Весна, любовь, романтика и боевые маги.

Весна была уже в той фазе, когда сразу понятно, что это весна: маленькие светло-зелёные листочки тянулись к ярким и тёплым лучам весеннего солнца, всем своим видом на обретающем цвет небе, как бы призывая забросить все дела и наслаждаться романтично настроенной природой. На юге, в Даркуцком кряже, где весна быстрыми темпами переходила в лето, великий Янош Леснивецкий любовался недавно привезённой картиной: на ней была изображена пара боевых магов. Несмотря на то, что они оба были в подобающих их титулу одеждах, во взглядах читалась та самая искорка боевой магии. Молодая супружеская пара изображала действительно супружескую пару: лучшего боевого мага Лыкоморья – Эгмонта Рихтера – и его очаровательную супругу, одну из лучших адептов Межинградской Академии магических Искусств, Яльгу Рихтер, которая по совместительству являлась внебрачной, но единственной, дочерью Великого Князя. В комнате, кроме него находился один из его друзей – княжич Ярослав. Довольно таки молодой, он, однако, был очень умным и сильным наследником своего рода. Ярослав также смотрел на портрет, думая при этом о чём-то своём. - Мдам, - прервал тишину Янош, - вот уже и дочка вышла замуж, хоть и боевой маг. А Михаил и Ежи? Два сына, и оба думают только о ратном деле. - А вы хотели бы, чтобы они думали о девушках? - Да хоть бы! Ядвига, хоть и дочь моя, но теперь то она уже не Леснивецкая, а Рихтер, а мне нужно, чтобы род Леснивецких продолжался ещё очень долго. А как это сделаешь, если ни один из продолжателей рода не хочет его продолжать. - Сейчас время такое, возраст, вот подрастут немного, глядишь, и задумываться начнут. Янош покосился на Ярослава: - Вот ты говоришь, возраст. А сам-то ненамного их старше. Вот ты думаешь о том, чтобы жениться? Ярослав ещё раз взглянул на портрет, в особенности проведя взглядом по госпоже Рихтер, и загадочно сказал: - Думаю, думаю. Я вот думаю, дадите ли вы мне согласие, на брак с вашей дочерью, Великий Князь. *** Весна в этом году охотно интересовала меня, у которой в этом году был прекрасный повод поддаться романтике весны, и этот повод – Эгмонт Рихтер. Тем более, что на зимних каникулах, когда мы уехали в замок графов фон Рихтеров, ни о какой романтике, кроме пары-тройки страстных ночей, речи не шло: как декан факультета, на котором я училась, Эгмонт не мог забыть о своей должности даже там, поэтому дни мы проводили в практиках по боевой магии. Но сейчас настало время весны, и мне со свойственной жаждой очередных приключений хотелось, чтобы эта весна была гораздо романтичнее, чем эта зима. В конце концов, я женщина или нет? Да, я боевая магичка, но я женщина, которой хочется, чтобы мой любимый обращал больше внимания на меня, как на свою супругу, а не как на адептку. Тем не менее на следующий день, по расписанию стояла пара практических уроков по алхимии и боевой магии. После того самого путешествия к Конунгату, я начала проявлять больше внимания к алхимии, нежели до него. Общая магия шла как обычно, осложняясь постепенно благодаря любимой Фенгиаруленгеддиром математике. Некромантия по прежнему удаётся только с помощью зубрежки. Про бестиологию можно поподробнее. Я, студентка Яльга Рихтер, хоть и не оставила своих выходок, но к бестиологу стала относиться более уважительно. Правда со стороны это было похоже на жалость к Марцелу. И всё-таки то, что сказала в начале третьего года обучения магистр Ламерлейк, оказалось правдой: пока Эгмонт был просто моим деканом, я хоть и боялась его, но всё же совершала всё новые выходки, то теперь мне было понятно, что я должна стать взрослее и серьёзней, так как теперь являюсь замужней женщиной. Та же самая Полин, после свадьбы с Саидом, стала на порядок спокойней и серьёзней. В общем учебная жизнь текла в привычном русле. Я жила в общежитии как и прежде с Полин и верной флуктуацией в нашей комнате, зато у меня был полный доступ в лабораторию Эгмонта. Так что наедине мы почти не бывали, разве что только на каникулах, и иногда по праздникам. Стало быть и романтики не было почти никакой, но меня это не сильно огорчало, потому как тогда, когда мы оставались вдвоём, мы могли не только целоваться… Да, тем самым, после свадьбы мне открылся ещё один Эгмонт. Первых двух я уже знала: декана факультета боевой магии, и друга, напарника Эгмонта. Эгмонт-муж в первый раз предстал передо мной в первую же брачную ночь. «Как много упустила Фаррина, выбрав не того!». В последующие шесть дней нашего «Медового месяца» я постепенно привыкала к такому Рихтеру… - Яяаальга! Чего замечталась? Сейчас уроки начнутся, а ты всё лежишь в кровати и улыбаешься! – надо мной склонилась Полин, уже причёсанная и накрашенная. И одетая, между прочим. До меня только сейчас дошло, что пока я всё это вспоминала, время убежало вперёд и теперь помахивало мне с финиша приближающимся звонком. За рекордные несколько минут я как могла умылась, причесалась, оделась, отмахнулась от верной флуктуации, которая мне подсовывала чашку кафия, выпить которую я уже не успевала. Практикум по алхимии, прошёл относительно нормально, если можно считать потерю двух котлов (гном-завхоз выл как волк на луну), потерю одного бойца (Келлевин по неосторожности потянулся к цветку не по правилам, и теперь лежал в медпункте, содрогаясь от каждого шороха) и один небольшой взрыв, устроенный Хельги. Посмотрев с сомнением на своё зелье, я подозвала магистра Ламерлейк, которая осторожно понюхав и помешав свой собственной ложкой моё зелье, покачала головой, но в журнале вывела пятёрку, предупредив меня, что это только потому, что по сравнению с остальными я сделала правильно. Следующим, как я уже когда-то говорила, стоял практикум по боевой магии. За этот урок конкретно я не боялась, так как всё-таки исправно учила заклинания и тренировалась вместе с Хельги. Да и данное заклинание было не сложным: оно создавало маленьких, но ооочень злых пёсиков, которые если их неправильно направить, могли пойти против создателя. В зале нас ждали привычные дуэльные линии, и привычный Рихтер в привычной чёрной куртке. Однако было не привычно видеть ошейник с поводком в его руках. Прозвенел звонок, и мы встали напротив Рихтера. - Итак, адепты, на сегодняшний день вам было задано выучить заклинание дьявольских псов. По сравнению с теми, которые мы изучали в этом семестре, оно является одним из самых простейших. Я бы назвал его даже не боевым заклинанием, а защитным. Ну, приступим. Кто хочет быть первым? Народ поддался назад, выталкивая меня вперёд, с надеждой, что магистр пожалеет свою супругу. «Они просто не знают Эгмонта»-мысленно усмехнулась я, но всё равно вышла вперёд. Эгмонт прищурился и кивнул. «Видимо ему очень нравится моё стремление к учёбе.» Встав в боевое положение, я приготовилась к созданию заклинания, но Рихтер в последнюю секунду кинул мне ошейник с поводком. Я удивлённо посмотрела сначала на ошейник, потом на Рихтера. - Чтобы псы слушались вас, надо привязать к главарю ментальный ошейник, но и обычный для начала тоже сойдёт. Что же, раз так надо. Произнесла заклинание и передо мной из чёрного тумана появилась целая свора маленьких рыженьких собак. У одной из них было белое ухо. О ней, как о главаре я и подумала, поэтому потянулась надевать ошейник. Не тут-то было! Буквально в сантиметре от моих пальцев сомкнулись немаленькие челюсти, и вся свора побежала ко мне. Мне же ничего не оставалось делать, кроме как бежать. Ещё вчера на тренировке мы с Хельги выяснили опытным путём, что защититься от собачек защитным заклинанием не получается, а чтобы применить боевое, нужно было чуть больше того времени, которого у меня и так не было. В беготне и попытках нацепить ошейник, я услышала, как открылась дверь в зал, и уже на следующем круга заметила среди толпы чуть пошатывающегося Келлевина, одной рукой опиравшегося на брата. Им, похоже, моя спортивная активность нравилась гораздо больше, чем мне. На очередной попытке ошейник выскользнул у меня из рук, и теперь в моём распоряжении был только ментальный, о котором у меня имелись смутные подозрения. Но я – это ведь я. Мысленно представив себе вместо ошейника верёвку с узелком, как для казни, я мысленно не просто надела её на пса, но ещё и потянула за этот самый узелок. Послышался реальный хрип. Я остановилась и обернулась: тот самый, с белым ухом, пёс стоял в окружении своих собратьев, но стоял как-то неуверенно, то и дело треся своими лапками. Подумав, я ослабила хватку, и он тут же подбежал ко мне с виляющим хвостом. Все зачарованно смотрели, как одна рыжая ласкает другую рыжую. Собака, вблизи оказавшись именно собакой, Кажется, даже Рихтер смотрел на нас с ревностью. Впрочем полный ревности взгляд я получила от Ривендеила. - Неплохо, студентка Рихтер, - раздался голос Эгмонта с противоположной стороны от ребят. - Для первого раза неплохо, однако, чтобы довести это заклинание, как, впрочем и другие, этим летом, вы поедете под моим руководством на практику. Я бы даже сказал, на особенную практику. Ну да ладно, об этом мы поговорим гораздо позже. Теперь, кто следующий? В следующие минуты я удостоверилась, что по сравнению с остальными, действительно справилась неплохо: каждый последующий адепт наматывал кругов так шесть – семь, учитывая, что я, оказывается, намотала всего четыре. Раздосадованный на такие результаты, Рихтер, со звонком, молча вышел из кабинета, раньше остальных. Проходя в холе мимо стенда с газетой, я не глядя, сунув необходимую денежку, подхватила один из свежих выпусков. Уже в комнате, когда я, прочитав очередную полезную информацию из справочника, взяла в руки выпуск, на первой странице появился объёмная голограмма Кренделя, с донельзя довольным видом, указывающая на какую-то небольшую, но довольно таки яркую статью. Эта статья - «Рыжая рыжей всё-таки не конкурентка!»- вышла в соавторстве близнецов аунд Лиррен, где описывались мои взаимоотношения с другими представительницам рыжего братства…