Белый-его цвет

Софи сидит, поджав под себя тонкие ноги. Вокруг всё белое, словно в комнате лег первый снег. Белое и душное. Давящее и очень холодное. Но девушка привыкла. Уже четыре года она проводит дни, сидя на идеально белой кровати, застеленной идеально белыми простынями, и поджимает под себя ноги, обутые в такие же идеально белые носочки. Из маленького окна под самым потолком льется неверный лунный свет. Такой же точно свет давным-давно светил в большое окно, закрытое тонкими светлыми шторами. Тогда давно она была маленькой и верила в Пасхального Кролика, вместе со старшим братом Джейми караулила ночью Зубную Фею, каждое Рождественское утро спешила под ёлку, где ждали подарки от Санта Клауса. Тогда давно мама рассказывала ей сказки о Песочнике, который каждую ночь дарит детям сказочные сны. И вот однажды, очень-очень давно, маленькой девочке со светлыми спутанными волосами приснились все её фантазии: она путешествовала по подземным лабиринтам Кролика, раскрашивала пасхальные яйца и летала по воздуху абсолютно без крыльев. С той самой ночи она каждую минуту ждала своих новых друзей. Время шло, молочные зубки менялись на монетки, Рождество проходило за Рождеством и, конечно же, каждый год выпадал белоснежный чистый снег. Она больше не скатывалась по ночам с кровати и уже совсем перестала верить в сказку. Софи неумолимо взрослела. Вот и выпал последний молочный зубик, но девочка не положила его под подушку, а просто выбросила в окно и захлопнула створку. Захлопнула окно в детство и принялась жить дальше. Школа, друзья, веселые игры. Но вот Софи четырнадцать, она бредет по пустынной улице. Снежинки ложатся на её светлые волосы. Так тихо и светло вокруг, в окнах светятся наряженные ёлки. Сегодня канун Рождества. Пора чудес и сказок. — Привет, — перед ней неожиданно возник незнакомый парень с белыми, как снег, волосами Софи метнулась в сторону, но незнакомец схватил её за руку: — Ну ты чего? — он рассмеялся Девушка попыталась вырваться, но вместо этого смогла лишь слабо простонать: — Пожалуйста, отпустите меня. Я же ничего не сделала. Пожалуйста — Софи, ты о чем? Я же Джек! — весело выкрикнул парень и потянул её за руку. — Пойдем скорее, где твой брат? Софи принялась неистово трясти головой и непрерывно моргать. Она, наконец, вырвала руку из цепких пальцев этого странного Джека и хотела было броситься бежать, но парень поймал её лицо в ладони и приблизился так близко, что она чувствовала на щеках его прохладное дыхание: — Хватит, это не смешно! Я прилетел за сотни километров, чтобы увидеть Джейми, а ты ломаешься! Пошли немедленно! — Нет, Джек! — зло прошептала девушка. — Нет! Ты больше не нужен ему! Джейми вырос. Мы все выросли! Ледяной Джек вздрогнул и отшатнулся. Не нужен… Девушка сидит на кровати, поджав под себя ноги. Снова и снова она прокручивает в памяти тот день. Это был канун Рождества. В этот день все должны верить в чудо. Она столько лет ждала своё чудо, и вот оно пришло. Мечта исполнилась, но она закрылась, отмахнулась. Испугалась поверить по-детски наивно. А теперь она здесь . Холодно и светло. И по ночам очень страшно. Хотя здесь так сложно отличить день от ночи. Со временем всё слилось в нескончаемую бесцветную зыбкую массу. Страх липнет к коже, забирается за воротник идеально белой рубашки. Сердце сжимается. Зачем, зачем она прогнала его тогда? Ведь он мог её защитить. Но она соврала. Сказала, что «Не нужен». И потеряла свою сказку. Потеряла свою жизнь. Родителей пугали истории дочери о невероятном снежном мальчике, который создает снег и повелевает ветром . Девочке давно не семь лет, а она всё ещё разговаривала со снежинками, как с живыми. Мама решила взять ситуацию под контроль и обратилась к психологу. В этот момент в жизнь Софи вошли вопросы, тесты, врачи, и, наконец, идеально белые стены городской больницы для душевно больных. Это было двенадцатое декабря. Мама обнимала пятнадцатилетнюю дочь за плечи: — Всё будет хорошо, ты перестанешь слышать и видеть этого твоего Джона — Джек! Его зовут Джек! — дочь вырвалась из объятий матери и закрыла лицо руками. — Как ты можешь отправить свою собственную дочь в дурдом? Я нормальная! Это вы не можете поверить в него! – Она оглянулась вокруг в поисках поддержки — Джейми! — Софи бросилась к брату. Ты же знаешь, что он есть! Ты сам рассказал нам о нем! Скажи Им всем! Скажи! Джейми тяжело вздохнул и покачал головой: — Прости, Софи, но это наши детские сны. Ты не сможешь так жить. Прости — Пожалуйста… — у девушки подкосились ноги, и она рухнула на белоснежные ступени своей тюрьмы, — пожалуйста… Так началась её новая жизнь. Уже четыре года с ней занимались специалисты, уговаривали, упрашивали, умоляли, но ничего не изменилось. Врачи ничего не могли сделать: днём Софи вела себя как обыкновенная девушка — читала, рисовала, ела — пыталась развлечь себя как могла. Она казалась абсолютно нормальной. Но только днем. Как только Софи ложилась и закрывала глаза, начинало твориться что-то невообразимое: девушка плакала, звала кого-то, умоляла кого-то простить её, а каждое утро её находили, спящей на полу. Софи сидит, поджав под себя ноги. Сегодня её последний день в этой комнате. Завтра утром или вечером, или когда-то ещё, она точно не знает, приедут люди и отвезут её в один из крупных исследовательских институтов психологии и психоневрозов. Если сейчас она просто душевнобольная, то завтра станет кроликом. Но не таким, как Пасхальный Кролик — большим и сильным, а маленьким зайцем с поджатым хвостиком, вокруг которого соберется стая научных лисиц, готовых затравить свою добычу. Завтра её поместят в идеально белую комнату на идеально белую кровать. Она снова будет сидеть, поджав под себя ноги в идеально белых носочках. Так будет всегда. Её белая вечность, в которой она никому не нужна. В которой её никто не увидит. Снежинки падают в открытую ладонь. Они касаются кожи и тут же тают, превращаясь в капельки блестящей воды. Софи недвижима. Её взгляд прикован к безупречно белой стене. Снежинок всё больше. Они уже не тают и постепенно принимаются складываться в слова. Софи недвижима. Тишина медленно убивает её. Это неизбежно. — Эй! — кто-то толкнул девушку в плечо. — Я говорю тебе привет. Не вежливо не отвечать. Софи вздрагивает — Ну смотри же! Она опускает бесцветные глаза. Снежинки на её ладони, и правда, сложились в слово «Привет» — Привет, — тихо отвечает она и стряхивает с ладошки снег — Между прочим, я старался, — голос обижен — Зачем? — голос Софи не выражает не одной эмоции — Хотел рассмешить тебя, — голос оправдывается, — думал, ты будешь смеяться — Здесь нельзя смеяться, — пожимает плечами девушка, да я и не умею — Что за ерунда? Все умеют смеяться. Вот слушай, — и обладатель голоса заливается заразительным смехом. Софи до боли сжимает кулаки так, что на ладонях остаются полумесяцы ногтей. — Зачем ты пришел? — Не знаю, — Софи буквально осязает, как не прошеный гость опускается рядом с ней на идеально белую постель. — Ты… — Я знаю, что не нужен. Знаю, что это правда. Я нарисовал на окнах Джейми пасхального кролика, но он только выругался и поспешил избавиться от него. Он не видит меня, сколько я не старался. Я запустил в него снежком, заморозил землю под его ногами… — он помолчал, — но он только ругается и сыплет проклятиями. Он не верит в меня. — Знаю, — вздохнула Софи — Но ты меня видишь. — Не знаю. Я слышу тебя. Но это просто сон. Ты не мог прийти, — девушка спустила ноги на холодный пол, - ведь я теперь ненавижу снег. — Разве? — голос удивлен и не уверен — Белый — цвет моего плена. — Нет, ты так не думаешь, — она чувствует его руку на своем плече, — ты знаешь, что белый — цвет сказки и свободы. Белый — мой цвет. — Но ты и есть мой плен, — шепчет она — Нет, — Софи чувствует, как он улыбается. Она не знает, как это возможно, но чувствует, как уголки его губ ползут вверх, а на щеке появляется чуть заметная ямочка. Откуда она может знать об этом? Ведь девушка толком даже не помнит, как он выглядит. Только глаза. Глаза врезались в её память навсегда: большие и голубые, как гладь замёрзшего озера. Каждую ночь ей снятся эти глаза. И она просит их не уходить, не покидать её. Когда же Софи успела влюбиться? Девушки так часто влюбляются в принцев из своих грез, но практически никому из них не удается встретить свою мечту. Но Софи удалось. Вот он, рядом. Держит её за плечо, улыбается. Но зачем он пришел? Воскрес из её сна? Или из её кошмара? Что ему нужно от неё, медленно сходившей с ума девчонки с вечно спутанными волосами? Он может приручить стихию. Она же не может усмирить даже свои мысли. — Нет, — повторяет Джек шепотом, — из плена ты бы хотела сбежать. От меня же ты бежать не хочешь. — Хочу! — воскликнула Софи в вскочила на ноги. — Но я заперта здесь. — Ты могла сбежать много лет назад. Просто перестать верить и всё. Проблемы растаяли бы, как мои снежинки на твоей ладони. Но ты верила в меня. Все эти годы ты верила — НЕТ! — Тогда я тоже так думал. Тогда, помнишь, в канун Рождества? Ты слышала меня. Ты меня видела. Ты меня узнала, — он сделал ударение на последнем слове — Ты прав… — проворчала она и плюхнулась на кровать — Знаешь, твое ворчание испортило момент, — усмехнулся Джек и потрепал Софи по волосам Девушка фыркнула и передернула плечами. Момент, и правда, был утерян. — Но теперь уже всё равно, верю я в тебя или нет. Если и верю, то я всего лишь ещё один огонек на вашем глобусе Хранителей. — Не правда, — возразил Джек с полуулыбкой, — на нашей планете тысячи горящих огоньков, но вот так поболтать запросто я могу только с тобой. Представляешь, я теперь, как и остальные Хранители, делаю всё ради детей, но при этом не могу найти время, чтобы просто подурачиться. Вся эта сказка стала моей работой. Иногда от этого мне становится страшно. Невыносимо страшно, ведь я начинаю терять себя. Софи вздрогнула и, сама не зная зачем, повернулась и крепко обняла парня за шею. Прижалась щекой к его белым волосам и гулко выдохнула: — Оставайся собой. Пожалуйста. Ради меня. Джек ласково погладил её по волосам. — На нашей планете тысячи горящих огоньков, но нужен мне только один. Маленький, забавный, со спутанными светлыми волосами. — Что? — Софи подняла голову и наморщила лоб — Я не знаю, зачем я пришел. Не знаю, что хочу делать. Не знаю, кто я такой. — Ты — Хранитель, — вскрикнула девушка, — ты — Ледяной Джек, ты — сказка, которую рассказывают на ночь детям, ты — человек! — Да, Хранитель. Я твой Хранитель. Навсегда. — Не нужно, Джек, — покачала головой девушка, — сейчас это превратится в сопливую мелодраму. Ты пожертвуешь ради меня жизнью, я буду рыдать, а потом придут люди в белых халатах, сделают инъекцию, и я усну. Пройдет несколько часов и всё повторится снова. Мы будем мучать друг друга. Нет, не вечно. Ещё несколько лет. Думаю, больше я не протяну. Надеюсь. — Софи! — Моя белая вечность должна закончиться. И без тебя мне будет сделать это проще. Он схватил её за плечи и принялся трясти. — Это я, слышишь, я убиваю тебя! — с потолка начали сыпаться снежинки. — Мне не стоило тогда приходить. Ты перестали вспоминать обо мне. Я должен был дать тебе повзрослеть. Но я не смог. Не смог защитить тебя от самого себя. На полу постепенно вырастали сугробы, а маленькое окошко уже затянули причудливые ледяные узоры. Софи инстинктивно поежилась и прижалась ближе к Джеку: — Странно, — протянула она, — думала, ты холодный, как твой снег Парень щелкнул пальцами и на его ладони тотчас расцвел диковинный цветок. — Моя стихия не разрушает, — Джек превратил цветок в целый букет переливающихся всеми цветами радуги лилий, — она дарит красоту. Хоть эта красота и не каждому доступна. — Как думаешь, я бы смогла приручить стихию? — неожиданно спросила Софи Молодой человек лишь улыбнулся и пожал плечами: — Не думаю, что тебе нужно именно это, Софи, — он продолжал гладить её по волосам — Тогда скажи мне только одно: я сплю? — Нет, Софи, нет. — Тогда помоги мне, — она ещё крепче придалась к его груди, — пожалуйста — Я не могу вытащить тебя отсюда через это окно, — вздохнул Фрост, — тем более, Хранители не могут похищать людей. — Что мне делать? Помоги мне, — она словно не слышала его слов, — в меня никто не верит. Софи отстранилась и поднялась на ноги. Она стояла в снегу практически по колено. Взгляд её потух. Она убрала с лица светлые волосы и практически по слогам произнесла: — Тог-да у-бей ме-ня. — голос её дрожал — Что ты говоришь! Это…я не могу этого сделать. Нет! — Я зна –ю, хо-зя-ин вет-ра мо-жет всё — Я начинаю любить тебя, — вздыхает Джек, — и не смогу без тебя. Как ты там это назвала? Сопливая мелодрама? Может быть, но я устал быть один. Устал… — Тогда хоть поцелуй меня, — умоляюще воскликнула Софи, — я мечтала об этом последние шесть лет. — Не могу. Я просто не-мо-гу, — Джек схватился за голову. — Нет! — Тогда убирайся! Убирайся прочь! — Софи с трудом сдерживала слезы — Понимаешь, я… — Да ты можешь быть кем угодно! Убирайся к своим Хранителям! К своим горящим огонькам! К своим детям! К своему бесчувственному снегу! Только прошу, оставь меня в покое. Оставь! Эту гневную тираду девушка сопровождала попытками ударить Фроста, но тот каждый раз успешно избегал телесного наказания. — Оставь меня! Пожалуйста! Я люблю тебя! Убирайся, Джек! В этот момент Джек изловчился и поймал лицо кричавшей девушки в ладони. За стеной послышались шаги: наверняка крики разбудили ночную сиделку. Ледяной мальчик впервые в жизни увидел её глаза так близко, ведь в тот канун Рождества он не стал разглядывать старую знакомую. В тот момент ему она была совсем не интересна. Но сейчас он, наконец, точно понял, что влюбился. Так странно было ощутить во всегда холодном теле неожиданно теплое сердце. И так захотелось поделиться с Софи этим странным радостным чувством, что он не удержался и прижался к её мертвенно бледным губам. В эту секунду девушка обвила его шею руками и прижалась к нему. Горячее сердце пропустило удар и понеслось в скач, разливая по всему телу невероятное счастье. Он чувствовал тепло её губ. Тепло… — О нет, — Джек с силой оттолкнул девушку от себя, но было уже слишком поздно, — Прошу, останься. Прошу. Счастливая улыбка застыла на мертвых губах. Он подхватил Софи за талию и осторожно уложил на идеально белую простынь. Оказывается, даже Ледяной Хранитель умеет плакать. Он видел, как появились люди в белых халатах. Они пытались нащупать пульс, открывали глаза, прикладывали к груди всякие трубочки. Но он точно знал, что ей уже не помочь. Поцелуй порождения льда и холода заставил её сердце замерзнуть. P.S. она была одета в белоснежное платье в тот последний день. Всего несколько человек пришло с ней проститься. Родителей не было. Пришел только Джейми. Он долго стоял рядом со свежим холмиком и, наконец, опустил на землю охапку белых лилий. Оказывается, это её любимые цветы. Джек услышал, как Джейми вздыхает: «Если бы снег пошел. Она так любила его». И тут же с неба посыпались крупные белые хлопья. Джеку почудилось, что «его» — это вовсе не снег, но кто может теперь знать наверняка. Белый — цвет её радости и сказки. Белый — цвет её любимых цветов и снега. Белый — цвет её плена. Белый — его цвет.