Driving Too Fast

- Придурок! Куда прешь?! Великий Магистр Ордена Семилистника, сэр Нуфлин Мони Мах, вынырнул из океана собственных мыслей и с неудовольствием отметил, что вместо того, чтобы сидеть в своем кабинете и дочитывать увлекательную книгу под названием "Эпистолярный диалог Марлоха и Глаххи Клакков в контексте семейной переписки", он находится в амобилере с эмоциональной и громкоголосой девицей. Настолько громкоголосой, что Нуфлин всерьез опасался за свое левое ухо. * * * Все началось с того, что леди Сотофа Ханемер, самая могущественная колдунья Ордена Семилистника, девушка, которая, как считал Нуфлин, была послана ему за его грехи, с улыбкой впорхнула в кабинет Великого Магистра, как обычно, в образе премилой старушки. - Сэр, могу я вас кое-о-чем попросить? - прощебетала она. Нуфлин усилием воли заставил себя остаться сидеть в кресле вместо того, чтобы малодушно спрятаться под письменный стол, словно гренадер в бункер во время обстрела. Всякий раз, когда Сотофа оказывалась рядом, он напрягался всем телом и всеми ментальными силами. Как опытный колдун, Нуфлин кожей ощущал в ней присутствие магии такого уровня, какого ему самому, увы, достичь уже не дано. После одного из событий давно минувших лет эта милая леди превратилась в столь могущественную ведьму, что в любой момент могла не только сместить Нуфлина с должности, но и назначить его своим личным дворецким. В одностороннем порядке, разумеется. - Конечно, ты таки можешь попросить, - Нуфлин сделал ударение на последнем слове, стараясь не выходить из роли грозного главы единственного магического ордена. Сотофа просияла. - Я хочу научиться хорошо водить амобилер. Представляете, мне скоро целых пятьсот лет, а я до сих пор могу ехать только по прямой, причем первый встречный фонарь непременно преграждает мне дорогу. - А я тут при чем? - Ну как "при чем"? - пушистые ресницы Сотофы затрепетали. - Вы все на свете умеете! К тому же у вас педагогический талант, помните, как вы учили меня Зеленому Огню? Нуфлин поморщился. Сложно было забыть, как девица Ханемер нечаянно подпалила его тюрбан заклинанием 234-ой ступени, после чего смекнула залить огонь тем, что первым попалось под руку. К несчастью, этим оказалась кастрюля горячего склизкого киселя, Сотофой же приготовленного. Великий Магистр после этого весь остаток дня убирал с лица ожоги и клялся, что теперь понял, почему имя его ученицы столь удачно рифмуется со словом "катастрофа". - Попроси кого-нибудь другого. Мне не до этого. Ее лицо озарилось праведным негодованием. - Я не могу попросить никого другого, иначе растеряю весь свой авторитет! Джуффин меня на смех поднимет, а признаться своим девочкам в том, что я не умею водить амобилер, все равно что вам во всеуслышание заявить, что вы завели привычку отпускать с миром врагов! Нуфлин ответил сдержанной улыбкой. Он, действительно, порой отпускал врагов. Правда не с миром, а с угрозами и запугиванием, в таком состоянии, когда смерть казалась им курортом на Белых Пляжах Уриуланда. - Ну так что, вы мне поможете? Обреченное "Ну ладно" помимо воли сорвалось с его губ. * * * Теперь Великий Магистр сидел в амобилере рядом с Сотофой и обмахивался веером, имея при этом столь величественный вид, что рядом с ним даже Королю захотелось бы пригладить идеально выглаженный рукав и поправить шляпу, набекренившуюся на полмикрона. - Тут равноправные дороги, - сказал Нуфлин, вставая на защиту обруганного Сотофой водителя, - про помеху справа я тебе уже рассказывал. Его спутница в ответ лишь тряхнула смоляными кудрями, пробормотав "Сейчас пешком пойдете." Для обучения езде на амобилере ей пришлось принять свое настоящее обличье, ибо, будучи миниатюрной старушкой, она едва доставала ногами до пола, из-за чего постоянно сползала в сидении. Нуфлин украдкой рассматривал бывшую ученицу - в конце концов, она меняла имидж только в крайних случаях, то есть никогда. Сотофа, заметив такое внимание со стороны начальника, которое ей очень польстило, решила довести образ до совершенства. Она извлекла из ридикюля помаду и, не останавливая амобилер, принялась красить губы, глядясь в зеркало заднего вида. Нуфлин осторожно заметил, что лучше бы ей смотреть на дорогу, на что леди Ханемер махнула рукой, заявляя, что успеет затормозить… В этот момент в лобовое стекло амобилера с глухим стуком влетела дородная леди в красном лоохи, успешно мимикрировавшая в вечерних сумерках на фоне такого же красного дома. Сотофа взвизгнула от неожиданности и резко затормозила, из-за чего Нуфлин, повинуясь коварной силе инерции, подался вперед и едва не встретился носом все с тем же с лобовым стеклом. - Откуда она взялась? - возмутилась самая грозная ведьма Соединенного Королевства, выходя из амобилера. - Еще секунду назад ее здесь не было! Нуфлин вышел следом, с любопытством оглядел матрону, распластавшуюся на капоте, и покачал головой. Тот факт, что обыкновенное стекло выдержало столь мощную атаку, показался ему эталоном счастливой случайности, иначе пересчитывать бы Великому Магистру свои сломанные ребра. Однако к счастливым случайностям Нуфлин относился с тем же предубеждением, что и к тезисам одного современного историка, утверждавшего, что Лойсо Пондохва превращался в кислую пумбу, когда никого не отражал, а Король Халла Махун Мохнатый в свое время задушил Анавуайну с воплем "Помолилась ли ты на ночь, шлюха?!" Что-то должно было пойти не так. Нога пострадавшей неестественным образом согнулась в колене, а лицо имело столь осуждающее выражение, что Сотофа готова была вспыхнуть от стыда. Но прежде чем рассыпаться перед кем-то в извинениях, его следовало привести в чувства. Сотофа наклонилась над бессознательной женщиной и приторным шепотком произнесла: "Просыпайся, красавица, иначе Фатойя съест все твое печенье". Однако, несмотря на постулат, что любого человека можно привести в чувство, сказав ему на ухо фразу, от которой он привык просыпаться в детстве, дама в красном лоохи не спешила подавать признаков жизни. - Неужели не могла подобрать аргумента поубедительнее? - усмехнулся Нуфлин, мысленно отмечая, что "не так" не заставило себя ждать. Самое время начинать перестраховываться. Сотофа нахмурилась. - Обычно всегда срабатывает. Я же ее не насмерть… - А если бы насмерть… - мечтательно отозвался Великий Магистр и, поймав на себе вопросительный взгляд спутницы, честно признался, - какой был бы повод упечь тебя на сотню лет в Холоми. - Неужели я вам так надоела? - Сотофа игриво растянула ярко-алые губы в улыбке, рассчитывая, видимо, что Магистр ответит в том же ключе. Нуфлин лишь усмехнулся, отнюдь не по-доброму. Эта наглая девица провоцирует его на откровение? Или просто глумится, хочет, чтобы он в очередной раз обо всем вспомнил? Тут она просчиталась. Ведь он и не забывал… …о том, какая пустота появилась в душе и теле, когда его покинула Тень. Тогда чувства в нем онемели настолько, что вскоре он уже мог думать об ее предательстве без слез. Вечерами он сидел в своем кабинете, монотонно поглаживая истончившуюся кожу на костлявом запястье, представляя, как его живая, трепещущая плоть превращается в падаль. И что было делать с ламией, осмелившейся позариться на то, что принадлежало ему? Убить? Во-первых, затевать подобную кампанию было большим риском, ведь Тень, наверняка, намеревалась оберегать нежно любимую ею Сотофу даже без ведома самой подзащитной, а рисковать Нуфлин не хотел. Мало ли, девчонку не убьет, а Тень рассердит… А во-вторых, такой сильный адепт пригодится Ордену, учитывая, что могущество Великого Магистра постепенно сойдет на нет - причем неизвестно, с какой скоростью - а на носу война, поводы для которой Семилистником же и создавались. Оставить в живых и с ужасом ожидать момента, когда Сотофа заявит, что ей приглянулся адепт какого-нибудь Ордена Водяной Вороны, потому она спешно меняет фракцию? Все, что Нуфлин мог сделать - это наблюдать и мучительно гадать, почему злодейка создает видимость субординации. Поэтому сказать, что Сотофа ему надоела, было все равно, что назвать Смутное время семейной перебранкой из-за немытой посуды. Вместо ответа Магистр неопределенно-таинственно помахал рукой, пресекая дальнейшее развитие темы. Вдруг до сих пор не двигавшаяся дама в красном открыла глаза, вскинула руку и, вцепившись мертвой хваткой в волосы Сотофы, дернула на себя. Та ойкнула от неожиданности, но, быстро сориентировавшись, закрыла глаза и представила себе яркую вспышку наподобие взрыва сверхновой, рассматриваемой в телескоп с очень сильной линзой. В тот же момент рука обидчицы полыхнула Белым Огнем. Но, судя по всему, пламя не доставило неприятельнице никаких неудобств, ибо она не только не разжала руку, но и проворно ухватила сотофино запястье другой. Девушка поморщилась и, попытавшись ступить на Темный путь, с ужасом обнаружила, что ничего не получилось. Женщина в красном еще сильнее дернула ее за волосы, после чего что-то сжало вторую руку Сотофы. Похолодев от ужаса, девушка опустила взгляд и увидела, что третья рука принадлежит все той же особе, смотрящей на Сотофу безжизненными, стеклянными глазами. Окончательно сбитая с толку неудачной попыткой воспользоваться Темным путем, Сотофа вновь закрыла глаза и прошептала слова заклинания, которое должно было превратить противника в каменное изваяние, рассыпающееся в прах через несколько секунд (98-ая ступень Черной магии, ох и влетит же ей потом от Нуфлина, краем сознания отметила Сотофа). Но неприятельница не спешила ни превращаться в камень, ни, тем более, рассыпаться в прах. "Грешные Магистры, она ручищами нейтрализует мои заклинания!" Сотофа попробовала повернуть голову (что было затруднительно, ибо ее все еще держали за волосы, и за каждое движение приходилось расплачиваться выдранным локоном) и посмотреть, где Нуфлин - неужели просто стоит и смотрит? Впрочем, с него бы сталось… Но то, что она увидела, ее поразило: Великий Магистр стоял в нескольких метрах от нее, окруженный тремя неизвестными, по всей видимости, настроенными недружелюбно. И хотя вид у Нуфлина был весьма безмятежный, Сотофа нутром чуяла нависший над ним дамоклов меч. И волосок, на котором, согласно легенде, висело вышеупомянутое орудие, не преминул порваться. Нуфлин поначалу выбрал ту же стратегию, что и Сотофа - атаку Белым Огнем. Кольцо огня образовалось вокруг него и стало стремительно увеличиваться в радиусе. Один из нападающих в мгновение ока превратился в пепел, в то время как двое других окружили себя кирпичной стеной, сквозь которую пламя не прошло. На том сражение временно приостановилось, ибо выбираться из своих укрытий выжившие не торопились. Подвергать их решение критическому анализу Сотофа не стала - в конце концов, отсидеться в качественно зашпаклеванном укрытии - не самая плохая альтернатива смерти. Тем временем Великий Магистр соизволил обратить внимание на ученицу, по-прежнему находящуюся в плену у трехрукой госпожи. Сотофе показалось, что он собирался что-то сказать, но вдруг из кирпичной стены, пробив камни насквозь, выстрелил длинный шип, который воткнулся Нуфлину в спину и вышел спереди. Он поперхнулся воздухом, зажмурился от боли и, дернувшись, опустился на колени. Упасть окончательно ему не давал все тот же шип, торчащий из стены. Колдуны, прятавшиеся до этого момента за кирпичной стеной, заставили свое укрытие обрушиться, подняв в воздух столб пыли, и удовлетворенно посмотрели на огромное пятно крови на лоохи Нуфлина. Сотофа опешила от произошедшего - еще более нелепая смерть могла постичь его только в том, случае, если бы он поскользнулся банановой кожуре, предусмотрительно оставленной кем-нибудь из послушников на верхней ступени лестницы. Но так или иначе, нужно было что-то решать, покуда супостаты не сочли, что ученице следует отправиться на рандеву с Темными Магистрами вслед за учителем, а иначе - не комильфо. Сейчас Сотофа готова была заложить весь Иафах за возможность сотворить одно-единственное заклинание остановки времени - ну и пусть 212-ая ступень, в конце концов, отнюдь не в Кодекс Хрембера сейчас вцепилась трехрукая алабаста. А потом закрыть глаза и оказаться во "Сне Мёнина". Там Сотофа всегда испытывала какую-то безмятежную радость, которая приумножалась в момент встречи с непостижимым существом, глядящим на нее глазами, полными обожания. Когда Сотофа о чем-то просила Тень Нуфлина, та улыбалась, словно ее облагодетельствовали. Тень всегда смотрела участливо, немного сочувственно, радостно и вместе с тем бесконечно печально. Она никогда не отказывала и трепетала, когда слышала от Сотофы слова благодарности. Но засыпать в такой ситуации было все равно, что пить густую багровую эссенцию из стакана, который вам, потирая руки, вручил странный человек с длинными светлыми волосами, декламирующий стишок про свой лесной променад и встреченную там фауну, алчущую просушки. Так что Сотофа решила обратиться к Тени без дополнительных манипуляций, в здравом уме и твердой памяти - авось сработает. Стоило ей подумать про свою верную помощницу, как все тело начало приятно покалывать: Тень в очередной раз любезно делилась с Сотофой силой. Сотофа дернула головой, окончательно вырывая из вражеской пятерни свои волосы (вернее то, что от них осталось). Первым, что она решила сделать, стало избавление от оков в виде конечностей возлежавшей на капоте амобилера женщины. Девушка еще не знала, как именно обезвредит противницу, но у Тени был план, ходы которого были просчитаны намного вперед. Сотофа старалась как можно реже давать этому существу карт-бланш, поскольку в вопросах милосердия Тень недалеко ушла от своего прежнего хозяина. В своих лучших традициях Тень жахнула заклинанием по пальцам дамы в красном лоохи, после чего руки Сотофы, наконец, были свободны. И хотя они выглядели так, словно она только что кого-то освежевала, они снова годились для колдовства. Однако, Тень решила довести дело до конца, избавив свою юную протеже от всех злопыхателей. На драчунов ни с того ни с сего обвалилась стена стоящего рядом дома. Глядя на это, можно было подумать, что законы физики временно стали фантастическими выдержками из какого-нибудь Чернокнижия. Тень умела побеждать красиво. После этого она унялась, поскольку по противникам можно было смело справлять тризну, а Сотофа несколько пристыженно оглядела место сражения. Оставалось только… достать из-под завала камней безжизненное тело Великого Магистра, выпросить у орденского садовника лопату и избавиться от свидетельства своего ротозейства. Ведь ни чем иным нельзя объяснить тот факт, что Великий Магистр, находившийся под ее негласным покровительством, умер до неприличия обывательской смертью. - Ты таки неплохо стала с ней управляться, - раздался за спиной у Сотофы знакомый скрипучий голос. Девушка обернулась и увидела Нуфлина, совершенно живого и без посторонних объектов в теле. Она бы порадовалась и посмеялась над собой - вот глупышка, как только допустила мысль, что Великий Магистр так просто возьмет и умрет? - если бы в этот самый момент ее сердце не рухнуло в пятки. Выходит, он все видел, понял, что в исчезновении его Тени виновата Сотофа и… О нет! Она оценивающе посмотрела на Нуфлина и инстинктивно отступила назад, морально готовясь к сражению и раздумывая, не пора ли уже нападать. Если она атакует первой, у нее неплохие шансы на победу - в конце концов, пусть Нуфлин знает больше, зато на ее стороне преимущество в виде грубой силы Очевидной магии. А вот если он нападет первым… Нуфлин, увидев ее напряжение, ядовито рассмеялся. - Не бойся, девочка, ты зря думаешь, что новость о твоем мезальянсе с моей Тенью стала для меня откровением. Можешь мне поверить, если бы я знал способ, как ее вернуть, ты бы уже давно… - Нуфлин задумался, как бы потактичнее выразить мысль, - …в общем, я бы ее вернул любой ценой. И раз уж ты таки ее забрала, то могла бы научиться повиртуознее ее использовать - чего добру пропадать. Сотофа облизнула пересохшие губы. Он обо всем знал? Тогда почему она еще жива? Ведь для Нуфлина слово "прощение" было набором букв с туманным значением. - Магистр, я этого не хотела, - осторожно сказала она. - Я бы никогда так не поступила. Я бы и без Тени… …все смогла. Она осеклась, понимая, что кривит душой. Ничего - по крайней мере, многого - без его Тени она бы не смогла. До этого момента Нуфлину казалось, что его негласная битва с Сотофой безнадежно проиграна, но он даже не представлял, что все это время у него в руках находилось оружие гораздо опаснее, чем добрая половина заклинаний Истинной магии. Ее чувство вины. Он потянулся к этой упоительной слабости, и она блеснула в его руках, как скальпель в неверном свете ночного фонаря мостовой. Теперь Нуфлин был гладиатором, занесшим трезубец над грудью врага. Настало время решать - отпустить противника или убить. И он решил. - Тогда почему бы тебе не избавиться от нее? Раз ты у нас и так, без Тени, колдунья хоть куда. Сотофа закусила губу, понимая, что врать бессмысленно - Нуфлин все понял. О да, она, действительно, боялась того, что, избавившись от его Тени, обнаружит, что ее собственное могущество деградировало до уровня приготовления вкусного пирожного; атрофировалось, как неиспользующаяся мышца. После того, как к ней перешла увесистая часть силы Великого Магистра, Сотофа как никогда чувствовала неуверенность в своих собственных силах. Каждый раз, применяя очередное заклинание какой-нибудь умопомрачительной ступени Очевидной магии, ей казалось, что она реализует не свой потенциал, а Нуфлина. Она уже не могла сказать, где заканчивалась ее сила и начиналась его, а проверить ни за что бы не решилась. - Я не могу, - прошептала Сотофа. Собеседник усмехнулся. - Знаешь, девочка, с возрастом у старого Нуфлина здорово ухудшился слух. Повтори погромче. - Не могу, - промолвила Сотофа, мысленно взмолившись, чтобы у Нуфлина хватило милосердия остановиться, пока она не разрыдалась как школьница, получившая свой первый "неуд". Хотя ей ли не знать о его отвратительной привычке - не просто бить лежачих, а отоваривать бедолаг до того, что им неповадно даже пытаться встать? Впрочем, встать никто и не успевал - Магистр был столь же скор на расправу, как метко пущенный снаряд бабума на пролом черепной коробки. Тем не менее, Сотофа не могла на него злиться: она понимала, что невозможно пройти через те тернии судьбы, через которые прошел Нуфлин, не засадив под кожу занозу цинизма. Постоянно с кем-то враждуя, поневоле превратишься в мизантропа. Когда предает даже собственная Тень, как не ожидать подвоха от каждого встречного? В глазах Великого Магистра Сотофа порой замечала такой страх, словно он сам был ребенком, а она только выбралась из его шкафа и мило улыбалась тремя рядами зубов, накручивая на руку чешуйчатый хвост. В его представлении монстром была именно она, и он все время ожидал от нее пакости. Сотофа чуть не заколотила кулаками о землю от обиды. Она не такая, она не хочет быть такой! Ей захотелось оттолкнуть его - и прижать покрепче, влепить ему пощечину - и погладить по несуразной голове, заорать в ответ - и прошептать, что если бы он только позволил, она бы стала его другом. Ведь одиночество не должно длиться вечно. В том числе и ее одиночество. Умнице Сотофе порой чертовски надоедало быть самой сильной и могущественной, всегда стоять в авангарде. Джуффин, ее нежно любимый друг, отчаянно лелеемая ниточка из прошлого, хитрый лис с огромным сердцем, способным объять весь мир, окончательно и безнадежно влюбился в магию. Он отдавался этой стихии без остатка, едва ли и контролируя ее. Сотофа была уверена, что когда-нибудь магия присвоит его себе, словно ревнивая жена. Джуффин был ей товарищем, но не опорой, поскольку его собственные ноги не стояли твердо на земле. Сотофа не желала себе иной судьбы, но если бы в одну из тех ночей, когда она сидела на крыше Иафаха и смотрела в ночное небо, одной из звезд вздумалось упасть, то у Сотофы было бы наготове желание - иногда спускаться со своего пьедестала, где она топталась в одиночестве. Но звезды ей назло крепко держались за небосвод. Она вздохнула и посмотрела на Нуфлина. - Сэр, я знаю, что вы думаете, - Сотофа заглянула в его глаза, наполненные холодным мерцанием древних, медленно умирающих звезд, - но… дайте мне всего один шанс. Может, на проверку я окажусь не такой сволочью, какой вы меня считаете? - Если бы ты, действительно, знала, что я думаю, то сделала бы все, чтобы не попадаться мне на глаза ближайшие три тысячи лет. С этими словами он развернулся и направился к амобилеру, а Сотофа растерянно хлопала глазами, глядя перед собой. - Зачем вы это делаете? - Что именно? - Грешные Магистры, Нуфлин, неужели в вашей жизни не достаточно неприятностей, чтобы вы создавали их сами себе? - ее глаза заблестели от слез. - Вы сами отказываетесь от всего хорошего, что дает вам судьба, а потом встаете в позу и заявляете, что мир несправедлив. Нуфлин обернулся и внимательно посмотрел на ученицу, то ли обдумывая ее слова, то ли решая, когда девчонка успела допиться до белой горячки. Он ведь упустил ее из виду всего на минуту. Ох уж эти кеттарийцы… Сотофа же, понимая, что второго такого разговора может не состояться, осмелилась затронуть еще одну тему из разряда "об этом не говорят за утренней камрой": - Сэр, я знаю, что без Тени вы умираете, - Нуфлин едва заметно вздрогнул - и кто после этого осмелится заговорить о женском такте? - Поправьте меня, если ошибаюсь, вам осталось дюжины четыре лет или немногим больше. Сотофа осторожно сделала несколько шагов к Нуфлину, всматриваясь в его глаза, и заметила, как на мгновенье их взгляд стал растерянным и каким-то обреченным. Она была права. - Вы же понимаете, насколько огромное количество силы мне досталось, ее хватит нам обоим. Я смогу вам помочь. Она подошла совсем близко - если бы ей захотелось, она могла бы взять его за руку. Ей захотелось. Она взяла его за руку, решив, что сегодня уже столько раз нарушила субординацию, что еще одна вольность ничего не изменит. Вопреки орденским легендам, гласившим, что тот, кто коснется Нуфлина, непременно покроется бородавками, ее кожные покровы не претерпели метаморфоз. Также Сотофа могла опровергнуть слух, что на ощупь он холодный и скользкий, как вся его личина в целом. У него была обычная рука, очень теплая. Нуфлин хотел было съязвить, что лицемерию Сотофы позавидует самый лукавый царедворец, но вдруг резко повернул голову вправо - там стояли двое, которых Нуфлин и Сотофа тут же узнали. Это были сотрудники Тайного Сыска, бывший Безумный Рыбник (Нуфлин опять забыл его имя - память с возрастом стала просто отвратительной) и нюхач Тотохатта, который смущенно переминался с ноги на ногу. Видимо, они почувствовали магию высокой ступени и бросились воздавать заслуженную кару нарушителям Кодекса Хрембера, не подозревая, что один из нарушителей имеет самое непосредственное отношение к его составлению. Нуфлин поджал губы. Молодцы, конечно, что появились - сразу видно, не впустую расходуются государственные субсидии - но, Грешные Магистры, почему не на пару-тройку дюжин секунд позже? Он бы как раз успел, как следует, встряхнуть Сотофу - может, даже влепить затрещину - в результате чего ее нелепые сантименты должны были пройти. Теперь по Ехо непременно поползут слухи о том, что Великий Магистр Ордена Семилистника грязно пристает к молоденьким девицам. К тому же, учитывая любовь к Нуфлину столичного населения, его заклеймят распутнейшим из злодеев. - Садись в амобилер, живо, - скомандовал он, выдергивая свою руку из ладоней Сотофы, после чего соединил большие и указательный пальцы на обеих руках и пробормотал заклинание внушения ложных воспоминаний, стараясь действовать с максимальной точностью и профессионализмом - в конце концов, Почтеннейший Начальник Малого Тайного Сыскного Войска тоже не зубочисткой поле вспахивал - просечет все от и до, если ворожба не будет аккуратной, подобно движениям хирургического скальпеля. Когда Нуфлин закончил, то небрежно махнул кистью в сторону незваных гостей, после чего те замерли с таким видом, словно до них снизошло изумительное знание об устройстве мироздания и теперь мучительно ворочалось в тесных черепушках. На самом же деле это было простенькое краткосрочное - полдюжины минут, не больше - заклинание остолбенения, которое по окончанию действия не сможет учуять даже длинный нос Чиффы. Нуфлин развернулся к амобилеру и едва не схватился за сердце - Сотофа снова сидела на месте возницы. - Ну-ка марш отсюда! Теперь я поведу. - Что вы начинаете? - надулась Сотофа. - Неужели вы не поняли, что те колдуны нарочно все подстроили. - Хватит на сегодня! Я хочу попасть в Иафах как можно быстрее. Или хотя бы просто туда попасть. Сотофа, сощурив глаза, прошипела заклинание, после чего перед Нуфлином снова предстала маленькая старушка. - Я с вами еще поговорю, когда мы приедем, - елейным тоном пообещала она. С этими словами Сотофа вышла из амобилера, обошла его и села на соседнее от возницы сиденье. Сейчас в ней было так мало добродушия, что даже ямочки на щеках отличались серьезностью. Нуфлин, стараясь не смотреть на нее, осторожно устроился на водительском сидении. "Грешный серпентарий, а не орден", мельком подумал он, трогая амобилер.