Au revoir, mon amour

- Не осуждай меня! – воскликнула Лия, глядя на разозленного Лизандра. – Я не собираюсь сдаваться. - Ты ведешь себя неподобающе, - он схватил ее за руку. – Да, послушай! Уже три недели ты ходишь в суд и выпрашиваешь его освобождения. И каков результат? Все впустую. Через полтора месяца он выйдет на свободу, и ты сможешь вновь наслаждаться его обществом. - Глупец! Я просто пытаюсь защитить невиновного, почему ты все время ищешь в этом подвох? – девушка перешла на крик и гневно толкнула в бок своего молодого человека. - Его вину доказали, Корнелия, ничего с этим не поделаешь. Мне это надоело. Все ссоры между нами случаются из-за него! – парень пнул ногой пустую бутылку, валявшеюся на асфальте рядом со зданием суда. - Тебя просто гложет ревность, вот и все. Хочешь, уходи, уходи прямо сейчас, если ни на что не готов ради лучшего друга. - После того, что он сделал с тобой, он мне никакой не друг. Лия, пожалуйста, - он попытался обнять ее, но та вырвалась из его объятий. – Завтра Рождество, давай встретим его тихо и спокойно, любимая, - Лизандр медленно прижал ее к себе. Его обволакивающий, мягкий голос свел ее с ума, и девушка поддалась влечению. Она дотронулась своими мягкими губами до шеи поэта и мечтательно вздохнула. - Пожалуй, ты прав, - прошептала она. – Прости, что вспылила. Я просто ничего не могу с собой поделать, все время думаю, как он там, в тюрьме из-за меня… - Он пытался убить тебя, и я искренне рад, что он сейчас далеко, - Лизандр нежно поцеловал ее в лоб и улыбнулся. – У меня дома есть ореховые печенья. Глаза Лии загорелись, и она, негромко всхлипывая от несправедливости, побрела в сторону автобусной остановки, ведя за собой своего возлюбленного. На каждом доме горели неоновые гирлянды, развешенные по крышам, приветливо махали снеговики, стоявшие на толстом слое снега, громким смехом привлекали к себе внимание толстые Санта Клаусы, весело хлопавшие в ладоши. По улице лилась звонкая рождественская музыка, сопровождаемая детским хором, и настроение сразу становилось светлым и предпраздничным. Завтра Рождество. 3 недели. 21 день. 504 часа. 30 420 секунд заточения в грязном помещении, набитом подонками, стремящимися набить морду первому встречному. Несовершеннолетние насильники, убийцы, воры и просто неспокойные дети – все они были здесь только по одной причине: преступление. Но в чем был виноват семнадцатилетний подросток, оказавшийся в этом месте? Возможно, в слишком сильных чувствах к красивой девушке. Кастиэль сидел на холодном полу в своей камере и считал каждое мгновение. Все эти дни он находился под строгим наблюдением, ничего при этом не делая. Маленькое окно с узкими решетками, дряхлая старая кровать, помнящая всех своих хозяев, и стены, исписанные ругательствами, настолько осточертели юноше, что он просто закрыл глаза, медленно расстёгивая и застегивая молнию на своем черном комбинезоне из грубой ткани. За это время он о многом успел подумать, принять решения и понять, что жизнь слишком скоротечна, чтобы тратить ее на бессмысленные разговоры и пустые обещания. - Эй, оборванец, - окликнул Кастиэля надзиратель, громко стукнув дубинкой по железной двери. - К тебе посетитель. - Она пришла, - пробормотал юноша. – Лия здесь. Он сорвался с места и, впервые, с радостью вышел за пределы своей камеры. Защелкнув наручники на «преступнике», полный мужчина с длинным шрамом на щеке мерзко улыбнулся и провел парня к залу встреч. Красноволосый увидел, кто сидит в кресле, и громко выругался. - Ну здравствуй, мама, - пробурчал он худощавой женщине с очень короткими темными волосами. Она была напугана видом сына и через некоторое время нервно улыбнулась. - Кастиэль, - Жаннет отвела глаза в сторону, еле сдерживая слезы. – Что же с тобой случилось… - Она случилась, - исхудавший, со впалыми красными глазами и засаленными красными волосами с отросшими корнями юноша со злостью закусил губу. - Кто она? – робко проговорила мать парня, тихо шмыгнув носом. – Дебра тебя бросила? - Мамаша, что ты тут забыла? – бросив на нее холодный взгляд, спросил он. – Сначала вы с отцом не бываете дома месяцами, а теперь ты спрашиваешь, что со мной случилось! Дебра бросила меня полгода назад, к твоему сведению. - Не груби, пожалуйста, - боясь обидеть сына еще больше, сказала Жаннет. – Я знаю свою вину и хочу извиниться. - И где же отец? Снова колесит по миру? - Он не смог приехать, - тихо пролепетала женщина. - Конечно, не смог. Не его же, черт возьми, сын сейчас в тюрьме, да? – воскликнул Кастиэль, хлопнув ладонью по столу. Мать вжалась в стул. – Зачем ты пришла? - Ко мне неделю назад позвонила ваша директриса и оповестила о твоем… уходе, - настойчивый тон сына заставил ее снова уронить слезу. – Я только что прилетела, и вот… - Неделю назад? Надо же, я думал, что самолеты летают каждый день, - в его голосе отчетливо слышалась обида. – Со мной все в порядке, не волнуйся. - У меня есть глаза, и я вижу, что ты совсем не в порядке. Кастиэль, неужели, ты хотел убить кого-то? - Ты веришь в это? Серьезно? – недовольно фыркнул парень. – Нет! - Тогда расскажи мне о той девушке, из-за которой ты здесь. - Я стараюсь не думать о ней, - «Но это невозможно», - про себя добавил Кастиэль. – Корнелия, новенькая в моем классе. - Значит, ты ринулся спасать ее? Почему? Ты же понимал, что первым подозреваемым будешь именно ты! – казалось, женщина никак не могла понять своего ребенка. - Потому что она мне дорога, и если бы я оставил ее там, то никогда бы себя не простил, - тяжело вздохнув, ответил он и обхватил руками свою затекшую шею. - Вот это да, - цокнула Жаннет. – Ты бы просто позвал на помощь! Ничего бы не изменилось. Из-за своего геройства сейчас ты здесь, а она, довольная и счастливая, ходит на свободе. - Уходи, - прорычал Кастиэль. – Не говори о ней, никогда. И уходи. - Ты встретишь еще тысячу девушек, а мать у тебя одна. Повзрослей, сынок, - бросила женщина, и, резко поднявшись с места, поспешно удалилась из зала. Парень яростно зажмурил глаза и почувствовал, как намокают щеки. Юноша, в обличие которого, на самом деле, сидел маленький мальчик с комплексами и обидами. Снова он обидел самого близкого и любимого человека в своей жизни, снова нагрубил ей. Снова она ушла. «Мама», - прошептал Кастиэль и громко закричал, высвободив всю накопившуюся злость и агрессию. – «Лия». Вечером следующего дня Кастиэль, вновь сидевший на полу, услышал громкое обсуждение за дверью. Услышав свое имя, юноша приподнялся и подкрался к дверному проему. Послышался громкий скрип открывающегося замка, и заключенному пришлось отпрянуть. К нему зашел тот же надзиратель. - В общем, как бы так это сказать… - он почесал за затылком и рассеянно огляделся. – Тебя досрочно отпускают. Кто-то сильно печется о тебе, придурок. У молодого человека подкосились ноги, он прижался к стене и часто задышал. Невероятное облегчение, скажете вы? Нет, страх. Страх за то, что он планировал неделями. За то, что он сейчас сделает. Теперь он свободен. Хоть на час, день – неважно. Ему нужно было увидеть ее, словно вдохнуть свежий воздух, словно она была кислородом в его легких. Он захотел выбежать и скорее пойти к ней. Но для начала принять душ, ведь к своей судьбе потным не придешь. Корнелия, напевая «Jingle Bells», крутилась у зеркала с плойкой в руках. В тот день она собиралась пойти на школьную вечеринку в честь Рождества и предстоящего Нового года. Через час за ней должен был зайти Лизандр, и она заранее чувствовала себя очень неловко. Они были вместе уже почти два месяца, но она никак не могла привыкнуть к проявлениям чувств на публике. К счастью, ее возлюбленный тоже не любил лишних прикосновений и поцелуев в общественных местах, наоборот, каждые выходные они проводили в небольшом домике у озера. Утром их встречал густой туман, стелившийся по зеркальной глади воды, и сердце заходилось при виде такой красоты. Вечером у костра они жарили зефир, и ночью танцевали под аккомпанементы классической музыки, проигрываемой через старые пластинки бабушки Лизандра. Только он мог делать такие романтичные вечера. Последний локон - и девушка мысленно похлопала сама себе. Все готово, осталось лишь одеться, и можно в путь. Пребывая в чудесном настроении, она открыла шкаф и пробежалась глазами по многочисленным нарядам, висевшим по цветам. Лия с улыбкой достала свое белоснежное платье и похвалила себя за то, что все же смогла заставить себя похудеть, и теперь она в нем будет смотреться просто божественно. Негромко хихикнув, она потянулась за меховой накидкой и замерла. Как мрачный принц среди веселых принцесс, в углу висела та самая толстовка Кастиэля. Корнелия сглотнула и со злостью хлопнула дверцей шкафа. «Сегодня я буду блистать, пока он гниет в этом проклятом месте», - ее голос дрогнул, но она взяла себя в руки. – «Ничего, осталось немного». На первом этаже раздался громкий звонок телефона. Девушка сбежала по лестнице, не касаясь перил, зная, что это Лизандр. Бодрый голос поэта поприветствовал красавицу, и она снова улыбнулась. Он сказал ей, что скоро уже выйдет из дома и как можно скорее поспешит к ней, к своей розе. Впалые щеки покрылись румянцем, и она, поблагодарив его, попросила подождать несколько минут, пока она оденется. Парень засмеялся и начал рассуждать на тему ее платья, каким он его представляет. Лия уже хотела раскрыть ему все секреты, но услышала стук в дверь. - Я перезвоню, Лис, - звонким голосом проговорила она. – Детишки за леденцами пришли. Захватив с собой стеклянную чашу, наполненную сладостями, она подлетела к двери и с широкой улыбкой открыла ее. Громкий звон разбившегося вдребезги стекла вывел Корнелию из шока. Она облокотилась об дверной проем и сжала руки в кулаки. Внезапный гость уверенно смотрел ей в глаза и довольно улыбался. - Кастиэль, - со слезами на глазах прошептала Лия. Парень обхватил талию девушки руками и вдохнул запах ее волос, прикрыв от наслаждения глаза. Он вновь ощущал ее тело, чувствовал тепло, слышал ее неповторимый запах. Он снова жил. Лия задрожала, даже не осознав, что плачет. От счастья, удивления или волнения – неважно. Главное, он здесь с нею. Обнимает и прижимает к себе. И с каких это пор она так робеет в его присутствии? - Проходи, пожалуйста, - она спешно завела парня в дом, крепко державшись за его широкую ладонь. – Как ты здесь оказался? - Ты говорила мне, что я никогда не пытался преодолеть стену. Но я попробовал, и сейчас я рядом с тобой, - он усмехнулся, проведя пальцами по бархатной ткани платья Лии. - Я не понимаю… Но мне все равно. Нет, куда ты? - девушка, все еще дрожа от прикосновений юноши, удивилась, когда он отпустил ее руку. - Ты уронила кое-что, - он подошел ко входу и принялся собирать маленькие осколки. Лия нервно засмеялась. - Да, свое достоинство, - с этими словами она прижалась к нему сзади, и вновь слезы окатили ее лицо. Сердце выбивалось из грудной клетки, хотелось закричать от счастья. - Я думал о тебе каждый день, - Кастиэль нежно дотронулся до небольшого шрама, оставшегося вследствие того происшествия. – Как ты? - Неважно, все неважно, - она отрешенно замотала головой, еще не придя в себя. – Господи, почему же я так рада тебя видеть? Он почувствовал, что нет сил больше держаться. Парень с длинными красными волосами наклонился к бледному лицу с большими, наполненными слезами глазами и медленно накрыл ее губы своими. Сперва Лия отпрянула, но ноги стали ватными, и она не смогла отойти ни на шаг. Наоборот, она притянула его своей рукой и поняла, что еще никогда не была так взволнованна и счастлива, целуя Лизандра. Нет, это не был робкий поцелуй со смущенными взглядами. Это была страсть, искра, проскользнувшая между двумя людьми. Кастиэль прижимал ее все ближе и ближе, и она не сопротивлялась. Ей нравилась эта грубость и то, как сладко было касаться его губ. - С Рождеством, - задыхаясь от нехватки воздуха, пролепетала девушка. Парень улыбнулся и вновь впился в ее мягкие, как пух губы. Все-таки любовь – очень странная и непонятная вещь. С одной стороны, она сводит тебя с ума своей жестокостью, а с другой стороны – наркотик, и с каждым разом тебе хочется большего.