Связывающая нить

После того, как все вышли из палаты, где Чан Ди и малыш остались отдыхать, И Чжон незаметно отвел Га Ыль в сторону. Девушка слегка удивилась, но не видела причин отказываться от разговора. То, что гончар собирается о чем-то поговорить, было огромными буквами написано у него на лице. Причем разговор этот, с его точки зрения, будет весьма серьезным. - Га Ыль, - голос И Чжона обволакивал, заставляя мысли сбиваться, - мы в последнее время слишком отдалились друг от друга. - Да? Странно, по-моему, мы всегда рядом. - Нет, наши отношения изменились. И я не знаю, что мне сделать, чтобы они стали прежними. - А зачем? – Га Ыль подняла голову и посмотрела прямо в глаза И Чжону, - Зачем, сонбе? Наши отношения уже давно зашли в тупик, а мы по привычке играли на людях роль счастливой парочки. - Ты ошибаешься, - И Чжон не на шутку испугался такого равнодушного тона своей девушки, создавалось впечатление, что она хладнокровно выискивает причину, чтобы расстаться с ним, - Я не играл никакой роли, да и ты тоже – лицедейство это не твое. - Тогда как это все правильно назвать? Га Ыль не прятала глаза, не стеснялась его близости, не смотрела, как потерянный щенок. В ее глазах плескалось равнодушие и усталость, и для того, чтобы вернуть девушку не подходили прежние методы. Нужно было рассказать ей правду о своем страхе, который толкал его на странные поступки. Рассказать, несмотря на то, что этот рассказ может только ухудшить их отношения. - Я испугался, Га Ыль. Когда Чжун Пё и Чан Ди начали готовиться к свадьбе, я испугался, что ты тоже об этом заговоришь. А я был не готов. - Не готов к разговорам о свадьбе? - Не готов был брать на себя ответственность за семью. Не хотел обманывать твои ожидания… - Интересно, почему я не удивлена, сонбе, - Га Ыль изо всех сил боролась с подступающими слезами. Ну что ж – пришло время расстаться. Она выдержит это и не покажет И Чжону своих слез. Поплакать можно будет и дома в подушку. И выпрашивать любовь она больше не будет, ведь, в конце концов, никто и никому не обязан любви. А за время, которое они провели вместе с И Чжоном, девушка была ему благодарна. Она сделала для своей любви все что могла, а теперь пришло время ее отпустить. И она сможет отпустить с улыбкой на лице. И жить дальше с улыбкой на лице она тоже сможет. - Нет, Га Ыль, - И Чжон испугался той отрешенности, которая проступила на лице девушки, - ты неправильно поняла. Я был уверен, что такой как я, просто недостоин счастливой семьи, что я не смогу быть хорошим отцом, потому что просто не имею представления как им быть. Но сегодня я понял, что мы можем попытаться. Что я сделаю все возможное ради такого чуда, как наш ребенок. - Прости, сонбе, я не верю тебе. Ты просто опять хочешь дать мне надежду, - слезы Га Ыль так и не пролились, даже комок в горле рассосался сам собой. – Не стоит. У меня было достаточно времени, чтобы обо всем подумать и смириться, так что не стоит меня жалеть. Я справлюсь. - О чем ты говоришь, Га Ыль? - О том, что нам пора прекратить мучить друг друга и расстаться. - Нет. – И Чжон крепко прижал девушку к себе, словно опасаясь, что она прямо сейчас растворится в воздухе, - Я не могу тебя потерять. Я сделаю все, чтобы доказать тебе, что я достоин такой замечательной девушки, как ты. - Допустим, у тебя получится. А потом ты, сонбе, опять испугаешься ответственности и попытаешься отдалиться от меня. - Нет, - он все еще не выпускал ее из объятий, не смотря на попытки девушки отстраниться. – Сегодня я наконец-то понял, чего хочу в этой жизни. Я хочу, чтобы Га Ыль была моей женой, и у нас с ней был ребенок. И еще, прежде чем делать предложение самой лучшей девушке на свете, я хочу доказать ей, что из меня получится хороший отец. Га Ыль боялась снова поверить. Несмотря на то, что И Чжон говорил искренне, она боялась неизвестности. Но и обрывать все отношения сейчас не получится. Да и любовь к этому невозможному человеку никуда не делась. - Хорошо, И Чжон. Давай попробуем. Но если у тебя ничего не получится, то мы просто и мирно разойдемся. И каждый начнет жить своей жизнью. *** После рождения сына Чан Ди была уверена, что ей на какое-то время придется забыть об учебе. Младенец в доме требовал ухода, и учиться одновременно с заботой о малыше было бы невозможно. Вот только ее друзья удивили девушку в очередной раз. Она была готова к тому, что Га Ыль не откажется посидеть с Чжун Хи, возможно иногда могла бы помочь мама. Хотя она и была слишком зла на дочь после ее развода, но Чан Ди надеялась, что рождение внука способно их помирить. Но к тому, что за право посидеть с малышом начнется настоящая битва – Чан Ди не была готова. Больше всего удивлял И Чжон. Он старался проводить с Чжун Хи все свободное время, не брезгуя ни купанием, ни сменой подгузников, ни отрыжкой. Больше чем Чан Ди удивлялась только Га Ыль, но она старалась держать свое удивление при себе. Да и улыбки при виде нового дизайнерского костюма И Чжона, на который Чжун Хи с радостью срыгивал, девушка старалась спрятать. Га Ыль удивлялась той настойчивости, с которой И Чжон брал на себя роль няньки, и если вначале они с подругой слегка беспокоились о том, что человек никогда не имевший дела с маленькими детьми может не справиться, то со временем это беспокойство сошло на нет. Глядя на своего друга, в роли нянек начали себя пробовать и Ву Бин с Чжи Ху. О Бо Ра и Со Ра, можно было даже не говорить, так что в результате оказалось, что Чан Ди необходимо с боем выбивать себе время, чтобы пообщаться с сыном. Вопрос о продолжении учебы больше не стоял – молодую мамочку просто выпихивали из дома. И хотя девушка взяла себе минимальный курс предметов, чтобы не оставлять сына надолго, острой необходимости бросать учебу не было. В борьбу за право нянчиться с Чжун Хи включилось и старшее поколение. Однажды Чан Ди и Га Ыль застали в комнате малыша недовольно глядящих друг на друга деда Чжи Ху и отца Ву Бина. - Здравствуй, мой хороший, - проворковала Чан Ди, беря сына на руки. – К тебе сегодня пришли гости. Это прадедушка Юн и… - Дедушка Сон, - хрипло сказал отец Ву Бина. Га Ыль наблюдала за тем, как эти два довольно не молодых и сдержанных мужчины просто расцветали от счастья при виде малыша. А уж когда господин Сон взял Чжун Хи на руки, девушка готова была поклясться, что в глазах у него сверкнула слезинка. Но чаще всего с малышом проводи время все-таки И Чжон, то ли пытаясь что-то доказать Га Ыль, то ли доказывая что-то самому себе. *** - Га Ыль, забери от меня это чудовище!- раздался из детской отчаянный крик И Чжона. - Ни за что не поверю, что наш замечательный Чжун Хи – чудовище, - заявила Га Ыль, отряхивая руки от муки и входя в комнату. - Он сын Чжун Пё, так что однозначно чудовище. И к тому же ничего не понимает в искусстве… - А не слишком ли много требовать от годовалого ребенка, чтобы он в искусстве разбирался? - Он пытался пописать в мою лучшую вазу, - в голосе И Чжона было столько искреннего возмущения, что Га Ыль просто села на пол от хохота. Эта сцена показалась девушке настолько родной и домашней, что она впервые задумалась о том, что возможно ей когда-нибудь стоит принять предложение гончара. Только пусть он вначале осознает важность данного поступка.