх, поглаживаю провода на перилах, поднимаясь. Коридор налево и направо. Звук ведет правее. Он перестает убегать от меня, когда я дохожу до самой дальней двери в коридоре. Она не заперта, я уже привык, что двери тут всегда заперты, это было источником невероятной тревоги, когда мне дали поверить, что я вернулся домой. Заглядываю в щель, полки с разной техникой, будто секонд-хенд аутлет, со старыми компами, мониторами, звуковыми системами, серверами. Такие можно было найти где-то вдали от главных улиц, обычно владелец — энтузиаст, знает каждый свой товар. Если тебе повезет, то он будет чуть менее искушенным и пропустит на основные полки редкий экземпляр, не зная, сколько он стоит на маркете в сети. Я любил ходить по таким магазинам. Толкаю дверь. Звон теперь чуть тише, дает мне погрузиться в воспоминания. Железные стеллажи забиты пожелтевшим пластиком. Здесь по большей части редкие вещи, прохожусь рукой по старым нинтендо-картриджам и консолям. Почти в идеальном состоянии под пылью, картриджи в упаковке. Иду дальше, задевая каждый новый антикварный предмет техники на полке, старые компы «Эпл», прототипы мобильных телефонов, старые фотоаппараты. Дохожу по полкам до домашнего телефона, гладкая серая трубка с небольшим скрученным в спираль проводом. Звон очень приглушенный. Ощущение, что он сжат в небольшую комнату, которая где-то внутри, и звук идет из-за своей маленькой стены. Когда я начал мыслить такими метафорами? Берусь за телефон. Чуть приподнимаю с базы с легким щелчком. Стою так пару секунд, не решаясь поднести к уху. Из трубки слышен статический шорох. Прислоняю к уху, чтобы послушать ближе. Тихие щелчки и сигналы. Может, это морзянка? Нет. Это более хаотичное, и не складывается ни в одно слово. Через статику начинает пробиваться тихая оркестровая музыка, и я чувствую холод, поднимающийся вверх по спине вместе с уже знакомым спокойным безразличием. Нет-нет-нет. Отдергиваю трубку от уха. Тут есть тварь, которая вводит меня в панику против моей воли, а теперь есть и место, которое работает как транквилизатор. Может, я в коме? Лежу где-то в палате, слышу музыку по радио через мое умирающее сознание? Нет, это не кома. А, ну раз ты говоришь, что нет. То ладно. Ты, я. Какой же абсурд. Всё это. Чертов сон собаки. - Эй, ты там? — слышу слабый голос из трубки. - А я могу быть не тут? — язвлю на знакомый голос. - Ну... — паузу забивает тихое шуршание помех. — Ты мог быть не рядом с телефоном. - Он меня сюда привел чуть ли не за руку. - Ты мог не идти. - Я не уверен, что я смог бы найти что-то еще. - Тут всегда есть что-то еще, куда бы ты ни пошел. Задумываюсь над этими словами, было ли такое, чтобы я терялся без возможности найти следующий ведущий меня куда-то ориентир? Второй Мэтт не звучит нагло, не звучит уверенно, что-то с ним не так. - Ты что-то хотел? — слушаю паузу вперемешку с шорохом, кроме еще одной попытки меня убить, конечно. - .. Хотел не быть один. - Как сентиментально. - .. Нет, просто, — слышу прерывистый вздох и некоторое шуршание, — я не знаю, что делать, я не могу помочь этому месту, оно отталкивает меня. Всё поменялось. Не то чтобы я не хотел, чтобы что-то поменялось. Я был тут всегда, да? Со своего детства? Я менялся, конечно, все меняются, просто сейчас это... другое. Его речь звучит скомкано, пока он продолжает сыпать бессвязными размышлениями, мое внимание уплывает куда-то в воспоминания об обрыве и образе Второго в том испуганном, растерянном состоянии, пока меня не вернула в реальность его фраза: «Мне кажется, он начал меня забывать». - Как это возможно? В смысле, что должно произойти, чтобы ты забыл человека, с которым был рядом всю жизнь? Трубка потрескивает статической паузой, слышу глубокий выдох. До меня не сразу доходит смысл, если он начал забывать Его, он начал забывать Меня. Мы условно одно целое. Пальцы сжимают трубку настолько сильно, что пластик немного скрипит. Второй подает наконец голос: - Я... не знаю, но это больно. - Могу понять. - Нет, это физически больно. Я немного молчу, слушая его тяжелое дыхание. - Где ты сейчас? - Я... я не знаю, я не узнаю эти места.На меня накатывает ощущение необратимой опасности, произошло что-то непоправимое, что-то что уже не исправить. Даже если я узнаю что. Ощущение что я вышел на плохую концовку. Я не делал ничего, что могло бы ухудшить состояние этого места. Если быть точнее, это место ухудшало состояние мое. Я сжал цветную зажигалку во второй руке, оглянулся на полки, надо бы поискать фонарик. Я тебя найду, окей? Я пытаюсь звучать ободряюще, пока обшариваю разные стеллажи взглядом, провод не даст мне отойти от телефона слишком далеко. И я тебя помню, окей? Может, это тебя утешит? Мне кажется, это неважно, я вроде бы привязан к его памяти? - Я тебя найду, и мы найдем архив, хорошо? - Шорох в трубке, тяжелое дыхание пропало, - да.. жду Связь обрывается, оставив меня с тихими гудками, медленно кладу трубку на базу, после щелчка телефон меняет свою текстуру, это не пластик в моей руке, что-то очень хрупкое, продавливаю пальцами кнопки базы, и они проваливаются, распадаясь, как пепел. Пальцами погружаюсь в него, вороша то, что только что выглядело и функционировало как средство связи. Это происходит со многим тут? Что-то существует миг и уходит в небытие. Вся эта техника, неважно, насколько редкая или дорогая, она где-то в прошлом. Даже если уйдет с аукциона, будет сидеть где-то за стеклом в шкафу коллекционера, но больше никогда не будет функциональной. Потому что то, зачем она создана, больше не нужно, есть лучше, меньше, быстрее, новее. Всё новое заменяет старое. И вот ты уже не уверен, что то, что ты делал всю свою жизнь, будет все еще нужно этому миру завтра. Рисую на пепле спираль с внешнего круга к внутреннему, окончательно уничтожая образ телефона. В самом центре пепла натыкаюсь на плоский металлический предмет, подцепляю пальцами, вытаскивая. Это ключ. Понятно. Засовываю в карман. Инвентарь пополнен. К слову об инвентаре. Обхожу стеллажи. Копаюсь немного на полках, я недостаточно высокий, чтобы нормально увидеть, что на самых верхних, но там все равно в основном крупные предметы, которые видно и так: мониторы, экраны, звуковые системы. Дотягиваюсь до одной, трогая кружок поиска радиостанции, металл приятно холодит кожу, почти вся система сделана из алюминия, ощущается более качественной, весомой. Кручу его, он на инерции продолжает движение после того, как я отпускаю. Из системы начинает доноситься звук той самой оркестровой мелодии. Нетнет-нет. Прокручиваю цилиндр дальше, чтобы избавиться от звука. Система затихает. Зачем это состояние хочет до меня добраться? Впрочем, похуй. Фонарик. Самое близкое, что я нахожу, это нагрудный военный фонарь, у меня нет кармана на груди, чтобы его нормально зацепить, могу зацепить за ворот или таскать в руках, это, наверное, даже лучше, чем те походные фонари, которые у меня были тут до. Из меня вырывается нервный смешок от осознания отсылки. Ну да, это всё очень похоже на эту игру. До этого мне не приходило в голову это сравнение. Эта комната ощущается безопасной, родной, но я не думаю, что это здание способно что-то еще мне дать. В углу комнаты на полке включается один из миниатюрных телевизоров, крутит белый шум. Цифровая масса шумных пикселей начинает постепенно выливаться из экрана на пол, погружая в себя пространство. Киваю и иду на выход из комнаты. Не хочу оборачиваться, но волосами на затылке чувствую, что шум идет за мной по следам. Оглядываюсь только после выхода из подъездной двери, проем двери забит, выглядит как экран, когда ты долистал слишком далеко по каналам телевизора, и там просто ничего нет, только серая каша с небольшим зеленым номером в углу экрана. Закрываю дверь. Короткая получилась глава. Снова дергаю дверь, она не поддается, больше не открывается. На улице всё так же. Ничего не переместилось, не поменялось. Пытаюсь прицепить нагрудный фонарь на ворот кофты, но он слишком оттягивает ткань вниз под своим весом, ну и, если придется бежать, будет неудобно. Перевешиваю его на карман джинсов. Так стабильнее. Снова указываю на оставшиеся дома, чтобы напомнить себе план действий. Первый. Я не знаю, что в нем. Второй. Там Безликий. Перевожу пальцы на бетонную коробку. Ммммм. Архив? Но я не уверен. А почему мне не пойти сразу в архив? Волна паники накатывает от одной этой мысли, сбивает меня с ног, в глазах темнеет. Обнаруживаю себя стоящим на четвереньках с гипервентиляцией. Понятно. Мне не нравится, что это место имеет контроль над моими эмоциями. Тебе только это тут не нравится? Игнорирую мысль. Это, конечно, было и раньше. Но я хотя бы знал, что я один в своей голове. И всё, что на нее влияет, находится снаружи, а теперь это будто идет изнутри. Поднимаю голову на бетонную коробку, пока восстанавливаю дыхание. Да ебаное всё. Как же это надоело. Снова смотрю в землю, чуть сжимая пальцы. Как же я хочу... Даже не домой... Я просто хочу, чтобы это закончилось. Я не хочу. Не хочу. Не хочу. Нехочунехочу. Нет. Поднимаясь, просто сижу на коленях, слушаю, как колотится сердце. Кладу руку себе на грудь и стараюсь сделать настолько медленный выдох, насколько могу. Вроде получше. Второй дом, так второй. В этот раз улица не дает мне скинуть прогулку до него, и я иду минут пять. Хватает, чтобы перебрать в мыслях разные причины, по которым во мне могут так запросто срабатывать эмоции против моей воли. Ничего более-менее логичного я не придумал к моменту, как нахожу себя у входа в дом. Выуживаю ключ из кармана, прокручиваю с парой щелчков. Прежде чем открыть дверь, опираюсь на нее лбом, закрыв глаза. Она гладкая и прохладная. Я так устал. Тяну дверь, она дается очень тяжело, с громким скрипом. Внутри вижу до боли знакомый бесконечный коридор, дверь слева поддается, там комната с комодом и дверь справа, к которой ведет кровавый след. Нет, туда я не пойду? Я ясно помню свои действия, когда всё только началось. Помню, что бросил попытку дойти до конца бесконечного коридора. Может, сейчас попробовать? Прошлый раз я около километра прошел без изменений. Вспоминаю свои первые эмоции, записку на тумбочке, панику, сомнения, поиски смысла. А ну это в целом осталось на месте. Иду без фонаря, пока плечо не шоркает об стену. Без ориентиров твой мозг обязательно ведет тело в небольшой поворот. Поэтому люди, оказавшиеся в лесах или полях, даже если думают, что идут по прямой, идут кругами. Вздохнув, включаю фонарь на бедре. Дорога, полагаю, будет неблизкая. Изредка дергаю двери по бокам, просто чтобы подтвердить, что они закрыты. Как только я смиряюсь с идеей идти вперед до конца своей жалкой жизни, пространство делает сильные рывки, как тогда на улице, и я за пару шагов дохожу до открытого пространства. Голова сильно кружится от такого перемещения, похоже, меня дернуло куда сильнее вперед, чем на улице. Потому что желудок делает сильные позывы избавиться от содержимого, которого там нет. И я не могу этот позыв удержать в контроле. Мерзкое ощущение с дрожью, когда пищеварение пытается вывернуться наизнанку. В глазах проступают слезы, пока откашливаю те капли желудочного сока, которые тело все-таки вытолкнуло. Во рту мерзкая горечь. Отвратительно. Внимание возвращается на окружение. Это не комната, это чертово очередное бесконечное пространство. Снимаю фонарь с бедра, свечу вверх, потолка не вижу. Темнота и будто бы туман. Свечу назад, на проход в коридор, я даже примерно не знаю, как далеко я от входной двери. А впереди едва различимые следы на полу, это пол бетонный, я не на улице точно. Шаги начинаются от той точки, где я стою, их нет за моей спиной. Хм. Ну, пойдем. Шаги ведут меня не совсем прямо. Немного вихляют, кое-где через бетон пробиваются растения и кусты. Навожу на них фонарь, чтобы разглядеть. Сухие, колючие. Ничего стоящего внимания. Мои шаги отдаются гулким эхом. Фонарь освещает конструкцию, похожую на... или... или это и есть огромная грудная клетка. Там внутри, под ребрами, свернувшись, лежит Второй. Торопливо возвращаю фонарь на бедро, аккуратно подхожу ко Второму. Надрывно дышит. - Говорил же, найду тебя. Он хрипло и тихо смеется. - Да ты не искал, тебя привели. - Какая разница, если я тут? Оглядываю его на предмет каких-либо повреждений, и меня окатывает волной холода. У него нет левой руки. Аккуратно кладу ладонь чуть выше, на плечо, он вздрагивает, втянув ртом воздух. - Что случилось? - .. Он забывает, мне больно. У меня не укладывается в голове концепция расчленения. Мне почему-то представлялось, что, исчезая из чьей-то памяти, ты будешь становиться чуть более прозрачным, как призрак, пока совсем перестанешь быть видимым. Ну, на крайний случай, уменьшишься до атома. А это. Это как-то слишком жестоко. Тру свою руку там, где у Второго она пропала? Оторвалась? Была съедена? - А.. Как это? - Не знаю,.. рука начала гореть, мм, тлеть, и постепенно исчезала ровным таким, сука, слоем. Больно- Речь дается ему с трудом. - Идти можешь? - Он долго не отвечает, лицо держит гримасу боли около минуты, пока не расслабляется. Из земли растут тонкие ветки и начинают цепляться за его тело, хватаю их, чтобы остановить. Колючки царапают руки. - Хер я тебе дам тут подохнуть. - Кряхчу, отбиваясь от новых веток, которые продолжают лезть ко Второму. - Хоть ты и убил меня тут пару раз. Да, блять! Я не справлюсь, колючки больно цепляются за ладонь. Достаю зажигалку, щелкаю пару раз, пытаясь угрожать сухим веткам. Это, к моему удивлению, срабатывает. Держа небольшой огонь как барьер между Вторым и ветками, пытаюсь оттащить его из каркаса ребер. Ветки извиваются, как комок колючих червей. Сунув зажигалку в карман, хватаюсь двумя руками за Второго и тащу его быстрее оттуда. Отсутствие огня дает веткам снова ползти в нашу сторону. Но она, вроде бы, не в силах вылезти за пределы ребер. Вроде оттащил. Убеждаюсь, что ветки отстали, и с тяжелым вздохом сажусь, все еще держась за плечи Второго. Я так давно не ощущал тактильного контакта. Поддаюсь позыву и просто обнимаю его, уткнувшись в шею сзади лбом. - Как сентиментально? - передразнивает, но не сопротивляется. - Ой, завались. Кладет свою единственную руку поверх моих. Чувствую его спокойное дыхание под своими пальцами. Сидим молча некоторое время. Пока он не напоминает о себе, похлопав слабо по моим рукам: - Надо идти. - Угу, - отпускаю его. - Тебе все еще больно? - Пока терпимо, не будем тратить этот момент впустую. Он встает и уходит в темноту. Вскакиваю и догоняю его, чтобы не отстать. Я не ориентируюсь в направлениях. Не знаю, где проход в коридор, не знаю, есть ли тут что-то еще, но хочу защитить Второго, насколько смогу. Смотрю в его спину. Я не могу остановить тление, не могу остановить забвение, которое его поедает. Меня ждет то же? Он теперь живой таймер. Он больше не заговаривает, и я тоже. Мне сложно с ним контактировать. Помимо того факта, что он - моя более агрессивная копия, хотя это, скорее всего, оставило свой отпечаток. Я бездумно следую за ним. Чем дольше мы идем, тем больше настроение сдвигается от решительности помочь, понять, узнать в тягучую усталость. Смотрю в пол, плывущий под ногами, представляю, как было бы здорово сейчас оказаться дома, в свой выходной от задач, полистать, что там нового на распродажах в Стиме. Найти новый дешевый инди-треш с закосом под старые игры, засесть на весь вечер. Сходить до местной азиатской кафешки, взять что-то, что еще не пробовал. Хотя я и обычно не беру незнакомые блюда. Почему-то жалею теперь о том, что не перепробовал всё. Или, может, даже затянуть Мелло поиграть в какой-то файтинг, чтобы посмеяться с того, как он вспыхивает от проигрышей. Хочется быть где-то не тут. Краем зрения вижу только идущего впереди Второго, этого в целом достаточно, чтобы не потеряться, пока погружаешься в воображаемый мир, в котором всё хорошо. Да, черт, даже бы и в дом Вамми, сидеть там на игровой площадке с геймбоем в тени большой яблони, пока на ужин не позовут. Столовская еда, сладкий какао, и можно дальше шататься по территории до темноты, засесть в дальний угол за густыми кустами и сараем, где всякий бытовой треш стоит, залезть на коробки и греться в закатном солнце, которое не печет, как днем, а мягко греет. Сентиментально? Ну да. На периферии зрения плывут коридор и двери. У меня начинают болеть пятки от количества ходьбы. А может, даже не Вамми, а просто моя первая съемная квартира-комната, когда наконец-то получилось собрать свой самый первый нормальный комп. У меня буквально ничего не было, матрас на полу и комп. Я еще долго не покупал стол, можно было лежать на матрасе перед монитором. Абсолютно сбитый режим сна, ложишься утром, встаешь под ночь. Все друзья где-то по сети, никто ни о ком ничего конкретно не знает. Играете вместе иногда в игры, соревнуетесь в каких-то странных конкурсах на взломы. Мелкие подработки тут и там, нет необходимости иметь много денег, квартира почти ничего не стоит, питание с моими пищевыми привычками тоже. За спиной захлопывается дверь. Смотрю в асфальт под ногами. Или даже то время, когда Мелло только подтянул меня к работе с мафией. Постоянный адреналин от ощущения, что твоя жизнь в опасности и его тоже. Неадекватные участники банды, о которых Мелс постоянно хоть и с опаской жаловался. Напоминал еще зачем-то, чтобы я об этом никому не говорил, будто есть возможность, что буду. Переработки, гора банок из-под энергетиков на столе, нейрофанк драм-н-бейс в наушниках. Ощущение, что ты за ночь делаешь больше работы, чем в расслабленном режиме за месяц. Будто ты сверхчеловек, движущийся вперед на одних эмоциях и жидком топливе. В перерывах выходишь на прохладный балкон покурить, свежий воздух, глубокие вдохи, которые обычно не делаешь. Я люблю эти перерывы на балконе. Иногда ко мне даже присоединяется Мелс, он обычно не курит, но молча делит со мной сигарету. Точнее, ворует, разрешения он ни разу не спросил. Второй валится к стене у входа в бетонный куб. О, мы тут, быстро дошли. Пытается снять с себя полосатую кофту одной рукой. Аккуратно стараясь не задевать его рану, там где мне кажется она находится, тяну кофту через голову. Теперь я могу разглядеть это черное тлеющее пятно. Он поджимает к себе одну ногу, сильно вцепляется рукой в свой ботинок. Отпускает. Заваливается еще сильнее на бок. Вытаскивает сзади из штанов пистолет и подводит к своему подбородку.