Ведьма.

Тяжелые ветви, покрытые изумрудно-зеленой пышной листвой, закрывали темно-синее небо, на котором были видны круглая бледная луна и мерцающие звезды. Лунный свет узкой дорожкой освещал переливающийся и бурно журчащий лесной ручей, прозрачный настолько, что можно было увидеть гладкие, отшлифованные удивительно чистой водой, камешки. Приятная шелковистая трава в этом месте, казалось, была еще мягче. Абсолютную тишину нарушали лишь шорохи, да уханье совы. Об этом месте ходили легенды. Его боялись и старались обходить стороной. Страх внушала ветхая хижина, кое-как сложенная из веток, и находившаяся за ручьем. Ходили слухи, что кто в нее заходил - тот никогда больше не возвращался. Ходили слухи, что тут живет Рыжая Ведьма. Весь этот таинственный облик Рыжей Ведьмы внушал жителям одновременно и отвращение, и страх. Некоторые говорили, что лично видели ее в лесу и описывали ее как высокую стройную женщину с неестественно-бледной кожей и длинными вьющимися огненно-рыжими волосами. Одета была она всегда в черное длинное платье. Зеленые, неправдоподобные глаза светились в темноте, и нас, когда мы были еще совсем маленькими, пугали тем, что кто в них посмотрит - тот сразу же умрет. Также говорили, что она частенько выходит из своей хижины за лесным ручьем за какими-то никому неизвестными травами. Откуда же сама эта ведьма взялась - никто не знает. Она появилась внезапно, ниоткуда. Но когда ее видели в первый раз, она сидела в своей хижине за котлом, освещенная лишь свечами, смотря своими глазищами и приговаривая непонятные слова. Я продвигаюсь по лесной тропинке, укалываюсь об иголки деревьев, и изо всех сил стараюсь не шуметь. Холод пробежал по моей спине и сердце тут же ушло в пятки. Я поеживаюсь. Внезапный порыв ветра треплет мои косы и отбрасывает их за плечи. Крики галки, кружившей надо мной, заставили меня чуть вскрикнуть от страха и помимо своей воли осесть на землю, спрятавшись за широким стволом дерева. Вдруг вспоминаю слова матери: "Если кричит галка, значит, кто-то умрет". И мне кажется, что в этот раз умру я. Выглядываю из-за ствола и зачарованно наблюдаю за хижиной, ожидая выхода ведьмы. Собственно, я сюда пришла только затем, чтобы посмотреть: есть ли ведьма или это все выдумки местных жителей? Я заплачу за это высокую цену. Вначале ничего не было слышно помимо журчания ручья, но вскоре грубо сколоченная дверь хижины громко заскрипела. Я кусаю до крови пальцы рук, чтобы не дать себе закричать. На поляну выплыла, волоча за собой длинный подол черного платья, закутанная в какой-то покрытый пылью балахон, женщина с острым, как у лисы, овалом лица. Пышные рыжие волосы, в которых запутались листья, волнами струились вдоль ровной спины. Тонкие губы поджались в ехидной усмешке, и мне даже показалось, что она посмотрела на то дерево, за которым сидела я. Чуть вздрагиваю и изо всех сил стараюсь не смотреть в ее глаза. Ведьма, продолжая пристально следить за "моим" деревом, разглаживает складки, тихо шагает по поляне, к ручью и опускает в воду свои белые, как мел, длинные пальцы и что-то бормочет. Она привстает. И вдруг, совершенно неожиданно для меня, пускается в пляс. Разметав свои рыжие волосы по плечам, она описывает круг вокруг ручья, изящными, но быстрыми движениями размахивая руками. Она испускает неистовый крик, от которого я, побелев от страха, отчаянно начинаю молиться. - Эй! Ведьма внезапно замирает и оглядывается по сторонам. Отбрасывается назад, но уже было поздно. Голоса местных жителей все громче и громче. - Ведьма! Я чувствую, что ей осталось совсем недолго. И она это понимает. Мне показалось, что она стала еще бледнее. Галка же не переставала кружить над этим местом. Но кажется, сегодня умру не я. Как у ведьмы четыре крыла, платье до пола, ой, до пола. Свили гнезда в ее рукавах совы, соколы да перепела. Ай, дурная голова, в волосах листва, и руки красны. Просит беса незрячей луны, чтобы за зимой не было весны. Эй-эй, пока еще жива… Эй-эй, пока горит трава… Эй-эй, огонь тебе к лицу… Танцуй, ведьма, танцуй! Там, где ведьма, там жито не свячено, кони не подкованы. Прахом пусть улетает, бродячая, во четыре, ой, стороны. Как завертит суховеем танец смерти, что иных древней, Ведьма спляшет, а с верою нашей не справиться да не сладить ей. Напейся пьяною нашего гнева. Танцуй! Сегодня ты королева. Пусть хмель и корица, и змей, и лисица На первой зарнице прославят сестрицу — Аллилуйя Огненной Деве! Как у ведьмы четыре крыла, а и за плечами воздух дрожит. Нынче ей полыхать синим пламенем, как она горела во лжи. Нет предела милости огня, и Господь помилует нас, Чтобы рожь высока родилась, чтобы за зимой вновь была весна.