***
Вечером в квартире послышался назойливый визг дверного звонка.Джим как-то уж очень нервно подскочил с кровати,скривился от боли и побежал открывать дверь,по пути наградив меня красноречивым взглядом,означавшим что-то вроде:"Не показывайся и сиди тихо,услышу хоть звук, и ты полетишь из ближайшего окна". Поэтому я быстро ретировался,усевшись на уже излюбленном мной балконе,с которым мы провели "замечательную" ночь.Когда дверь открылась,я услышал громкие шаги,судя по всему вошло человек пять,и они,вместе с моим ангелом,закрылись в его кабинете,потому что голоса быстро стихли.Минут через двадцать нервного ожидания хоть каких-нибудь сигналов,я услышал сдавленный крик,а затем звук,как будто кто-то уронил что-то тяжелое,и два выстрела.Ужасно перепугавшись,я,забыв про угрозу Джима,рванулся к его кабинету,но вдруг у меня в глазах потемнело,и я,потеряв равновесие,упал на гладко отполированный паркет. [3]Billy Talent - Lonely Road To AbsolutionChapter 4
8 января 2014 г. в 00:39
The sun has born a brand new day
Conscience has been cast away
Evil has been blessed with praise
Heroes end up in their graves
So who will be our saviour now
They've shot your angels to the ground?[3]
Рассвет встретил меня холодным, пробирающим до костей ветром, а я поприветствовал его хриплыми ругательствами, расправляя затекшие ноги и разминая шею.Солнце светило холодно, будто было обиженно на весь мир, его розовато-золотистые лучи проникали сквозь листву парка,на который выходил балкон, как иголки искусного хирурга в тело пациента, оно будто вспарывало реальность, обличая всю ложь и грязь ночного города.
День выдался ужасно сложным, а ночь на балконе явно не способствовала тому, чтобы я спокойно перенес все трудности. Джим проснулся к обеду в кошмарном расположении духа, потребовал от меня кофе, угрожая, что если с его кухней что-то случится, то со мной тоже «что-то» случится, и плевать он хотел на Кодекс Ангелов-Хранителей, и вообще он встал бы и сам, окажись «эти мелкие жалкие шавки большого босса вчера чуть менее меткими, а я – чуть более трезвым». Собственно это единственное, что мне удалось выяснить о ночном происшествии, потому что все остальные расспросы Джим благополучно игнорировал. Больше всего меня пугало то, что, хотя его слова и были как обычно обернуты в оболочку сарказма, а высказывания не потеряли свой вечный цинизм, говорил он очень слабым голосом, который сливался с шелестом его крыльев, которые он, по-видимому, временно не мог до конца сложить из-за повреждения, и они торчали горбом за его спиной. Он пробовал подниматься с кровати, кое-как накинул темно-бардовый атласный халат, доплелся до ванной, куда я потом прибежал, услышав жуткий грохот. Неуверенно заглянув туда, я увидел сначала оборванные прозрачно-шоколадные шторы душа, заляпанные кровью ванную и плитку на стенах с прилипшими кое-где черными перьями, а потом уже ангела, стоящего, нагнувшись над умывальником.
-Уйди. Просто уйди, - прошептал он.