Калейдоскоп

Маленькая фигурка Фландре смотрелась почти трагично в этом огромном мягком кресле посреди темной комнаты с высокими, почти в три ее роста, потолками. И не подумать ведь, что подвал. Разве что отсутствие окон было тому свидетельством. Впрочем, Фландре все равно не любила окна. И солнечный свет, большую часть суток проникающий сквозь них, она тоже, как и всякий вампир, не любила. А ночью и так темно, так много ли разницы? А потому освещали ее обитель всего несколько газовых ламп, чьи огоньки дрожали от подземельного сквозняка, и пускались в пляс, отражаясь на позвякивающих при каждом движении девочки, кристаллах крыльев. Сестрица уже давно не посещала Фландре, но в этом не было ничего необычного. У нее было много дел, да и сама Скарлет-младшая не думала, что приходить к ней было бы хорошей идеей. Чему свидетельством была вмятина в каменной стене напротив. Фландре не хотела бы поломать сестрицу. Сестрица хорошая. Сестрица добрая. Фландре любит сестрицу. А еще Фландре чуть было не сломала служанку сестрицы, беловолосую Сакую, которая принесла утром ее еду. По ее словам казалось, что настало «лунополние». Или «пололуние». Или что-то еще, звучащее похоже. В любом случае, когда это случалось, Фландре все чаще оставалась одна. Но она привыкла. Тем более, иногда ей удавалось вспомнить, что она сама со слезами на глазах просила Ремилию закрыть ее здесь. Чтобы такое больше не повторилось… Зато у нее было много времени для того, чтобы думать. А мыслей в ее маленькой белокурой головке было предостаточно, вот только выражать их с каждым разом было все сложнее и сложнее. В такие моменты Фландре брала в руки карандаш, отчаянно пытаясь не сломать его, и писала обо всем, что творилось в ее голове. Иногда сопровождала маленькими забавными иллюстрациями. Сестрице они нравились. Она хвалила Фландре. «Ремилия – самая лучшая старшая сестра!» - вывела на листе Фландре и перешла к изображению непосредственно Скарлет-старшей. Вот только бумага снова порвалась, а карандаш снова сломался пополам. Отбросив их в сторону, вампир решила почитать свои старые записи. Фландре побаивалась себя прежнюю. С ровным, красивым почерком, знавшую, похоже, больше, чем она сама знала сейчас. Та, прежняя Фландре была больше похожа на статную, могущественную сестрицу. А жалкая маленькая дурочка, какой она была сейчас, только и могла, что разносить стены! Фландре злилась на саму себя. А за злобой всегда следовало одно – грохот. Чудовищный грохот крошащегося камня, шума в ушах, бьющего по барабанным перепонкам. Фландре в ужасе зажимает уши, оставляя на своем собственном теле кроподтеки синяков. А стену крушатся, крошатся… Фландре открывает глаза. Как и обычно, добровольно выбранная ею тюрьма в полном порядке, лишь вмятины на стенах и потолке напоминают об очередной вспышке. Спускаясь с кровати на пол, Фландре ищет бумагу и садится напротив одной из немногих целых игрушек. А еще ей кажется, что вчера она была другой. Чуть лучше, чуть умнее, чуть ближе к недостижимому идеалу сестрицы. И руки Фландре бессильно опускаются, а узкие плечи вздрагивают. Ей больно разрушать саму себя.