Не к птицам

- Дерьмо. Одно слово проносится по не совсем целому помещению удивительно быстро, так, будто сами стены стремятся оттолкнуть его от себя подальше, этим немым жестом давая понять, что это не их дело и их не касается. Конечно, это же стены. У них по определению не может быть плохо или хорошо. Они же просто, мать вашу, стены. Хотя вообще-то и стенам неплохо так досталось в этой никому ненужной бойне. - Одно сплошное дерьмо, - повторяет Невилл, почти захлебываясь этими словами. Никого даже не удивляет, что тихоня Долгопупс сморозил такое. Или же всем плевать. Или же они не заметили, по макушку утопая в собственных мыслях, в собственном дерьме, так сказать. Полумна уставилась в одну точку и не подает признаков жизни. Симус царапает что-то острым камнем на дощечке, бывшей когда-то частью парты. Эрни хрен знает зачем постоянно смотрит в мутное стекло единственного окна. Дин сидит за относительно целой партой, бессильно уронив голову на руки. Ханна, зачем-то сдавив себе горло одной рукой, а другой постоянно откидывая со лба светлые пряди волос, шепчет имена. Невилл изо всех сил борется с жуткой тошнотой и невыносимым желанием заорать. "Дерьмо". До сих пор это слово летает по разгромленному классу, словно стены беззаботно, но профессионально играют им в волейбол. Им, стенам, плевать на шестерых учеников, сбежавших из Большого Зала и от помутневшего из-за пыли и слез воздуха в нем. Им, ученикам, нужно пережить лишь один гребаный час, не свихнувшись от понимания собственной никчемности. Потом можно будет забыться в бесконечных летающих вспышках заклинаний, криках и пыли. Или же попросту сдохнуть в этом хаосе. - Май, - растянуто и печально произносит Полумна, и от ее голоса все вздрагивают, - А птиц не слышно. Даже птицы предпочли подохнуть в этой свистопляске, а не бороться, дыша одним ничтожным шансом на победу. Ну, а если и не подохнуть, то уйти, убежать, улететь, исчезнуть, подстроиться под обстановку, в конце концов. И просто заткнутся, оставив от школы мертвую пустошь. Птицы умнее, и им повезло хотя бы в том, что у них нет гребаного чувства справедливости. - Неправильно все это... Столько смертей... Так рано... Одни дети, - хрипло шепчет Ханна, сглатывая тугой комок вязких слез. Она что-то бормочет еще, пряча грязное лицо в не менее грязных ладонях. Всем хочется не думать о смерти, но не выходит. Она повсюду, она дышит в затылки и царапает на стенах, партах и тоненьких бледных пальцах, посиневших от холода или еще чего-то, цифры - время смертей. И без разбора, чье число кому нацарапать. Ее даже можно понять - кто тут что разберет в этом хаосе? Эрни снова исступленно смотрит в мутное окно, а то, что за стеклом, ему, в общем-то, и не нужно. Просто главное не видеть мерзкий полуразрушенный класс, бывший когда-то, вроде бы, классом Заклинаний - его любимого предмета. Иронично. Дина тоже тошнит от запаха пыли и слез, уже проникшего и сюда из Большого Зала и успевшего пропитать все. Ему хочется взять ведро или таз и просто выблевать всю эту войну, смерть, всю эту нереальную ерунду, до сих пор кажущуюся пьяными галлюцинациями. - Смерть, смерть, смерть, смерть, - слышится откуда-то из угла голос Симуса. - Тошнит уже. - Смертельное дерьмо, - уныло подхватывает Дин, и тишину помещения прорывает неуместно громкий и звонкий да и неуместный сам по себе смех Полумны. - Пожалуйста, прошу, о смерти не н... не надо, - тихо всхлипывает Лавгуд, совсем низко опустив голову, и всем разом начинает казаться, что не было никакого смеха только что. У нее стресс, думает Невилл, у всех стресс, думает Симус, а все пятеро понимают, что раз уж не выдержала даже Лавгуд, дело совсем плохо. - Все равно все одной ногой уже в могиле, - меланхолично протягивает Эрни. - Вопрос времени. - Повезет, если все так и будет. Но, вероятнее всего, по одному, по очереди подохнем... - Хватит! Заткнитесь! - на этот раз не выдерживает Ханна, почти кидаясь на Дина. Да и какая тут нахрен выдержка, когда все в полном дерьме? Полумна молча вытирает слезы, оставляя на белых щеках полосы черной сажи. Ханна сжимает кулаки так сильно, что ломает два ногтя. Эрни не отрывает взгляд от окна. Дин вжимается в стену, громко скрипя сильно стиснутыми зубами. Невилл бегает глазами по этому складу пыли и абсурда в поисках... чего-то. Симус просто молчит, понимая, что взорвется, если скажет еще хоть что-нибудь. Время сыплется по одной песчинке. Песочные часы; ненадолго, казалось бы. Да только вот высыпаться должна вся Сахара, чтобы закончился этот гребаный час.

***

Груде обломков, камней и осколков плевать и на себя, и на целые стены, и на шестерых полумертвых в пустом, рассохшемся от пыли и затхлой ауры смерти кабинете. Стенам, беззаботно играющим словами подростков в рвущей барабанные перепонки тишине, тоже на все плевать. Почти мертвецам плевать на себя в частности. - Вопрос времени, - тихо повторяет Эрни, но в этот раз никто и не пытается его заткнуть. - Когда мы умрем, мы все отправимся к птицам, - задумчиво произносит Полумна, высматривая что-то в потолке. Хмыканье, кашель, нервный стук камня об пол. Звук шагов, быстрый, хаотичный, почти бешеный. Нет, не прошли, не выдержали, сломались. Свихнулись в одной комнате без выхода, в одном капкане со смертью, устав от мерного царапанья кожи мерзнущих пальцев и потоков невидимой крови без боли. А может, и не от холода пальцы синели, а от потери этой самой крови? Может быть. Но а какая сейчас разница? Свихнулись же все равно. - А сейчас живые все, - задумчиво произносишь ты, прижимая палец к нижней губе. - И что, отправились прямо там, значит? Прямо к птицам? - Почти живые. Ага, прямо там, в том злополучном классе и отправились. Не к птицам правда, а к червям.