Беседы о высоком

– Ах, дети мои! На самом деле, вы просто представить себе не можете, насколько же приятное чувство – любовь! – Уильям воодушевленно обнял себя руками и закружился вокруг своей оси, ни на секунду не замолкая и продолжая вещать о том, что он считал столь прекрасным. Тибальт скрипел зубами, но изо всех сил терпел этот совершенно бессмысленный, на его взгляд, монолог. Когда преподаватель драматического кружка (а по совместительству – единственный учитель рисования в школе) начинал беседы о высоком – можно было с воем бежать из класса, поскольку вынести это были способны далеко не все. Сам Тибальт и собирался покинуть кабинет вместе со всеми, но неунывающий Уильям успел захлопнуть дверь прямо перед носом юноши и оповестить его о том, что ему выпала небывалая честь – выслушать лекцию о том, чему преподаватель посвятил большую часть своей сознательной жизни. Сам Тибальт был этому не слишком рад. Впрочем, таким образом «попал» не только молчаливый темноволосый юноша – еще несколько его одноклассников оказались недостаточно проворны и не сумели скрыться от взора Уильяма, который считал своим долгом посвящать учеников во все свои планы относительно своих пьес и картин. Как только дверь кабинета закрывалась на ключ, ученики с грустью понимали, что раньше, чем через несколько часов, они не смогут вернуться домой. Самым верным решением в такой ситуации казалось просто смириться со своей участью и покорно выслушать все от начала и до конца, дабы хоть немного приблизить счастливые моменты свободы. Нет, Тибальт не мог сказать, что его так уж сильно раздражала манера Уильяма вести беседу – правильнее было бы заметить, что ему было все равно, ведь он считал себя несколько выше этого, просто перспектива тратить столько времени зря его немного напрягала. А кого он никогда не мог понять, так это того самого длинноволосого блондина Франциско. Кажется, он единственный из всего класса получал от общения с Уильямом удовольствие и охотно вел с ним беседу. Кроме того, он мог так заговорить преподавателя, что остальные ученики могли спокойно спать на задних партах. Так же существовал и альтернативный вариант – благодаря разговору с Франциско Уильям настолько увлекался своим же монологом, что переставал обращать внимание на происходящее вокруг, и вся «веселая компания» благополучно покидали кабинет. Но на этот раз Франциско явно был заинтересован в содержании этой беседы. А Уильям говорил так громко (будто назло), что даже заслуженные сони своего класса не могли предаться любимому занятию и изнывали от желания бросить все и убежать. Но увы – преподаватель просто не мог предоставить им такой возможности! Тибальт скучающе смотрел в окно, даже не пытаясь вникнуть в суть разговора, мельком поглядывая на Франциско. И как ему это может нравиться? Уму непостижимо. – И вы абсолютно правы, молодой человек! – проворковал Уильям, чуть прищурившись и расплывшись в ухмылке. – До чего же приятно сознавать, что кто-то разделяет мои взгляды…. Но я продолжаю верить, что право познать любовь дано любому! И даже вон тому юноше, который явно не получает удовольствия от нашего разговора…. Тибальт одарил учителя весьма и весьма «любящим» взглядом. Обычно ничто не могло нарушить ледяного спокойствия юноши, но Уильяму раз за разом это удавалось. – Полагаю, наша беседа окончена… Позвольте мне откланяться, – галантно поклонился преподаватель. – Все свободны. Сказав последнюю фразу, Уильям поспешил скрыться за дверью. Казалось, ученики лишь этого и ждали больше всех остальных благ человечьих – кабинет опустел всего за пару секунд. Тибальт же не собирался убегать с громкими воплями счастья, поэтому совершенно спокойно поднялся со своего места и направился к выходу из класса. – Подожди, – Франциско дотронулся до плеча своего одноклассника и широко улыбнулся. Тибальт остановился и почти безразлично посмотрел на него. – Кажется, сегодняшняя тема наших посиделок не пришлась тебе по вкусу, не так ли? – А кого еще, кроме тебя и Уильяма, это когда-либо интересовало? Я просто не вижу смысла в подобной ерунде. – Эх, зря ты так! – мечтательно пропел Франциско, отпуская своего чересчур самоуверенного друга. – Не думаю, – отрезал Тибальт. – И все равно зря, – выражение лица Франциско стало куда более серьезным, а беспечная улыбка сменилась более сдержанной. Немногие видели его таким, а одноклассницы даже и подозревать не смели, что за личностью их любимого юноши. Но вряд ли это его когда-либо волновало. Тибальт, заметив изменившийся взгляд, усмехнулся. – На что ты намекаешь? – Придет время – сам поймешь, – подарив юноше одну из своих прекраснейших улыбок, Франциско покинул кабинет, на прощание всучив темноволосому сложенную вчетверо записку. Развернув ее и прочитав, Тибальт хмыкнул и быстро сунул записку в карман. Что же, кажется, для него лекция все же даром не прошла. По крайней мере, если верить посланию Франциско, то сегодняшний вечер непременно принесет осознание чего-то иного, не относящегося к внутреннему миру Тибальта. И надо заметить, он был совсем не против…