Новый год в Башне Бдения

С самого утра в Башне Бдения суматоха. Около часа разгружали товары, караваном доставленные из Амарантайна. Причем больше половины покупок составляли алкогольные напитки. Госпожа Вулси, посчитав, что для местной солдатни, страдающей бездельем и безмерной любовью к выпивке, запасы в погребе весьма ограничены, велела закупиться в лавке самогонщика Хьюберта. Финансовый гений госпожа Вулси не упустила в этой сделке лакомый кусочек: зная о разнице в цене между вином на Амарантайнском рынке и самогоном Хьюберта, она распорядилась средствами так, что ни у кого не возникло сомнений в ее благонамеренности... Казначей Башни Бдения зорко следила за разгрузкой алко-ящиков. На кухне работа кипела. Повар, очень полная женщина с суровым взглядом и с несколькими подбородками, уперев в бока руки с толстыми, как сосиски, пальцами, ворчала и подгоняла слуг, осыпая их бранными словами. Слуги боялись ее: ее сурового, как у мабари, нрава и резкого голоса, подобному звучанию охотничьего сигнального рога. Кипела на огне уха, в тарелках стыли потроха, поймали хитрого кота и проучили – курятину стащил подлец, ругали, на чем стоит свет, а Васька слушает, да ест, все сыты были. Словом, эта кутерьма была приготовлением к долгожданному, всеми любимому празднику – Новому году. Наконец, когда рубашки накрахмалили, накрыли большой стол и украсили елку (кто-то додумался подвесить вырезанную из дерева фигурку в виде фаллоса), в главном зале началось торжество. Официальная часть была короткой. Сенешаль Вэрел с медальным лицом весьма сдержанно поздравил присутствующих с наступающим Новым годом, к его словам присоединилась и Страж-Командор Фелиция Амелл. Сначала это мероприятие напоминало вечер в английском клубе, где чопорные гости за столом, накрытым деликатесами, вели светскую беседу о погоде, политике и ценах на овес. В этой картине явно недоставало сенешаля Вэрела, раскурившего трубку и углубившегося в чтение «Times». Но постепенно все напивались. По-настоящему, по-ферелденски. Этюд в багровых тонах размазался. Замысловатые прически, над которыми долго потел нанятый специально для торжества цирюльник, вечерний макияж, нанесенный с помощью дорогой орлесианской косметики, отстиранные и отутюженные камзолы, начищенные до блеска туфли – все это сдвинулось, уступая место косым глазам, красным носам, заляпанным воротничкам и манжетам. Все гости в одночасье словно маски надели. Или наоборот, сняли. Сторонний наблюдатель, если б таковой присутствовал на празднике, не узнал бы в этих пьяных куклах наших Серых Стражей, посвятивших свою жизнь борьбе с порождениями тьмы. Больше всего поразила Сигрун, когда молодой капитан Гаверел и почтенная госпожа Вулси, появившиеся на празднике в образе Деда Мороза и Снегурочки, попросили не очень трезвого представителя Легиона Мертвых исполнить какую-нибудь песню. Сигрун, красоту которой обычно скрывали легионерские доспехи, вышла на публику в длинном платье с леопардовой расцветкой и глубоким декольте, что придавало разбойнице скорее комичность, нежели эротичность. Подойдя к Деду Морозу и Снегурочке, Сигрун бесцеремонно подтянула трусы и задумчиво прогнусила: Что Совершенство я само, Кто сомневается, тот чмо… (1) После этого разведчица Легиона выхватила из рук Деда Мороза мешок и принялась разбрасывать подарки, как сеятель бросает семена. Капитан Гаверел и госпожа Вулси с трудом усадили неуемную разбойницу обратно за стол. Немало удивил всех сенешаль Вэрел, который, осушив последнюю бутылку вина, начал довольно быстро употреблять самогон, но не рассчитал сил. Сенешаля развезло. Из беспристрастного управителя он превратился в горячего ловеласа. Вэрел не оставлял без внимания ни одну женщину, присутствующую на празднике: оказал честь каждой, пригласив на танец, наполнял бокалы вином (а после и самогоном), раздавал комплементы направо и налево. Причем за одной барышней он ухаживал так усердно, что нечаянно, но сильно ударил локтем по плечу Командора. Фелиция чуть не расплакалась от боли, и сенешаль решил загладить свою вину, целуя ей ушибленное плечо, а затем и предплечье, ладони… Глядя на эту сцену, Андерс заскрипел зубами. Как посмел Вэрел прикоснуться (и не просто прикоснуться, а нагло целовать) Командора, ЕГО Командора?! Дело в том, что Фелиция очень нравилась молодому магу. Как же он хотел раствориться в ее объятиях, как он мечтал ощутить нежность ее шелковистой кожи, сводящей его с ума… Запутаться руками в ее прекрасных светлых волосах, страстно зарыться в них своим лицом … Прикоснуться к ее чувственным губам, являющихся ему во снах каждую ночь… И отравиться сладким ядом поцелуя… Создатель! Да что там! Он безумно влюблен в Амелл! Но Андерс не смел открыться ей, боясь получить отказ. А тут еще Вэрел! Поэтому Андерс, вскипев от ревности, решил досадить ей, пригласив на танец Веланну. Тем временем на другом конце стола Огрен пытался напоить духа Справедливости. - Хорошая игра, «Два бокала» называется, - гном с ловкостью и загадочностью фокусника разлил по бокалам самогон. - Но здесь три бокала, - сделал поправку наблюдательный собут… то есть, собеседник. - Ага, в одном из них вода. И тебе нужно закрыть глаза, выбрать любые два бокала, выпить их, а я посмотрю, справишься ты или нет. - И что потом? - Выпьешь – я тебе пять золотых, не выпьешь – ты мне. По рукам? - По рукам. Воины заключили пари. Огрен перемешал бокалы и, предчувствуя удачу, с вызовом рыгнул. Дух, обреченно вздохнув, закрыл глаза и взял два бокала. В процессе опустошения первого сосуда тлеющее лицо Кристоффа приобретало самые разные выражения: от обычного любопытства до крайнего отвращения. Однако второй бокал дался Справедливости с трудом. Зрелище было жуткое. Его лицо искривилось остервенением, и гном был готов поклясться, что в тело Кристоффа вселился Бешеный Клык, если бы не помнил, как собственноручно заколол оборотня. Наконец, Справедливость допил, удовлетворенно выдохнул, и пустой бокал полетел на пол. Однако получить выигрыш дух не смог – не успел бокал разбиться, как тело несчастного Кристоффа упало на стол, и дух Справедливости забылся крепким сном. Очевидно, бокал с водой оказался нетронутым. - Слабак! – резюмировал гном. Между тем партия самогона неожиданно закончилась, что вызвало немалое удивление у госпожи Вулси: по ее расчетам его должно было хватить на неделю. А праздник был в самом разгаре… Делать нечего - Снегурочка отправила гонца к Хьюберту. Внезапно с центральной части зала послышался удивленный возглас и чей-то раскатистый смех. Публика расступилась. Сигрун и Натаниэль исполняли танец страсти. Хоу коленями протирал пол, а Сигрун выгибалась перед ним в таких непристойных позах, что этим, пожалуй, впечатлила бы даже Зеврана, окажись тот на празднике. Серые Стражи, словно крестьяне, отдавались танцу с ничем не сдерживаемой непосредственностью. Они нашли друг друга в этом танце. Платье не выдержало темперамента своей хозяйки и побежало по боковому шву вверх до самого бедра. Но, несмотря на это, пара заслужила бурные аплодисменты. Андерс и Веланна кружили по залу, все быстрее и быстрее, в такт ускоряющейся музыке. Со стороны казалось, что они гармонично дополняют друг друга, быстрые и гибкие, как сильный ветер и волнующееся море. На танцующую пару с грустью смотрела влюбленная в мага Страж-Командор. Что, черт подери, он вытворяет?! Хитро улыбается, заставляя забыть про покой, откровенно флиртует, давая повод для ночных размышлений, превратившихся в бессонницу. Фелиция уже забыла, когда в последний раз ей удалось хорошо выспаться. А теперь он хватает за руку эту недотр… простите, кикимору, и вообще ведет себя, как последний мерзавец. Порыв ревности требовал выплеснуть накопившееся негодование, чтобы как-нибудь досадить магу, а тут как раз Вэрел… - Знаете что, сенешаль, - промурлыкала Командор, - давайте мы с вами на брудершафт выпьем. Сенешаль охотно согласился и быстро наполнил рюмки самогоном до самых краев. Собеседники переплели руки и опустошили рюмки, после чего мужчина, естественно, полез целоваться. - Да иди ты к черту, Вэрел! – отмахнулась от настойчивого ухажера Командор. Андерс крепче прижал к себе хрупкое тело Веланны. Но ее двусмысленные взгляды не тревожили сердце мага. Зато он зорко следил за Фелицией и крутившимся вокруг нее пьяным Вэрелом. Маг чувствовал, что начинает чернеть от злости, и, забыв о танце, наступил Веланне на ногу. Лесная ведьма вскрикнула: - Что ты делаешь, шемлен?! Откуда-то со стола проступила кривая довольная ухмылка. И это разозлило Андерса еще больше, поэтому он театрально поднес руку Веланны к своим губам и, играя бровями, соблазнительно улыбнулся: - Прошу прощения, миледи. Откуда-то со стола послышался треск разбившегося бокала. Бросив под стол пустую бутылку, Огрен самодовольно рыгнул. Внезапно его охватила тоска по давним временам в Орзаммаре, когда он был победителем на Арене Испытаний. Гном с упоением предался воспоминаниям, а поскольку из духа Справедливости слушатель был сейчас никакой, то свои истории он решил поведать Ланселапу, весьма кстати присевшему рядом с орзаммарским воином. Во время рассказа Огрен то икал, то похрюкивал, то сквернословил. А кот спокойно слушал. Наконец, когда воспоминания коснулись того злополучного поединка на Испытаниях, гном впервые за долгое время ударился в патетику: - Разве уважающий себя воин будет драться до первой капли крови? Внезапно раздался храп – тело Кристоффа опрокинулось на спинку стула. Огрен почему-то посчитал это знаком согласия: - Вот, верно говорит! Между делом бутылки пустели с удивительной скоростью, и гости требовали выпивку. Скрипя сердце, Снегурочка выделила гонцу еще несколько золотых и опять отправила к Хьюберту. Вскоре назойливость горячей Сигрун стала Натаниэлю надоедать. Три часа непрерывного танца – это многовато, мягко говоря. И еще ее шаловливые ручки… Поэтому Хоу, дождавшись подходящего момента, когда разведчица Легиона на что-то отвлеклась, быстро спрятался за елкой. Дед Мороз удивился внезапно возникшему Натаниэлю, но разбойник даже рта не дал ему раскрыть: - Ты меня не видел, – прошептал Хоу и залез в его мешок. Сигрун бегала по залу в поисках своего партнера по танцу, но никак не могла его найти. А все потому, что Натаниэль, уставший и пьяный, заснул в этом мешке и проспал в нем до утра. Всеобщее внимание потребовали Дед Мороз и Снегурочка, объявив, что сенешаль Вэрел подготовил для своих друзей замечательный тост. Сенешаль двигался к елке походкой моряка, умудряясь при этом не разлить самогон. Вэрел торжественно поднял рюмку и попытался собраться с мыслями. Наконец, что-то вспомнив, он, шатаясь, как осенний лист на ветру, принялся декламировать.. кажется, стихи: С новым годм вас, друз-з-зя! Ик! С новми мечтами! Жизни будет… Ик! М-м-м… м-м-мя… М-м-ма… м-м-му… м-м-мями… Ик! В процессе своего вступления Вэрел понял, что совсем забыл стихи. Сначала он попытался странным движением пальцев вспомнить их, но тщетно. Затем он изобразил жест, что все, мол, в порядке, и залпом осушил рюмку. Сенешаль, безусловно, заслужил аплодисменты. Огрен продолжал изливать душу. Ланселап уютно устроился на стуле и периодически умывался, а иногда играл с косичками на бороде гнома. Рядом с ним лицом в салате лежало тело Кристоффа и дружественно молчало. - Ух, Фельзи, вот это штучка! А Бранка… Хороша была баба, да только… Ну, вот скажи ты мне, разве нормально, когда твоя баба с другой бабой...? - Конечно, - Ланселап широко улыбнулся. - Чтоб у меня зад облез! Чтоб я эльфом стал! Это ж белочка! - Я не белочка, я Кот, - сказал Ланселап и улыбнулся еще шире. Вдруг в зале раздался громкий свист. Сигрун запрыгнула на стол и начала исполнять эротический (как ей казалось) танец. Она довольно пошло покачивала бедрами, комично задирала ноги и, сломав ветку ели (как раз ту, на которой красовалась фаллическая подвеска), зачем-то принялась пропускать ее между ног. Зрители покатились со смеху. Даже трубадуры перестали играть. Затем разбойница, желая поразить всех своим стриптизом, замахнулась, чтобы содрать с себя платье, но потеряла равновесие и упала под стол. До утра Сигрун больше не видели. - Я тебе уже говорил, что мне ужасно нравятся женщины с татуировками? – Андерс игриво подмигнул Веланне. - Говорил. Кстати, я знаю, что у тебя тоже есть татуировка. Андерс начал хаотично вспоминать, перед кем он в последний раз раздевался, и кто мог видеть его татуировку. - Откуда ты знаешь? - Знаю и все. Ты мне ее покажешь? Андерс не был уверен, что стоит вообще продолжать эту тему. Хотя с другой стороны, ничего плохого в этом нет. Ладно, покажу, а то не отстанет, решил маг. Они уединились в тамбуре на выходе из главного зала. - Ну, показывай! – Веланна от нетерпения чуть не прыгала. Андерс немного приспустил штаны, оголив низ живота. Освещение было слабое, поэтому Веланна, чтобы лучше рассмотреть татуировку, присела на колени и стала изучать замысловатый рисунок на животе целителя. Как раз в этот момент в тамбур вошла Фелиция – ее словно конусом холода заморозило. Командор не видела, чем на самом деле была занята лесная ведьма, и поэтому сделала неправильный вывод. Ну, это уже слишком, подумала Амелл. С трудом подавив в себе желание запустить в эту парочку огненный шар, она убежала прочь. - Создатель! Нет! – закричал Андерс. Он с ужасом осознал, что своим легкомыслием уничтожил последнюю возможность стать ближе к Фелиции. Вряд ли она ему поверит, вряд ли поймет. Ну что за кретин! Не надо было вообще устраивать эту дурацкую игру в гляделки. Андерс нашел Фелицию на балконе. Она облокотилась на поручни и плакала. Проклятье! Сердце мага сжалось. Ему было больно видеть страдания этой девушки и вдвойне неприятно осознавать, что их причиной был именно он. Но Андерс не мог бездействовать, он должен был как-нибудь исправить ситуацию. Командор обернулась на звук приближающихся шагов. - Уходи! - Фелиция, послушай, это было не то, о чем ты подумала. – Маг понимал, что эта фраза самая избитая и неубедительная, но лучшие слова он пока не нашел, поэтому старался говорить мягко и спокойно. - По-твоему, я слепая? – Амелл от обиды шмыгнула носиком. - Ничего не было. Я просто показал Веланне татуировку. - Какую татуировку? У тебя есть татуировка? – в глазах Фелиции блеснул интерес, и слезы моментально исчезли. - Да, есть. Поэтому тебе показалось, что… - маг вздохнул. Он не хотел сейчас устраивать демонстрацию своей татуировки, это было бы неуместно в данной ситуации. Не здесь, не сейчас. – Слушай, мне очень жаль, что все так некрасиво получилось. Тот танец… Я просто ревновал. Знаю, это было глупо с моей стороны. Я не хотел тебя обидеть. Извини. Фелиция все понимала. Она решила, что честность – самый верный путь к доверию и согласию. Поэтому она, наконец, позволила себе стать откровенной. - Ты меня тоже извини, Андерс… за тот номер с Вэрелом. Я тоже ревновала. Андерс вздохнул. Как хорошо, что больше не нужно притворяться, вести эту бессмысленную игру «Я тебя не люблю». И как легко дышится при этом! Как хорошо, что они, наконец, открылись друг другу и достигли понимания. Маг подошел к девушке и взял ее озябшие ладони в свои руки, согревая теплом. Стояла зимняя ночь, а ее лицо сияло, словно весеннее солнце, а от ее счастливой улыбки на сердце мага разливалась приятная волна. - Ты знаешь, когда ты улыбаешься, твой взгляд становится таким теплым… И еще этот локон у щеки… Мне сразу представляется голубое небо над пшеничным полем. Я давно хотел тебе сказать… Мне кажется, что я… не могу без тебя. Ты так нужна мне. Фелиция слушала мага с замиранием сердца. Она чувствовала его искренность и нежность. Как же все, оказывается, просто! Сегодня действительно волшебная ночь. Неожиданно часы пробили двенадцать. Новый год вступил в свои права. Это волнующий момент, он дарит каждому веру в хорошее. В этот волшебный момент все загадывают желания. Андерс дотронулся до ее волос, провел ладонью по щеке и, поддавшись чувственному порыву, коснулся ее губ своими, зарываясь руками в ее волосы. Фелиция, обняв мага за плечи, за его прекрасные сильные плечи, со всей нежностью отвечала на поцелуй, утопая в волнах прекрасного чувства. Скоро пройдет эта ночь, ее волшебство рассеется в утренних лучах солнца, и все станет на свои места. Но гарнизон Башни Бдения еще долго будет вспоминать то безумство новогодней ночи. Серые Стражи проснутся в неожиданных для себя местах, и утро не покажется им добрым. Кстати, Фелиция и Андерс были самыми трезвыми на этом празднике. Дело в том, что Командор незадолго до начала торжества приняла специальное зелье, позволяющее не пьянеть, а Андерс спиртные напитки не употреблял вовсе, потому что еще свежи были его воспоминания о похмелье после пивного состязания. Бедные слуги два дня будут соскребать со стен и полов селедку под шубой и оливье. А Хьюберт будет вынужден закрыть свою лавочку. ______________________________ 1. "Ломоносов", Псой Короленко