Часть 1
13 января 2014 г. в 14:12
Все фанатки уродливы.
Бросая взгляд в толпу, мне даже становится тошно. Они кричат, их руки дёргаются. И сами они исступлённо дергаются, как в конвульсиях. Отвратительно.
Их нездоровый блеск глаз... Нет, это не тот блеск, как сверкают звёзды, как блестят самоцветы, или как горят софиты... Нет, это лихорадочный влажный блеск, от которого выворачивает, выдёргивает наизнанку. Я ловлю их скользкий блеск на себе, чувствую, как их губы сковывает маньяческая ухмылка, как у некоторых всё течёт изо рта, да и не только изо рта, и это действительно отвратительно.
Чувство, что меня насилуют миллионы пар глаз. Грубо. Жёстко. Отвратительно.
Зачем, зачем они кричат? Их визг срывается в один сплошной ультразвук. Мои ощущения теряются, и я чувствую, что танцую не под музыку, а под их мерзкие визгливые голоса.
Почему я не могу ненавидеть тех, кто меня любит? Не могу. Но они не любят меня. Они меня придумали и любят моё тело и кого-то вместе с ним, но не меня. Нет причин не ненавидеть.
Они кричат "Кай, Кай", и думают, что я замечу их. Да, их-то я замечу, но не каждую фанатку с моим именем на их жадных губах.
Почему они не могут просто любить то, что я делаю, а не любить мой оголённый торс, мою задницу, или что там ещё у меня привлекательного?
Чёртовы неудачницы.
Спасибо за поддержку.
Я вытираю невидимое что-то большим пальцем со своих губ, и слышу оглушительный гвалт женских визгов.
Господи, хватит меня трахать своими глазами! Губы? Точно, мои губы их тоже привлекают.
Хватит, хватит, хватит, я чувствую себя грязным.
Что-то срывается во мне, я хочу прыгнуть туда, в толпу, которая напоминает мне какую-то колонию кровожадных полипов, и чтобы они разорвали меня на кусочки. Их бантики, заколочки на волосах, их мягкие толстовки, шортики, плакаты с моим именем, и другими именами...я вижу много своего имени, на английском, на хангыле... Безумные улыбки, безумный блеск глаз... Они без ума!
Безумные, чокнутые, сумасшедшие...
Мои ноги дрожат, а в глазах они должны читать презрение...а видят только страсть?... Страсть. К ним страсть?
Меня много, и каждую зверски и страстно имею прямо на месте, прямо на сцене. Да, так и есть, стоит лишь взглянуть в запотевшие зеркала их зрачков. Смотрите, там я. Я там и она, я трахаю её, пока она трахает меня глазами на сцене.
Я не шлюха, вы, там. Любите меня? Позвольте мне раствориться в музыке. Успокойте свои титьки, или как там эта фраза?...
Я натянут как струна, думаю, это позволяет мне танцевать агрессивно. Резко, а они наверняка представляют какой я зверь... Я хочу чувствовать музыку, а не ваши похотливые взгляды, которые, казалось, обглодали меня до скелета.
Моим одногруппникам кажется, что я хорошо справляюсь, когда работаю на сцене. Их взгляд нервный, он брошен в толпу, как кусок говядины в загон к шакалам... А я лишь представляю, что я смотрю не на этих потных...девушек, а на ту...
На ту, которая меня ненавидит всем сердцем. Которой я не любим, а даже противен немного. Та, которая знает меня, а не видит мои руки, губы, ноги... Во мне всё идеально, да? Только я чувствую себя дуршлагом, дырки в котором образовывались медленно и больно от этих взглядов. Если бы я упал вниз, то от меня ничего бы не осталось. Ни дырочки. Разнесли бы по атомам, разделив между собой мои белковые соединения.
А та, для которой я танцую видит всё. Всё - это всё. Это не Кай. Это Ким Джонин с полной датой рождения и группой крови, с любимым фильмом про любовь и дурацкой привычкой бросать носки под кровать.
У той девушки юбка будет в пол, и майка, чёрная, трикотажная, а волосы лохматые и короткие, не тронутые средствами для укладки, и глаза не тронуты подводкой.
А зрачки будут блестеть не больным блеском недотраха, а сверкающими самоцветами, горным хрусталём, хранить молчание чёрного агата...
Моё тело выворачивает в волне, кофта задирается, оголяя живот, и вот я опять слышу то, что предпочёл бы не слышать. Боюсь представить, что случилось у них где-то пониже...
Они опять достают свои зеркалки, айфоны, кэноны... Официальные фотографии будут идеальны, и специально для вас, приторно-сладкой улыбкой для вас, всё для вас.
А им нужно сверх? Мало меня? Мало Чанёля по левую руку? Мало Сехуна вам?
Я улыбаюсь, показываю им сердечко.
Моему телу отдают миллионы сердечек. Моему телу миллион лайков.
Когда мы стоим в гримёрке, ко мне подходит старший хён, из моих многочисленных хёнов.
- Ты такой горячий, - выдыхает Лухан. Мои брови поползли вверх.
- Горячий? Я хорошо танцую?
- Да, но я не про это, - Лу кивнул, а потом завис, начиная подбирать слова. - У меня сердце в пятки уходит на сцене от страха. Ощущение, что это загон, там, внизу. И что, если что-нибудь пойдёт не так, они съедят меня.
Так говорят многие, а от Лухана я это слышу в первый раз.
- Я просто их ненавижу, - китаец удивлённо дёрнул бровями. - Я чувствую себя шлюхой. Но, знаешь, я дарю им свои движения так, будто считаю их ничем. Так легче.
Хань поперхнулся водой.
- Это неправильно... - я его перебил.
- Да, но иначе они меня в самом деле съедят... Не думай, это не про тебя, хён. Ты не такой, у тебя не выйдет.
- Какой не такой?
В глазах Лухана симпатичные девушки не превращаются в страшных горгулий, и я это знал. Лухан, может не прогнил внутри так, как моя душа. Не это ли звёздная болезнь?
- Ладно, забей, считай, что танцуя, я думаю о тебе, - обернуть всё в пошлую шутку не вышло совсем, Лухан помрачнел.
- Всё так плохо?
Я не стал ничего говорить, всё было не плохо.
Всё было никак. Одногруппники взволнованы, скоро их повторный выход. И мой тоже.
Но я не хочу. Я хочу раствориться в битах, во взгляде своих друзей, чувствовать наше общее сердцебиение, когда наши тела двигаются синхронно, это потрясающе...
А эта двигающаяся поглощающая масса кричит наши имена, и фотовспышки проникают прямо в мозг.
На сцене я чувствую себя шлюхой, и наверное, это не фанаты мерзкие, а я... Ведь я даю себя.
Но всё равно я ненавижу их.
А девушка с агатовыми глазами, пожалуйста, пока я не знаю тебя, продолжай ненавидеть меня, пожалуйста.
Есть за что.
Все фанатки уродливы.