Туманность Ориона

Два месяца сердечных болей. Боунс не может найти причину, но я, кажется, догадываюсь. Теперь она обходит меня стороной и не дает целовать, не смотрит и не улыбается. Я не вижу больше огоньков в ее глазах, не вижу и в своих. Она похудела и помрачнела, точно так же, как и я. Мы увядаем на глазах, угасаем.. Друг без друга.. Кажется, это конец, и продолжения, счастливой сказки больше не будет. Да, наверное, и не могло бы быть… Вот почти неделю сердце совсем не бьется, не хочется дышать, не хочется.. Мне не нужен отдых, не нужно виски или что-то другое. Мне нужна она. Нужны нежные прикосновения и сладкий вкус ее губ. Больше ничего. Чувствую себя глупым влюбленным мальчишкой. Никогда я не был так нерешителен: вот уже битых пол часа топчусь под дверью ее каюты, перебирая все возможные и невозможные слова и теребя в руках букет из диких роз, собранных на последней высадке, исколов и изрезав все руки шипами. Неожиданно дверь открывается, и я отхожу в тень, потому что голос, который я слышу, бьет прямо в сердце, словно ядовитый кинжал. - Может, все-таки останетесь? - Это нарушает положение устава… - Все, хорошо, я поняла, можете не продолжать. И она тихо смеется. Больше я не вижу и не слышу ничего. Мир уходит из под ног, я проваливаюсь сквозь корабль в черную бездну. Мрак, холод и давящая тишина. Он уходит, уходит и она, а я остаюсь, все так же стоя в тени за углом и крепко сжимая колючий букет. Шипы больно впиваются в руки, но, как будто не чувствуя этого, я продолжаю стоять. Сколько прошло прежде, чем я бросил на пол цветы и ушел, знает только Бог. Гул в ушах, сердце снова не бьется, снова не хочется дышать. Ночь проходит в жуткой борьбе с самим собой... А на утро все продолжается. Ну, нет, я мужчина, и я не влюблен. Нужно, просто необходимо, взять себя в руки и забыть. Взять и забыть. Легко сказать, труднее сделать. И вот, я выхожу на мостик, делая вид будто-бы ничего и никогда не было. Здороваюсь с командой, прошу доложить обстановку, улыбаюсь, но краем глаза ловлю ее встревоженный взгляд, тут же отворачиваясь. День проходит, суета мостика отвлекает, но, когда она подает мне отчет, сердце снова перестает биться. - Капитан, это переводы, которые вы просили, - ее голос тих, а руки дрожат. Я беру тоненький планшет и начинаю листать, даже не читая.. - Спасибо, лейтенант. И убираю его на вечер. Невыносимо. - Спок, примите командование. Я быстро ухожу с мостика, чуть не забыв стопку бумаг. Все снова повторяется. И, кажется, выхода уже нет. - К черту! – крик вырывается из моей груди, и стопка бумаг падает со стола, разлетевшись по каюте. И тут, яркий желтый листок бросается в глаза. Нет, такого не должно быть в отчетах. Приятный и сладкий аромат, тонкий и размеренный подчерк, маленькие буковки переплетаются легкими и такими простыми завитушками. «Капитан. Я видела ваши цветы, а ведь они, несомненно, ваши. Ваши любимые, как и мои. Я нашла их вечером, тогда еще не зная, кому они принадлежат, но увидела кровь на стебельках. А сейчас… Ваши руки сильно изрезаны, капитан. Ведь это были вы, правда были вы. И я, кажется, знаю, что заставило вас уйти.. Позвольте, капитан, рассказать мне.. Позвольте объяснить, пожалуйста. Завтра мы снова будем в знакомой для нас фазе.. Если вы согласны, дайте мне знать, пожалуйста, Джим.» Мои руки дрожат. Я перечитываю, снова и снова. Да, лейтенант Ухура, мы завтра опять будем недалеко от Туманности Ориона, приходите, я буду ждать.