Реквизит (Stage Props)

Нанами места себе не находила с тех самых пор, как Тога стал пропадать из дома, вместе с отцом подыскивая для себя школу, в старшие классы которой ему захотелось бы поступить; но она по-настоящему перепугалась только в тот день, когда он вернулся из Академии Отори. Все прочие школы оставили его равнодушным, однако стоило ему только раз побывать в Отори, как он уже оживленно, с блеском в глазах рассказывал о прекрасной архитектуре, о тамошних садах и оградах... И, конечно же, не обошел вниманием общежития. — Зачем тебе интернат? — спросила Нанами. Ее вопрос, без сомнения, звучал слишком по-детски, но ей не было до этого дела. — Почему ты уезжаешь? Школа не так уж и далеко. Совсем не обязательно жить там всё время. — Ну же, Нанами. — Он потрепал ее по волосам и рассмеялся — тем самым раздражающим смехом, которому научился не так давно. Словно бы, став старшеклассником, сразу сделался гораздо умнее сестры. — Это всего лишь на год. Потом ты сама будешь достаточно взрослой, чтобы учиться в Отори. И кроме того, если школа так близко к дому, тебе будет совсем не сложно приезжать ко мне в гости, правда? Нанами считала, что всё гораздо хуже. Год для нее был вечностью. Целый год, за который она вряд ли увидит его хоть раз, а он будет знакомиться с другими людьми — с другими девушками — о которых она вовсе не будет ничего знать. Года для нее было вполне достаточно, чтобы потерять Тогу. Было и другое чувство, которое она не могла выразить словами — плохое предчувствие насчет этой красивой школы, которую она даже ни разу не видела. Как будто школа не просто примет её брата — школа поглотит его, а Нанами будет торчать здесь, дома, бессильная этому помешать. Но она больше не собиралась вести себя, как ребенок — это только доказало бы, что его снисходительность обоснована. Нанами уже была достаточно взрослой, что бы ни говорил Тога; она сражалась бы изо всех сил, будь у нее даже малейшая надежда на победу — но этот бой был проигран, еще не начавшись. Так что она обняла брата и сказала ему: да, конечно, она надеется, что он хорошо проведет время в Отори. В Академии Отори было на самом деле здорово — и очень многое показалось Нанами по-настоящему милым. Она немедленно влюбилась в прекрасные здания и угодья, и ей теперь было ясно, почему эта школа понравилась Тоге гораздо больше, чем все остальные в округе — из-за одной только красоты этих мест. Не потребовалось много времени, чтобы завести друзей — даже если кто-то заинтересовался ей только потому, что она была сестрой Тоги. Она без помех могла ходить в школу и каждый день видеться с братом. Его комната в общежитии оказалась неподалеку от ее собственной, так что она в любой момент могла заглянуть к нему, стоило только захотеть. И всё-таки это место по-прежнему ее беспокоило. У Тоги теперь были новые друзья — люди, которым он улыбался особой, тайной улыбкой и с которыми перешептывался в коридорах. И еще у него были поклонницы — в том числе многие подруги Нанами, которые отталкивали ее в сторону, когда они с братом шли через школьный двор, и в результате она была вынуждена стоять в стороне, медленно закипая. Да как они смели так обращаться с ней — словно то, что она сестра Тоги, ничего и не значило, хотя на самом-то деле этот факт значил всё. Она принадлежит ему, а он — ей, и подобного у них не будет ни с кем другим. Но она чувствовала здесь еще кое-что, кроме тоски по дому и расстройства из-за Тоги с его поклонницами. В самой школе ощущалось что-то слегка неправильное, что-то, чему она не могла подобрать названия, но всегда знала: оно рядом. Ей казалось, что по ту сторону каждого солнечного дня струится тайный, зловещий поток — но, кажется, только она одна это понимала. Ее друзья странно косились на нее, когда она спрашивала, так что она больше не заговаривала с ними ни о чем таком, а ее брат... Когда она попыталась поговорить с Тогой обо всём этом, он рассмеялся и сказал, что она — глупышка, а в Отори вовсе нет ничего зловещего. Сколько она себя помнила, это был первый раз, когда ее старший брат не просто отмахнулся от нее. На этот раз он лгал ей. Больше она его не спрашивала. Тога начал носить кольцо спустя полгода после того, как Нанами поступила в Отори, и стоило ей заметить это, ей стало дурно. Это была девушка. Несомненно, девушка. Он завёл подружку, ни сказав об этом ни слова. Нанами хотелось пробраться в комнату брата и выяснить, с кем именно он встречается — наброситься на него, кричать и плакать, пока он не расскажет ей обо всём, потому что у них не должно быть друг от друга секретов. Никто не позволял ему просто так взять — и избавиться от нее. Но он только рассмеялся, когда она решила поговорить с ним начистоту, и на этот раз его смех не звучал фальшиво. — Я не должен тебе рассказывать о Печати Розы, но раз ты моя сестра... — Он улыбнулся, и она наклонилась поближе к нему, столь же бессильная перед его очарованием, как и любая другая девушка. — Ее носят только члены Студенческого Совета. Она подумала о красивой, но какой-то нелепой башне, возвышавшейся над остальной школой, и почему-то ей снова стало нехорошо. — Значит, ты входишь в Студенческий Совет. — Именно, — ответил он снисходительно. — В этом есть множество... преимуществ. — Просто студенческое самоуправление, — неожиданно злобно сказала она. — В этом нет ничего особенного. — Это ты так думаешь, — отозвался Тога, рассеянно глядя вдаль. — Здесь есть нечто большее, Нанами. Другой мир. И вопреки дурному предчувствию, посетившему ее всего лишь от упоминания об этой организации, она спросила: — А я могу войти в Студенческий Совет? — Возможно. — Он погладил ее по голове, как часто делал, но на этот раз его ладонь почти неосознанно скользнула по ее шее, заставив Нанами задрожать — и сейчас эта дрожь была приятной. — Однажды. Как-то ночью Нанами пробралась на дуэльную арену следом за Тогой. Тогда она еще не знала, что такое эта арена. Она вообще ничего не знала, кроме того, что в последнее время ее брат начал вести себя странно. Он редко смотрел на нее и мало говорил, полностью сосредоточившись на Химэмии Анфи, странной девушке, которая тоже почти не разговаривала. Так что, проснувшись среди ночи и увидев, как ее брат крадется через газон, прочь от их общежития, Нанами сразу решила, что это как-то связано с тем, каким тихим он стал в последнее время. Она была уверена, что он собирается встретиться с той самой девушкой — сколько бы он ни говорил ей, что у него нет подружки — так что она намеревалась поймать его с поличным и доказать ему, как он ошибался. Она видела, как он идет сквозь лес в наползающей темноте, как подходит к воротам, и как его Печать Розы вспыхивает настолько ярко, как не может сверкать ни одно кольцо. Затем она увидела, как эти ворота, у которых вообще не было створок, тают в воздухе, пропускают ее брата и закрываются вновь, проглотив его целиком. Единственное, что она могла сделать — это зажать рот руками, чтобы Тога не услышал ее крик. Но в то же время она не могла уйти, не могла сдвинуться с места, пока не убедится, что ее брат в безопасности — так что она присела на корточки всё там же, в лесу, дрожа от холода и от сырости, пропитывающей тапочки, и стала ждать, когда он вернется. Прошли века, дверь снова открылась, на этот раз более плавно, и Тога, вышедший оттуда, выглядел куда более уставшим и побежденным, чем когда-либо. Нанами никогда не доверяла Отори, но сейчас она впервые по-настоящему глубоко ненавидела Академию: когда смотрела, как ее брат уходит побежденным из этого неестественного, жуткого места, от которого мурашки по коже бежали сильнее, чем от любого другого. И она подумала: "Это место однажды его убьет". В следующем году Тога стал президентом Студенческого Совета, еще глубже погрузившись в извращенные тайны этой школы. И что еще хуже, он встретил Тэндзё Утэну. Для многих других всё выглядело так, словно Тога оставался самим собой — флиртовал с девушкой, которая вскоре ему надоест, как типичный плейбой, каким он всегда и был. Однако Нанами видела разницу. Она знала своего брата лучше, чем все остальные, и она понимала, что на этот раз ее брат был влюблен. То, что он был влюблен в девушку — что появилась другая девушка, которую он любил больше, чем свою сестру, — само по себе выглядело достаточно плохо, но еще хуже было то, что эта девушка тоже носила Печать Розы. Она оказалась одной из них — обитателей отвратительного мира теней, — даже если внешне не была его частью, и тоже намеревалась завлечь ее брата в темную глубину. Утэна могла притворяться невинной, но Нанами видела ее суть — точно так же, как видела тщательно очищенный от всякого выражения, но проницательный взгляд, которым на Утэну смотрела Химэмия. Точно так же, как мог бы это видеть любой другой. Нанами до конца не осознавала, насколько была права, пока Тога не был ранен, защищая Утэну, и теперь она не могла удовлетвориться даже осознанием своей правоты. Она просто злилась — на себя, за то, что никак этому не помешала, и на грёбаную Тэндзё Утэну, из-за которой Тога так пострадал. Её не волновало, что, причинив ответную боль Утэне, она ничего не добьётся. Нанами и не могла ничего добиться, пока не почувствует... ну, пока не заставит кого-нибудь заплатить за случившееся. Она была в бешенстве, когда Тога остановил ее — вновь защитив Утэну! — и потому рвала и метала, пока брат тащил ее прочь. Но она резко осеклась, вдруг осознав, где они. — Та самая башня. — У нее пересохло в горле. — Если ты хочешь сразиться с Утэной, то сделай это должным образом. — Тога вывел ее за руку на балкон совета. — Если ты хочешь сразиться с ней — вызови ее на дуэль. Нанами вертела головой из стороны в сторону, уверенная, что за ней кто-то наблюдает, но так и не увидела на балконе ни души, кроме них самих. — На дуэль? — Да. Именно этим и занимаются члены Студенческого Совета. Мы устраиваем дуэли за руку Химэмии Анфи, Невесты-Розы. — Мне дела нет до Химэмии. Меня просто злит, что из-за Утэны мой старший брат пострадал. — Анфи — это награда. У каждого из нас есть свои причины сражаться. — А у тебя? — Секрет. — Он отвернулся. Нанами взглянула на стол — её взгляд зацепился за чайник и что-то вроде собачьей миски. — Этого тут раньше не было. Откуда они взялись? — О чем ты? — спросил Тога, снова глядя на нее странным взглядом, и Нанами захотелось закричать. Она ненавидела это жуткое место, ненавидела, что брат втягивает её во всё это, а не она вытаскивает его отсюда. И ей еще сильнее казалось, что она не способна ничему помешать, так что они оба заблудятся здесь. — Я ненавижу это место, — сказала она, неожиданно вставая. — Оно жуткое и неправильное. Я ненавижу его, ненавижу дуэли, ненавижу то, что оно с тобой делает. — Нанами! — крикнул Тога, когда она повернулась и пошла прочь. — Это еще не последний шанс. Ты станешь одной из нас. Ты переменишь мнение. Конечно, так оно и случилось, несмотря на всю ее браваду. Она не могла просто стоять и смотреть, как Анфи дарит брату котёнка — ее переполняла ярость. Утэна могла бы думать, что это всего лишь подарок, но Нанами точно могла сказать, что видит перед собой обольщение. И она знала: теперь надо отбросить всё, что ее сдерживало, и принять вызов. Кольцо — знак того, что теперь она стала одной из них, — скользнуло на палец сковывающим холодом; но она могла стерпеть это, пока теплые ладони Тоги касались ее руки. — Ты уже поранился, защищая ее, — непривычно тихо сказала Нанами. — А теперь посылаешь сражаться меня, хотя я раньше вообще не бралась за меч. Ты даже не думаешь защитить свою собственную сестру? Он рассмеялся — громко и искренне. Нанами помнила этот смех по тем временам, которые теперь казались по-сказочному далекими. — Само собой, Нанами, я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Но я никогда не сомневался, что ты сама можешь за себя постоять. Тога пришел на дуэльную арену с ней вместе. Она нервничала всё время, пока они поднимались по странной лестнице, не желавшей кончаться, и едва не упала, увидев в небе висячий замок. Этого места не могло быть. Этой дуэли не могло быть. Она что есть силы стискивала рукоять своего нового меча, пока пальцы практически не онемели. — И как же я должна выиграть? — испуганно прошептала она, когда у ворот показалась выглядящая совершенно невозмутимой Утэна. — Утэна победила, до того ни разу не сразившись на дуэли, — заверил ее Тога. — Просто помни правила Печати Розы... Нанами перестала слушать его, как только Анфи закрепила розу на кармане ее мундира. Ее не волновали правила. Печать Розы отняла у нее брата — и она собиралась отвоевать его. Когда Тога решил поступить в Отори, она не сражалась, потому что у нее не было ни малейшей надежды. Что же, теперь всё не так. Но даже если ей не под силу выиграть дуэль или забрать Тогу отсюда — она собиралась сражаться до самого конца. Казалось, она уже много часов стояла под дверью Тоги, убеждая его выйти. — Нет, — просто сказал он, когда она решила отдышаться и перестала бить в дверь. Именно этого она и хотела, не так ли? Никакого больше Студенческого Совета. Никаких больше дуэлей. Только Тога, остающийся ее старшим братом, остающийся сам собой. Но вот он, наконец, впустил ее, раскрыл ей объятия — и всё это было неправильно. Тога не почувствовал себя лучше или счастливее. Он не был ни Президентом, ни ее братом. Сейчас он был просто ничем. — Ты нужен Студенческому Совету, — шепнула она. Сейчас годилось всё, что могло вытащить его из четырех стен, даже если это выглядело так, будто она сдаётся. — Ты должен вернуться. Ты Президент. — Я не могу, — прошептал он в ответ. — Не сейчас. Но ты — можешь. — Что? — Она отстранилась. — Я? Я не могу быть Президентом. Может, Мики или Дзюри... — Ты — моя сестра. Ты Кирю. Ты будешь великолепным Президентом. — И он улыбнулся, искренне и печально. Она не дрогнула, входя в лифт. Она не обратила внимание на покалывание в затылке и даже не посмотрела в сторону Дзюри или Мики, когда они появились с ней рядом — словно бы ниоткуда. Она сумела побороть охватившее ее отвращение, когда вышла на балкон. Она ненавидела это место, где за ней будто постоянно кто-то следил, и где предметы то исчезали, то появлялись, стоило только повернуть голову. Ее сильно испугал вентилятор, появившийся на столе сегодня и начинавший вращаться одновременно с каждым поворотом ее головы. Ей хотелось бы взять его и сбросить с балкона. Она ненавидела это место сильнее, чем любое другое, и чувствовала себя так, словно попытка заменить Тогу была хуже предательства. Но как бы сильно она ни ненавидела Отори — Тогу она любила сильнее. Если ему было нужно, чтобы она это делала — так и будет. Она всё-таки невольно подпрыгнула, услышав внезапный шум, заглушивший речь Дзюри — словно взлетела тысяча бумажных самолетиков или начала одновременно вращаться тысяча флюгеров. Но когда Нанами огляделась, то ничего подобного не заметила. — Что это был за шум? — спросила она, стараясь не слишком встревоженно посматривать вокруг себя. — Какой шум? — одновременно ответили Мики и Дзюри. — Неважно. — Нанами стиснула зубы и посмотрела поверх балкона, в направлении дуэльной арены. Ну конечно, эти двое думали, что эта роль ей не по плечу, что она не понимает смысла Совета и дуэлей, — она же была уверена в обратном. Единственная из них, она всё видела ясно.