Султанша и волк

В небе отгорели последние солнечные лучи, и Стамбул погрузился в ночной сумрак. Обычно многолюдные и шумные таверны были пусты. Двери и ставни жилых домов плотно закрыты. Только непонятные тени блуждали по темным улицам. Жизнь, кипевшая при солнечном свете, испугавшись полнолуния, затаилась и ждет рассвета. Мужчина шел по пустой базарной площади. Через темноту, окружающую его, пробивался крохотный огонек, свет свечей из окна лавки в самом углу площади. Мужчина уверенно шел к этому огоньку. Тень приветственно рыкнула, мужчина вежливо кивнул головой в ответ. Дойдя до лавки, в которой горел свет, он постучал в дверь. - Касим-ага, открывай, я слышу, ты там, это Рустем. Дверь открылась, на пороге стоял старый эльф, владелец лавки, торгующий медными кувшинами: - Рустем-паша, дорогой, заходи! Давно у меня не появлялся. - Конечно, дорогой. Каждый раз у тебя целое состояние оставляю. Что-то новое и интересное для меня есть? - сказал Рустем, уже поднимаясь на второй этаж, где находилась настоящая лавка. - А как же, дорогой паша. Но это позже. Как я понимаю, вам что-то конкретное и срочно. Иначе в такой час не стали бы ко мне заходить. - Мне нужны парные «Амулеты Призыва». - У-у-у… Дорогой мой паша. Очень дорогой мой паша. - Сколько? - 1000 золотых. - 600 золотых. - 950. Редкий товар. - 680 золотых. - 880 золотых. Более мощных амулетов вы во всем Стамбуле не найдете. - 850 золотых, - Рустем достал из-за пояса кошелек с деньгами. - Самые лучшие амулеты и всего за 850 золотых! - эльф довольно приговаривал, забирая золото. - После полнолуния жду вас, паша, у себя. Вкуснейший шербет и лукум обещаю. - Если амулеты не сработают, я тебя убью, - сказал Рустем абсолютно спокойно. В его голосе не было ни угрозы, ни злобы. Как будто это была самая банальная фраза, требуемая обычаями при совершении сделки на рынке. - Само собой разумеется, паша. Острота ваших клыков известна. Эльф достал из шкафа небольшую шкатулку и протянул ее Рустему. В ней лежали два круглых амулета на длинных цепочках. У каждого из медальонов на одной стороне было выгравировано заклинание на древнем эльфийском языке, на другой - замысловатый узор из изогнутых линий и магических символов. Выйдя из лавки Касима-аги, Рустем направился в лес. Он спокойно шел по пустынным улицам Стамбула, сопровождаемый прохладным ветром, дующим с Босфора. Откуда-то сверху донесся смех и свистящий шум. Рустем поднял голову: над ним невероятными зигзагами, летели на метлах три ведьмы. «Напились зелий и на метлы сели, дуры. Впечатаются в стену или ствол дерева, потом отскребай их,» - подумал паша. Только ближе к полуночи Рустем достиг леса. Сняв и спрятав одежду, он обернулся волком. Зверь издал протяжный вой и бросился бежать вглубь леса. Несущийся здоровенный мохнатый волк с темно-серой шерстью, почти черной жесткой щетиной на загривке и золотисто-желтыми, полными неистовой страсти глазами, не стал сдерживать свой довольный рык. Белые клыки виднелись из оскалившейся пасти. Мощные лапы оставляли на земле глубокие следы. Сейчас Рустем дал волю своим чувствам и страстям, которые упорно старался сдерживать при свете дня. Ловко перепрыгивая овраги, поваленные деревья и большие каменные валуны, маневрируя между деревьями и лихо взобравшись на высокий холм, волчара остановился перед крутым обрывом. Вдохнув свежий ночной воздух, волк завыл, оповещая собратьев о своем приходе. Ответный вой донесся из долины, перед которой на холме стоял оборотень. Собравшиеся в стаю волки-оборотни приветствовали Рустема. А слева из леса донесся еле слышный женский смех. Какое-то время Рустем стоял на месте, решая, в какую сторону ему бежать. С мыслями, что Михримах Султан не дает ему даже руки для поцелуя, а на жену Нигяр смотреть не хочется, и что стая сможет побегать без него, волчара побежал налево. Три ведьмы расположились под раскидистым дубом, который рос почти посреди лесной полянки. Именно в крону этого дуба влетела на метле одна из них. Ее метла так и осталась висеть в ветвях дерева. Женщины что-то бурно обсуждали и громко хохотали, распивая при этом то вино, то зелье из бутылки. «Ага, соображают на троих, - подумал Рустем и принюхался. – Да это Чилек хатун!» Чилек хатун, очаровательная вдова чуть за тридцать, широко известная в узких мужских кругах Стамбула, была очень веселой. Волк осторожно подкрался к дубу и выпрыгнул перед женщинами, распушив свой блестящий темно-серый мех, отчего стал казаться еще больше. Оскалившись, обнажая свои острые белые клыки, злобно зарычал. Опьянение от зелий и вина мгновенно улетучилось. Ведьмы дружно и истошно закричали. От испуга и неожиданности ни одна из них не смогла подняться чтобы убежать - дрожа, они жались друг к другу. Крик, вызванный внезапным появлением громадного волка, донесся до долины, где собрались оборотни. Каждый из стаи понял, что Рустем, чей приветственный вой они слышали несколько минут назад, не придет. Рыча и облизываясь, волк медленно подходил к женщинам. Посмотрев, что достаточно демонстрировать свою мощь и свирепость, абсолютно не стесняясь своей наготы, он обратился в человека. Собственно говоря, стесняться было нечего, он крепкий и подтянутый мужчина с порослью темных волос на груди, а ведьмы знали, куда и когда прилетели. А если не знали, Рустем им это хорошенько объяснит. - Чилек хатун, при свете полной луны вы особенно прекрасны. - Ру-рустем-паша, как вы меня напугали... - пролепетала Чилек. - Я пугал не вас, а молодого и глуповатого вампира, который намеривался напасть на вас сзади. Подойдя совсем близко, стоя во всей своей обнаженной красоте, Рустем разглядывал добычу. Спутницы Чилек хатун выглядели еще очень испуганно. - Не надо меня бояться. Я не кусаюсь больно. Но если хотите… Чилек приподнялась и потянула к себе Рустема за руку: - Мы хотим… Мы все хотим… - Этой ночью я весь ваш, мои госпожи. Я сделаю с вами все, что пожелаете. Глубокий и страстный поцелуй соединил Рустема и Чилек. Мастерски освободив хатун от одежды, Рустем стал ласкать прелести Чилек. Две другие женщины, видя, что угрожает им только получение наслаждения, придвинулись к Рустему, чтобы он и их приласкал. Оборотень сделал с ведьмами все, что они хотели, во всех своих обличьях. Не обманул.