Отрывки

-А если бы ты была клоуном? – внезапно спросил Андрей, задумчиво наблюдая за движением детской карусели. Я осмотрела вышеупомянутую, но не обнаружила на ней никаких намеков на заданный вопрос. -Это было бы крайне иронично, - заметила я. -Ты даже не представила, а уже отвечаешь, - проворчал он, но устраивать разборки не стал. Молодец какой. -Это заведомо забавно, чего уж тут медлить, - возразила я, а после, все же соизволив подумать, коварно предложила: -Быть может, ты расскажешь мне, каково это – быть клоуном? Мои слова не были случайностью: я прекрасно знала, что рассказывать – его сильная черта. Если к смыслу его фраз прибавить еще и теплый голос, а ко всему этому подклеить вязкий, затягивающий взгляд, то в итоге выйдет неплохая поделка. Он давно понял мою расположенность к его сказкам, поэтому пользуется ею крайне редко. Ровно настолько, насколько позволяет его фантазия. «Уговорила», - констатирую я, откидываясь назад, на зеленую, сочную траву. Крики детей, звуки рассекающей воздух карусели, пение птиц – все приглушается в моей голове ровно настолько, чтобы слышать его голос и не выпадать из реальности. -Ни для кого не секрет, что у судьбы есть свое, весьма своеобразное чувство юмора. Именно поэтому я, человек, на голову которого свалилось великое множество несчастий, в данный момент работаю клоуном в цирке. Кому-то и это может показаться смешным. Некоторое время я даже играл номер, который полностью отражал мои жизненные проблемы. Люди смеялись. Они смеялись, потому что я нещадно издевался над собой: спотыкался о разные предметы, падал, охал, кое-как поднимался, а моя партнерша то и дело подставляла мне подножки и выливала на голову кувшин воды. Скажи людям: это смешно, это клоун, он показывает пародию. Они поверят. Иногда я думаю о том, что даже если бы я резал на сцене кого-то живьем, зал бы умер от смеха, и лишь после представления пара-другая мамаш скажут: «Что-то сегодня было слишком нудно» На самом деле я не помню сам себя. Мне кажется, что из зеркала на меня смотрит все то же лицо с пугающим гримом. Стандартный макияж клоуна: белые круги вокруг глаз создают ощущение человека, смотрящего на мир через некий туман (не видит, не понимает, не хочет знать, куда идти), такого же цвета и рот, да еще и насмешливо обведенный алой краской (не скажу, не скажу, не скажу правду, пусть даже ценой своей…), угольно-черные брови и ярко-рыжий парик. Так и хочется сказать: ну что за клоуна вы мне описали! Я никогда не смотрю в зеркало перед выходом на сцену. Что мы вообще понимаем под словом «клоун»? Смех, цирк, глупые поступки, представление. Пожалуй, именно последнее слово мешает мне существовать. Барабанная дробь, алый круг арены (будто бы гладиаторские бои), лица, лица, лица. Веселый клоун старается развлечь зрителей перед другими, более «серьезными» номерами. У него небольшая роль – не дать заскучать, отвлечь, и хоть на минуту заставить себя поверить, что не являешься промежуточным звеном, эдаким ненужным брелком. Никто не замечает его взгляда, под гримом не видно его глаз, а его уже тошнит, тошнит от смеха. Сколько раз он падал и поднимался на сцене, но по жизни он почему-то передвигается исключительно ползком. Вместо звуков – трели свистка. Работодатели – гуманные люди, ведь они обеспечивают прикрытие перед людьми. Грим – чтобы не пугать детей улыбкой, и свисток, чтобы не кричать от боли. Почему-то дети все равно боятся подходить близко… «Жил был клоун, с грустными глазами. Его номера были забавны и вызывали много смеха. Правда, была у него одна примета: он не смотрелся в зеркало, перед выступлением. Он любил детей, но у него не было собственной семьи. Он жил и играл одновременно, и даже за пределами арены был… Не был. Просто не был. Ха-ха-ха» Я молчу, и Андрей не решается нарушить относительную тишину. Плавная песня карусели кажется зловещим воем неизвестного существа, трели птиц, смех, все это кажется не таким. Не тем. Просто потому, что мне на миг показали изнанку. Изнутри. -Было смешно, - наконец говорю я, и Андрей отвечает мне кривой ухмылкой. -Я знаю.