Прошлое возвращается

– Зачем? – сдавлено процедила Ирина, сама не узнав свой голос. Она поёжилась, слабо пытаясь, но, всё же пытаясь, хоть как-то освободиться от железной хватки Глухарёва. Сергей продолжал гладить её щеку, а глаза его наполнились невероятной нежностью к этой женщине. Его прикосновения казались обжигающими. Она ещё никогда не испытывала ничего подобного. Ещё и ноги стали подкашиваться, как назло, а голова и все чувства перестали работать. – Мама? – знакомый, только ещё ломающийся, подростковый голос сына заставил чувства вернуться, а голове начать мыслить. – Что это? – резко отстранившись от Сергея, Ирина повернулась на голос и словно рыба начала глотать голос, которого так не хватало всего несколько мгновений назад. Она перевела взгляд с ошарашенного сына на Глухарёва, лицо которого даже посерело от неожиданности. – Саша, – тихо проговорила Ира и опустила голову. Ей было стыдно перед собственным сыном. Наверняка в его памяти ещё жили нервные срывы матери, которая осталась одна после ухода этого «типчика», как называл его Зимин. Она посмотрела в глаза Сашки. Что-то там изменилось, что-то резко изменилась в детских глазах, которые буравили Сергея. – Да, Саша, – медленно проговорил мальчишка, – но, кажется, я вам помешал. – Саш, ты всё неправильно понял. Просто Сергей Викторович. Ну, ты же помнишь Сергея? – она нервно сглотнула и, потерев вспотевшие ладони, продолжила. – В общем, он меня просто подвёз до дома, а когда я выходила из машины, просто ногу подвернула. Наверное, это было бы смешно, если бы не так напряжённо. Ирина Сергеевна Зимина – начальник отдела, полковник полиции, успешная и независимая женщина – теперь стояла и оправдывалась перед собственным сыном, как девчонка. Она, конечно, могла этого не делать, могла просто сказать, что это не его дело, что его это не касается. Но почему-то не смогла это сказать. Она сама была шокирована поведением своего мальчика, который сейчас сжимал кулаки, глядя на человека, который несколько лет назад был для него неплохим другом. А ведь Сергей на самом деле ему нравился, по-настоящему. Ирина никогда не приводила своих ухажёров домой, скрывала их от глаз подрастающего сыночка. Это было для неё важно, чтобы Сашка не видел, как иногда развлекалась его мать. Расти без отца очень тяжело и трудно, особенно когда ещё и мать уделяет мало времени воспитанию. Её часто нет рядом, она постоянно на работе и, к тому же характером не блещет. Поэтому ни к чему ещё и смотреть на женихов матери, которых он мог принять за соперников, с которыми ему придётся бороться за внимание Ирины. Отношения с Сергеем изменили её, изменили и её взгляды на некоторые вещи. Она долго думала, взвешивала, оценивала, но всё же решилась. Невероятно, но Сашка очень легко принял Глухарёва, что потрясло её. Всё-таки мальчику нужен отец, и не важно, что это не его отец; что отношения вилами на воде писаны; что в ней жила только надежда, скрытая шутками и прибаутками о несерьёзности этих самых отношений, что всё-таки они будут вместе всем назло, а главное, назло ей самой и её страхам. Ну, говорят же, что мысли материальны, что о чём подумаешь, то обязательно сбудется. А может это не какая-то там мнимая материализация мыслей, а просто здравый смысл, просто жизненный опыт, и никакая надежда, никакая любовь не смогут с ним поспорить. Она ведь с самого начала всё знала! Она знала, что всему этому счастью должен придти конец. Так зачем? Какого рожна она их познакомила? Зачем она приговорила не только себя к сердечным терзаниям, но и собственного сына. Тогда она видела, что Сашка все понимает, и заметила его недоуменное выражение лица, появившееся из-за короткого ответа матери на вопрос о «дяде Серёже». Ира ему не объясняла, не вдавалась в подробности, она просто сказала, что он больше не придёт. Но почему тогда в его глазах сейчас столько злости? Это же она могла расстаться с Сергеем. Неужели он слышал её разговоры с Леной тёмными ночами на кухне? А может, догадался по её поведению? Она старалась, чтобы его уход никак не отразился на их семье, но всё-таки, и она не железная. Вся эта ситуация уже походила на что-то одновременно смешное и угнетающее. С этим надо было что-то делать, что-то решать, но все трое лишь молчали, смотря друг на друга. – Саш, поднимайся домой. Поговорим позже, – она просила, точнее, умоляла своего сына всем своим видом, и Саша уловил её не озвученную мольбу. Не сводя глаз с Глухарёва, он медленно подошёл к нему. Ирина лишь отметила, что ростом Сашка уже догнал Сергея, и поймала себя на мысли, что пора бы относиться к нему, как взрослом мужчине. Удивительно, что эта мысль пришла к ней именно сейчас. Может, не самый подходящий момент для этого, но его злой взгляд, адресованный следователю, поразил её. Почему он так смотрит на человека, который когда-то был для него авторитетом? Детская обида? – Уходи отсюда! – сквозь зубы, практически на ухо Сергею, процедил Зимин и медленно пошёл в сторону подъезда. У самой двери он обернулся и, сверкнув глазами, всё-таки оставил их наедине. – Как он вырос, – восхищённо проговорил Сергей, провожая взглядом Санька, – а как на тебя стал похож. Знаешь, у вас взгляд один в один. Вот такой взгляд… – Он прав. Уходи отсюда, а ещё лучше никогда не появляйся больше здесь, – не дав ему договорить, тихо проговорила Ирина. Реакция сына на встречу с Глухарёвым потушила в ней все, вновь появляющиеся чувства к этому человеку, но пробудила, ставшие в последнее время обычными, ненависть и злость. Она видела, с каким трудом Сашка сдерживал себя, видела и уловила всё, что так старательно глушил в себе сын. Она сверкнула глазами и быстро пошла в сторону подъезда. Она не оглянулась, не смогла, а хотела ли? Проблема современных людей заключается по большому счёту в том, что они стараются делать чаще всего то, что требует этикет, ситуация, обстоятельства, другие люди и ещё куча вещей. Вот почему же тогда она не сделала того, что хотела? Вот тогда, когда он принёс свой рапорт, она хотела на него наорать и ударить. Ударить так сильно, насколько только способно её хрупкое женское тело. Она хотела испортить ему жизнь, ведь он вытер об неё ноги, хотела отправить его на все четыре стороны, а в придачу ещё и волчий билет выдать, чтобы не было теперь ему места в её районе, да и во всей Москве тоже. Но не сделала. Наверное, тогда он подумал, что Зимина хочет быть благородной, но только она сама знала, что так ей просто проще, просто тогда этого требовали обстоятельства. А вчера она хотела запустить в него чем-нибудь тяжёлым, когда его лицо появилось в дверях её кабинета. Вот так, просто запустить в него тяжёлым графином при всех замах и ничего больше не объяснять, и не задумываться, и не переживать. Но она почему-то не сделала этого, потому что не хорошо, потому что никто не должен знать и видеть её чувства. А как же всё было бы проще, если всё было так, как она хотела. Она тяжело дышала, прижимаясь к холодной стене подъезда. Её мысли разбегались в разные стороны, усиливая головокружение. Она должна собраться, должна привести себя в норму, должна поговорить с сыном, должна. Она вообще всем чего-то должна. Вот почему этих коммерсов стали валить на её земле? Почему именно на их земле? Почему именно Глухарёв занимается этим делом? СК никогда с ними так плотно не работал по убийствам. Ну, походят следователи в отдел, погоняют оперов, а тут. Чего хочет Сергей? Зачем он ходит к ней, зачем заставляет вспоминать давно забытое? – Са-а-аш? – она вошла в комнату сына. Виноватое лицо выдавало её с потрохами, но сейчас она не могла надеть на себя другую маску, – Может, поговорим? – Зачем он приходил? – У нас на районе совершили убийство, а Сергей его расследует. – А с коленкой что? – Упала. Ну, точнее толкнули, а я не устояла на ногах и упала, приложившись головой. Вот на месте преступления мне и поплохело, а Сергей предложил довести до дома. – Я не хочу видеть его рядом с тобой! – Сашка посмотрел на неё такими глазами, что даже испугал мать. В них не было ничего, кроме злости. – Я не хочу, чтобы он опять тебя обидел. – Саш… – Зимина не могла ничего сказать. Защитник, ничего не скажешь. Внутри растеклось приятное чувство благодарности и гордости за сына. Она улыбнулась и опустила глаза. – Всё нормально, сынок. Со мной всё хорошо. – Ладно, я пошёл на тренировку, – он улыбнулся матери и вышел из комнаты. Саша остановился на пороге комнаты и развернулся. – Мам, а дай денег, а? – Саша, ты неисправим, – рассмеявшись, Ирина со вздохом встала и, выудив из сумки кошелёк, протянула ребёнку синенькую бумажку. – Иди, а то опоздаешь. Как только дверь за сыном закрылась, она вновь, как вчера сползла по стенке. Стержень, который она выстроила в себе, пока поднималась до квартиры, теперь был уже не в силах её держать. Она чувствовала, что рассыпалась, что не в силах больше быть сильной, жаль только, что у неё нет другого выбора. Из глаз полились чертовы слёзы, обжигающие её щеки ещё больше, чем прикосновения Глухарёва. Коленка вновь заныла. Чертыхнувшись, Ирина стала медленно отсоединять прилипший капрон от свежей ссадины. Удивительно, но физическая боль как-то заглушала эмоциональную. Она подтянула к себе сумку и вынула из неё мобильный телефон. Набрав на память номер, Ирина слушала гудки. – Лен, можешь ко мне вечером заехать?