Другая жизнь

По телевизору показывали какой-то фильм. Соня сидела на диване, укрыв ноги тонким пледом, и, мало-мальски заинтересованная сюжетом, доедала третью тарелку овсяных хлопьев. За окном уже темнело, и мелькающие картинки телевизора порой блекло освещали ее уставшее лицо. Фильм был довольно символичен: человеческая девушка и противоестественный вампир. Эти клыки, которые вырастали прямо в кадре, и святая уверенность главной героини, что все будет просто, немного забавляли. Соня следила за ними, периодически развлекая себя тем, что пыталась угадывать их ауры. Если бы только их можно было как-нибудь заснять, то она бы первом делом записала свою. Что за белые тона появились там? Откуда? Белых оттенок не было даже у детей. Соня, правда, не видела новорожденных, но малышей лет трех-четырех она точно наблюдала. Яркие и непостоянные. Но не белые. Белая пелена? До этого она не видела только одно, что могло подобным образом окутывать ауру – смерть. Черный цвет. То есть, если подумать, то… в таком случае, белый цвет – жизнь? Соня посмотрела на пустую тарелку. Сегодня утром Кларенс отпускал туманные фразы, смысл которых она не поняла… может, стоит спросить его? Вдруг он что-нибудь знает? Но с другой стороны, откуда ему знать? Старый затворник, половины своего расписания – спящий, вторую половину - сходящий с ума. Что ему может быть известно, чего неизвестно ей? Что если это впустую брошенные никому не нужные слова? Но… Соня поджала губы, припомнив почти забытую историю с охотниками на вампиров. Он сошел с ума не так давно, чтобы совсем уж не прислушиваться к его словам. Все-таки он прожил гораздо дольше нее, и наверняка знал об этом мире побольше. Да, надо расспросить его, тем более что он сам дал повод, уходя таким таинственным и всезнающим. Соня щелкнула пультом, откинула плед и намерилась пройтись к комнате Кларенса. Она надеялась, что он еще не улегся спать. Или не вернулся спать. С графиком старика было трудно угадать. Михаил в соседней комнате притих: - Соня? - Да? – отозвалась она, надевая тапочки. - Нет, просто проверка связи, - он снова закопошился в бумагах, - телевизор замолчал. Соня направилась к нему и заглянула через порог, не заходя: - Нашел что-нибудь? - Есть пару клиник, - он скептически качнул головой, - но они довольно сомнительные. - Частные? – спросила Соня. - В основном, да, - ответил Михаил. - Так пошли в государственные, - пожала плечами Соня, - но, Миш, я особо не вижу причин наведываться к врачам. Ты уверен, что это необходимо? - Да, знаю, как это будет звучать - «здравствуйте, у меня жалоба на мой цвет ауры», - признал Михаил, - не хочу быть занудой, но и потерять тебя не хочу. Вдруг это что-то серьезное, но медленное? Соня улыбнулась: - Я от тебя уже никуда не денусь, - она поиграла пальцами, показывая обручальное кольцо, - помнишь? - Вот если бы не это, то я бы уже давно посадил тебя на больничную кушетку, - усмехнулся Михаил, - второго твоего побега я бы просто не выдержал. Сонина улыбка слегка увяла, но она быстро взяла себя в руки: - Я умяла третью тарелку хлопьев, так что тебе нужно срочно меня останавливать, - девушка высунула из-за проема пустую тарелку в доказательство, - хлопья, в отличие от меня, сбежать не могут. - Кушай на здоровье, - Михаил улыбнулся и, подперев лицо руками, мечтательно взглянул на моройку, - я люблю тебя больше, чем какие-то хлопья. Больше, чем все хлопья всего мира. - О, прошу громкими словами не разбрасываться, - засмеялась Соня в ответ. Она прошла в комнату и поцеловала мужа, - ладно, я сейчас схожу к Кларенсу. Надо кое-что узнать. - Хорошо, - ответил Михаил, возвращаясь к справочникам, - но, чтобы ты знала, мне нравится твой аппетит. Ты ешь за двоих. Учитывая, что ты и работаешь за двоих – с духом, особенно, не укоряй себя. - Буду иметь в виду, - отозвалась Соня. Уже в коридоре она увидела, что свет в кухне включенный. Значит, Доррит все еще копошится. Учитывая, что с тремя вампирами она почти не выходила из экстаза, и рассчитывать на нее как на полноценного собеседника не приходилось, Соня привыкла сильно не обращать на нее внимания. Их общение, в основном, сводилось к «доброе утро», «добрый день» и «спокойной ночи». - Соня? Соня едва не выронила тарелку из рук, когда почти переступив порог, из кухни вдруг неожиданно вынырнул Кларенс. Все, что она успела - отстраниться, иначе бы они обязательно столкнулись нос к носу. Ничуть не смущенный, он склонился к ее лицу и воззрился на нее своими безумными глазами: - Тоже не спишь? - Эм, нет, - выдавила из себя Соня. Она постаралась улыбнуться: - а вы почему не спите, мистер Донахью? - Да так, кушать захотелось, - старый морой, наконец, выпрямился и отступил, сделав приглашающий жест внутрь кухни, - не разделите ли со мной ужин? - Я уже не голодна, но… - Соня прошла в комнату, - мне нужно с вами поговорить. - Да? О чем же? – Кларенс отвернулся от девушки, накладывая себе в тарелку остывший ужин, - не желаете? Я буду подогревать. - Нет, - покачала головой Соня. Она села за стол, - я о ваших словах сегодня утром. Вы так и не ответили на мой вопрос. - Ах, вы про это, - Кларенс поставил тарелку в микроволновку, нажал нужную кнопку и неспеша сел напротив, - вы зря отказались. В вашем положении не нужно ограничивать себе в еде. - Да, знаю, я много работаю, - отмахнулась Соня, - так ваши слова утром… они имели какой-то смысл? - Конечно, имели! – горячо воскликнул Кларенс, - разве вы не чувствуете? - Нет, это же ваши слова! – непонимающе отозвалась Соня, едва удержавшись от того, чтобы всплеснуть руками. - Я не про это, - усмехнулся Кларенс с таким видом, словно только знал какой-то большой всемирный секрет, - вы, милочка, совсем заработались. Вы не прислушиваетесь ни к себе, ни к тишине. Соня хотела было возразить но, так и не открыв рот, осеклась. Кларенс, несмотря на все его безумство, говорил правду. Помимо этой неразберихи вокруг ауры, были и странные ощущения после использования духа. Или он говорил не про то? - Видите! – победно изрек Кларенс и вдруг поднялся из-за стола. С неслыханной для старика скоростью он обогнул его и оказался возле Сони. Не понимая, что он хочет делать, девушка решила подняться тоже, но он остановил ее: - сидите! Сидите и молчите! Вслушайтесь! Соня посмотрела на безумного старика, как на действительно безумного, но сопротивляться не стала. Лучше сделать то, что он от нее хочет, иначе он свихнется окончательно, недоумевая и пытаясь заставить последовать его приказу. Поэтому он вдохнула и затихла, не сводя с него настороженных глаз. Вряд ли, конечно, он опасен, но Михаил все равно рядом. Ей ничего не грозит. Но вот ему? Не свела ли она его с ума? Стоило ли лезть к нему с вопросами? Он и так балансировал на грани. А ведь он был хорошим человеком. Не хотелось, чтобы его жизнь кончилась подобным образом. Так они и сидели-стояли, вдвоем в кухне, не разговаривая, и только микроволновка отсчитывала секунды. Кларенс смотрел на Соню, Соня смотрела на Кларенса, но вряд ли они думали об одном. Девушка вообще с трудом могла придумать, что творилось у него в голове. Зачем они молчат? К чему прислушиваются? Стоит ли поощрять его и играть в его игры? Может, стоит подняться и все прекратить? Но настолько ли безумна его идея? Вдруг в этом есть что-то стоящее? Мало ли… Кларенсу просто не хватало языка, чтобы объясняться внятно и логично. Кроме того, после всего произошедшего Соня старалась относиться к нему с пониманием. В конце концов, он просто был одинок. Обреченная, девушка вздохнула, закрыла глаза и принялась слушать. Вначале действительно ничего как будто не было, но потом, когда Соня перестала волноваться и очистила себя от лишних мыслей, она услышала. То, о чем говорил Кларенс. Три сердцебиения. Соня в достаточной мере была мороем, чтобы различать, где чье бьется сердце. В школе их этому не учили, они сами приноравливались – довольно для мирских целей. С возрастом это учение обычно угасало, но не у Сони. Она продолжала его развивать на своих учениках – так у списывающих сердце билось чаще. Поэтому, и сейчас «соотнести» не составило труда. У Кларенса была явно выраженная тахикардия, довольно распространенное явление у людей его возраста. У нее оно билось немного ровнее, но сильнее. А вот третье сердцебиение… оно не принадлежало Михаилу. Соня положила руку на живот, удивленная и завороженная одновременно. Кларенс шумно вдохнул, глаза его почти выкатились из орбит, но он воздержался от победных изречений. Впрочем, Соне было не до них. Под ее ладонью мирно билось сердце. Сердце ее ребенка. - Откуда вы знали? – Соня раскрыла пересохшие от волнения губы и подняла на старика потрясенный взгляд. Тот гордо вздернул подбородок: - Ты не слушаешь. Ты всегда в своих мыслях, поэтому даже в тишине ты не слышала его сердце. И что возмутительно, твой муж абсолютно такой же! – Кларенс гневно дернул головой, - все время в каких-то заботах. В былые времена родители узнавали о ребенке, едва формировалась его сердце. А вы не заметили даже сейчас. Ему примерно полтора месяца, - Кларенс вдруг наклонился и положил ладонь рядом с Сониной. - Да, полтора. Крепкий малыш. - Крепкий? – Соня слегка улыбнулась. Дампир, - надо сказать Михаилу. - Постой, - Кларенс выпрямился и сделал останавливающий жест. Соня замерла, удивленно глядя на него. - Что, мистер Донахью? - Береги этого дитя, - произнес Кларенс и, развернувшись, ушел к микроволновке. Соня поднялась с кресла. Радость переполняла ее – она почти пролетела к проему, спеша к Михаилу, но вдруг развернулась и, прежде чем уйти, пообещала: - Я буду беречь его.