Прошлое возвращается

- Ты что творишь? – зло и очень тихо прошипел Глухарев. Он смотрел на нее очень странно. За довольно долгое время их разнопланового знакомства она впервые увидела его такой взгляд. Там, в его глазах, было огромное количество эмоций. Некоторые она понимала и даже знала, а некоторые видела впервые. И еще эта морщинка, которая уже завораживала ее однажды, теперь опять полностью завладела ее вниманием. Она не возникала, не возмущалась и даже не дергалась, что, понятно, было на нее не похоже. Зимина словно кобра смотрела на своего заклинателя. Ну что в нем такого? Он простой, обычный, конечно, незаурядный, но все же не чересчур выдающийся; он такой настоящий, реальный, ощутимый; особенно сейчас, когда вот так смотрит на нее. Сергей что-то говорил, сжимая ее плечи все сильнее. Ей больно, только она не понимала, где было больнее. Зимина помнила тот самый первый и единственный раз, когда он сделал ей больно. Она это никогда не забывала, но простила. Помнила тот снежный предрождественский вечер. В отделе из каждого угла доносились крики и смешки пьяной дежурной смены, отмечавший рождение святого Младенца. А начальник следствия, между прочим, дежурная от начальства, сидела над горой папок с делами и старательно заполняла бумажки своим красивым почерком. Она каждый раз вздрагивала от топота или радостных вскриков, доносившихся из коридора, но быстро возвращалась к своим делам. - Ты что творишь? - неожиданно раздалось теперь в ее кабинете. Она медленно подняла глаза и увидела раскрасневшегося Глухарева. - Сережа? – отложив ручку в сторону, Ира уставилась на подчиненного, ожидая развития сюжета. Что-то явно было не так, но понять его взгляд Ирина не могла. Она улыбнулась, а внутри нее поднималось нечто странное. Чутье заставило следователя напрячься. - Ты что творишь? - повторил Глухарев. Несколько шагов и он уже стоял около нее, прожигая ее взглядом. – Ты зачем отпустила Гошана? В его словах было столько злобы, что она чувствовала ее в воздухе, отчего дышать было тяжело. Она прекрасно поняла, что он имел в виду, ведь именно Глухарев вычислял этого барыгу две недели, после того как тот осмелился сбежать от Сергея прямо из отдела. Шумиху удалось не поднимать, но после этого случая капитан, как одержимый, искал его днем и ночью. И вот его привели. И вот допрос, и бедный Гошан захаркал кровью всю допросную. Но она сама отпустила его. Ей приказали, ее заставили, отчего ей было противно и мерзко даже на себя в зеркало смотреть, но она должна была. Не могла не подчиниться, поэтому просто отпустила, но не сказала Сергею. Просто побоялась, просто струсила, но знала, что он узнает. - Ты о чем? – Ирина сделала шаг назад, пытаясь скрыться от натиска капитана. - Ты поняла о чем, - медленно проговорил Глухарев. Он прижал ее к стене. Сейчас мужчина был готов растерзать ее, ударить… Убить? - Мне приказали, - шепотом выдавила из себя Зимина. Она смотрела в его разъяренные глаза и не понимала его мыслей. Она просто не знала, что ее ждет, из-за чего становилось еще хуже. Он замахнулся ладонью, но остановился у самой щеки начальницы. Медленно сжав кулак, он ударил стену несколько раз. Его взгляд обладал какой-то странной силой. Зимина не могла вздохнуть, не могла пошевелиться, но и отвести глаза от него тоже не могла, будто завороженная. Он сделал шаг назад, а потом схватил ее за плечи и со всей силы сжал. Две слезинки, две маленькие капельки вырвались из ее глаз и медленно скатились по бледным щекам. Она не могла закричать, просто звук застрял в горле. Не могла шевельнуться - было больно. Не могла думать - была шокирована. Секунд пять они стояли и молчали, а Сергей продолжал сжимать ее плечи, причиняя боль. Опомнившись, он отпустил и отстранился от нее, теперь он смотрел на женщину с испугом. Потом было море слов прощения, и она простила... или нет… А теперь опять, спустя столько лет, она стояла прижатая им к стене и снова ощущала боль в плечах от его рук.