Согревая друг друга

В Каминаграде редко выпадали какие-либо осадки, будь то снег, дождь или град. Редко небо над этим городом кашляло громовыми раскатами и просвечивало артерии молний. Почти никогда к жителям столицы не заглядывал шумный и теплый летний ливень. Нию это немного огорчало. Бывшая принцесса любила дожди, любила больше любой другой погоды - они у девушки ассоциировались со свободой, очищением, чудом. И не удивительно, в самом деле; ведь именно с дождя началась ее новая жизнь, новая страница ее внутренней книги, листать которую дочь Спирального Короля начала с завидной быстротой, оставляя на каждом свободном клочке бумаги новое знакомство, событие - радостное или грустное, чьи-то слезы и улыбку. Все началось с капельки дождя, упавшей в открытый ящик-гроб на лоб спящей, пока еще живой девочки. Девочка эта проснулась от внезапно налетевшего холодного ветра и посмотрела заспанными глазами на изумленного мальчишку, стоящего рядом с ней. Кто знал в тот момент, что этот смущенный и растерянный мальчик в скором времени победит главного врага загнанного под землю человечества? Кто бы мог подумать, что поможет ему в этом, подарив самое важное - желание жить, эта искренняя и абсолютно не знакомая с окружающим ее миром принцесса с кукольной внешностью и необыкновенными, фантастическими глазами? Кому могло прийти в голову, что дети справятся с тем, что не под силу было многим взрослым? В последствии, конечно, причина стала ясна - просто неприметный деревенский сирота обладал невероятной силой Спирали, просто очередная дочка-принцесса, сделанная Лордгеномом от скуки и по сути своей такая же сирота, была невероятно храброй - сравнимо, наверно, со всем составом Мега Гуррен-дана на тот момент, а вера ее в друзей и особенно Симона была, скорее всего, равна силе Спирали последнего. Ния Теппелин точно знала - если бы ее спаситель предложил ей вместе шагнуть с обрыва в туман, утверждая, что дальше ступени, она бы тотчас согласилась. Потому что верила Симону даже больше, чем самой себе. Кстати, с главной победы прошло уже три года, скромный дырокоп Симон стал столь же скромным "главнокомандующим Симоном", как его, по просьбе сильно повзрослевшего и посерьезневшего Россиу, теперь величали подчиненные, а светлые кудряшки бывшей принцессы отросли уже до талии. Черноволосый парень с ключом-буром закопался в отчеты о проблемах населения, вернее, его туда закопал все тот же любимый нами секретарь Россиу, любезно присыпав сверху парой-тройкой папок о строительстве общественных сооружений, чтобы уж наверняка. И Ния, видя страдания "немного-больше-чем-друга", считала своей прямой обязанностью и святым долгом иногда утаскивать того из кабинета, дабы брюнет не забыл, как выглядит свобода, которую он подарил человечеству. Вот и сегодня заглянула в обитель верховных решений и заветных подписей важных государственных документов, место, где главнокомандующий уже почти прописался - его кабинет. Поздоровалась с "узником бумажной документации" и его секретарем-надзирателем, как их в шутку называли взрослые товарищи. Увидела почти сумасшедшую радость в темных глазах Симона, одуревшего от скуки, и недовольство Россиу. Улыбаясь ему тепло и доброжелательно - впрочем, по-другому и не умела, - утащила счастливого брюнета на прогулку. Секретарь неодобрительно поджал губы. И только тогда, когда за парочкой закрылась дверь, парень позволил себе расстроенно вздохнуть. Если честно, он тоже хотел избавиться от всех этих обязанностей, отчетов и прочей ерунды. По правде, он всегда мечтал быть таким же беззаботным и непосредственным, как белокурая принцесса, мечтал вспомнить, что ему всего семнадцать, а не тридцать шесть, что он подросток, еще ребенок, по сути. Да только вот никто из них - ни Россиу, ни Симон, ни Ния, ни даже Гимми и Дари - детьми уже не были. Слишком рано повзрослели, слишком рано им пришлось сражаться за свою жизнь. У них просто украли детство, украли и уничтожили, лишив тем самым возможности возврата. Ведь их миссия - не только сражения и битвы, она гораздо сложнее: ведь людям, освобожденным от гнета Спирального Короля, надо дать счастливую жизнь. Чтобы никого больше не лишили детства. Впрочем, как уже было сказано, Ния Теппелин не была серьезной и расчетливой, как Россиу. Нет, она не строила воздушных замков - просто жила, искренне радуясь каждой прожитой секунде. И для Симона подруга всегда оставалась кем-то неземным, волшебным, лучистым, светящимся - маленькой звездочкой, а, возможно, нежным цветком, которому нужна любовь и теплота чужого сердца. И деревенский парнишка, внезапно слишком повышенный в должности, отчаянно стремился дать принцессе эту заботу и тепло. А она странная очень - радостно хлопает в ладоши, смотря из-под козырька здания на усиливающийся дождь, уже ливень почти; хватает Симона за руку и выбегает из укрытия навстречу непогоде. Они оба уже промокли до нитки, за секунду буквально, и парень просит свою спутницу скорее вернуться назад, чтобы не заболела. Она лишь смеется - не болела никогда раньше, с чего бы теперь? - и кружится с другом под дождем, держась за руки. И Симон, глядя в эти фантастические, нереальные глаза тоже начинает радостно хохотать. А потом они резко останавливаются; голова идет кругом, брюнет тянет подругу на себя, чтоб не упала. А она все равно падает - прямо к нему в объятья. Внезапно возникает смущение от сложившейся ситуации, и щеки у парочки вспыхивают румянцем. И вроде правильно отстраниться, Ния это понимает, но... Руки, сильные смуглые руки дырокопа сомкнулись на ее талии, не выпускают. Девушка смотрит в темные глаза - для этого нужно немного задрать голову, Симон ведь очень вырос - и обнимает его в ответ. Они оба стоят на улице, под проливным дождем, мокрые до нитки, ища тепло в объятиях друг друга. И, несомненно, его находя. Иначе зачем бы воину и принцессе торчать на холоде прямо у входа в манящее согревающим светом здание уже пятнадцать минут?