Ты запретишь!

Катя. Она в который раз мне снится. Молодая, красивая. Просто смотрит на меня с укором: мол, как же так, Ирина Сергеевна? Я снова у неё в квартире. У меня в руке пистолет с самодельным глушителем-бутылкой. Деревянным пальцем жму на курок. Хлопок. Она широко раскрывает свои невыносимо голубые глаза: то ли удивилась, то ли испугалась, непонятно. А я спокойно ухожу, без всяких эмоций. Мне тогда даже страшно не было. Скорее, был кураж, адреналин в крови. Сумею или нет? И я сделала это! Считала, что поступаю правильно, или, как я называю, рационально. А что мне было ещё делать?! Она хотела всех предать, а я не дала ей этого сделать. Да, убила. Пошла на сделку с совестью. И мне совсем не стыдно! Или в отделе будет всё спокойно, или погоны и головы полетят с плеч, и не у меня одной. Мы - одна семья. Передо мной промелькнули лица Лены Измайловой, Вадима, Вики и Кости Щукина, Толи Жигаева, Ромы и Паши, Исаева и Терещенко, и даже полупьяная физиономия Фимина. Я в этой семье старшая и потому отвечаю за всех. А Катя… Она осмелилась пойти против, хотела остаться чистенькой! За это и поплатилась. Шума после этого, конечно, было много. Но, потом как-то улеглось. С тех пор в душе поселилась пустота. Не осталось ничего. Враз, будто метлой, всё вымели! И что мне делать с этой пустотой, я не знаю. Ощущение дискомфорта, конечно, есть. Но, мне нормально. Странное слово – «нормально». Кто знает, что такое «норма»? Кому-то и чуть-чуть достаточно, а кто-то малым сыт не бывает! Ира, ты стала убийцей – это нормально?! Разум пытается оправдать, уверить, что другого выхода не было. Так, действительно, не было? А вдруг он был?! Может быть, не надо было рубить с плеча, а ещё раз хорошенько подумать. Поговорить с Катей, достучаться. Дать ей шанс. Но, я решила всё в одиночку, всю ответственность взяла на себя. Никто в отделе не знал, не знает сейчас, и, надеюсь, не узнает никогда… Проснулась от сжимающей сердце боли. Внутри всё горело, не было сил ни вдохнуть, ни выдохнуть. Как будто кто-то закручивал гайки, перекрывая мне спасительный кислород. Прижала ладонь к груди, вцепилась изо всех сил ногтями, пальцами в самый центр этой невыносимой боли. Вроде, отпустило немного. Только тогда смогла потихоньку вдохнуть, а потом осторожно выдохнуть. Боялась, что не смогу вдохнуть ещё раз. Нет, смогла. Значит, всё в порядке: жить буду! Жить? Дышу, хожу, существую. Именно, существую, а не живу. Работа, без которой прежде не могла, не мыслила своего существования – теперь только повод. Сын, уже почти взрослый, где-то в стороне. У него уже другие интересы. В кармане пачка дорогих сигарет, благодаря моим деньгам, которые даю ему на карманные расходы. Я, кажется, теряю с ним связь. Мы уже не понимаем друг друга, как раньше. Он уже успел стать мужчиной в физическом смысле: не так давно застукала его с одноклассницей. Ужас просто! Парню ещё только шестнадцать. Или уже? Он считает себя достаточно взрослым, чтобы не слушать мамины советы. Личная жизнь? Да, о чём речь?! Эти встречи с доктором Михайлиным? Доктор шикарный! Красавец-мужчина во цвете лет, вполне самодостаточный и , даже, обеспеченный. Встречи с ним, тоже своего рода, адреналин. Я скрывала от него, кем работаю, а он делал вид, что верит мне. Я для него - загадка. Это интригует, придаёт азарт и неповторимую изюминку нашему скоропалительному, но сильно закрученному роману. Тихой болью напомнит о себе давняя связь. Была любовь. Была, но теперь – всё! Забыли! И с Андреем, исключительно, секс. Причём, в общении - только позитив. «Нет позитива – нет отношений!» - такой ультиматум был поставлен моему хирургу… Глухарёв. А кто это? Даже самой смешно. До слёз. В отделе неожиданная проверка. Я вижу, как роются УСБшники в кабинете. Потемнело в глазах, сердце ухнулось куда-то вниз. Не знаю, куда. Не в пятки – точно. Куда-то ещё ниже – в землю под ногами. В горящую подо мной землю. Опять накатила горячая волна – не хватает воздуха, невыносимая боль распирает грудь. Как я шла по коридору в тот момент, изо всех сил пытаясь сохранить видимое спокойствие на лице. Лишь напряжённые скулы выдавали немыслимое напряжение. Кто бы знал, о чём я тогда думала… И ещё одна проблема в отделе – Зотов. Наглый, подлый, изворотливый. Этот, не раздумывая, пойдёт по головам, чтобы продвинуться по карьерной лестнице. Хотя, мы прижали его на некоторое время. С должности начальника СКМ слетел. Благодаря его папочке–генералу дело замяли, как в тот раз, с палачами. Кто ж знал, что его отец - начальник московской полиции? Непотопляемый! И кто знает, что ещё у Мишеньки на уме? Лена неожиданно предложила «подружиться» с ним. Пожалуй, это рационально! Не можешь уничтожить врага, попробуй сделать из него друга. Ну, или союзника. Он какой-то потерянный ходит в последнее время. Спросила, всё ли нормально. Отвечает, что нормально. Опять это слово! А взгляд у него, как у побитой собаки – потухший, обречённый, отчаянный. И алкоголем от него второй день попахивает. Нет, с ним всё-таки, что-то не то! В кино, конечно, я его приглашать не буду, а вот в тир, проверить боеготовность и меткость, сходить надо, заодно подготовиться к сдаче норматива по стрельбе. Проверка на профпригодность, будь она неладна! Меткий, зараза: почти все выстрелы в девятку и десятку! Узнала о нём много чего. О детстве и юности. О его отце и матери. Боже мой! Остаться сиротой при живых родителях! Миша отца ненавидел и боялся. Мать презирал, считал предательницей, за то, что отступилась, фактически бросила его. Он и в милицию пошёл, чтобы отцу доказать, что сможет добиться всего сам, без его помощи. Что-то ёкнуло у меня внутри: у меня, ведь, тоже сын! Пожалела? Не знаю. Поняла, что не так всё просто. Увидела его неизбывное одиночество. Подумала, что и сама сейчас такая. Он признался, что на него есть компромат: видеозапись, где он наказывает обидчика жены своего опера, уродует лицо тому подонку. Оказывается, в том месте, неподалёку, прятались мальчишки. Они и сняли всё на телефон. Как эта запись оказалась у Разумова, референта его отца, было неизвестно. Но, я видела: Михаил готов был на пойти на самый отчаянный шаг. Подставлять отца он не хотел, а обращаться к нему за помощью не представлял возможным. И тогда я тоже решилась на довольно отчаянный шаг: позвонила его отцу, попросила о встрече. Генерал Грачёв был краток: назвал мне адрес. Адрес своей квартиры.