Мы - не легенда

Он возвращает кружку на стол. Газетные полосы – свежая борозда – гони свой взгляд, остри глаз, вонзай свой ум глубже, меж строк, меж букв, которые… так скупы, так безжалостно жадны. Газеты, они подобны каменным пустыням. Они не рождают ничего, кроме сухого колючника да ползучих, ядовитых гадов. Полоса за полосой, колонка за колонкой. Он вчитывается, вдумывается…. Не то! Он ищет уже полгода. И поиски не приносят облегчения, успокоения. Теперь только смерть. Стыдно признаться. Для неё он слишком слаб. Не готов. И он ненавидит себя за это еще больше. Хот-лайн, редакторская, читательская, бизнес-блок, культура, спорт…. Нет, сегодня только хот-лайн, и даже не имеет значения источник. Сегодня все – от центовых таблоидов, годных разве что на подстилку хомячкам, до могучей, 96-страничной «WSJ»** – выдают одну единственную новость. Вариаций – тысячи. Суть – одна. Изощряются корреспонденты, аналитики и колумнисты: «Великая панацея», «Ликвидатор смерти», «Пандора-корп». Общественные настроения колеблются. Закипают массы. От экстаза до паники, от признания к низвержению. Иногда в обратном порядке, но всегда неспокойно. Тревога занозой саднит. Втихую пополняются запасы продуктов «первой необходимости», проверяются на прочность двери и засовы, пригодность подвалов к использованию их в качестве убежищ, готовность автомобилей к, возможно, долгому перегону. На всякий случай. «Всякий случай» проскальзывает через сбивчивые строки интервью уже в первые дни. Он читает сейчас эти «а вдруг», «может», «что, если», и снова переживает трепет тех подозрений. Ведь правы были!!!! Поздно… Первый сбой произошел пятничным вечером. Это, кажется, было 2 июня. Теплый, свободный вечер свободной Америки. Нападение на Ист-сайд. 43-хлетний мужчина, белый, скончался вследствие болевого шока и потери крови. Спустя четверть часа в госпитале «GFA – Corp» была зафиксирована смерть лаборанта корпорации, 36-летнего Мариуса Фреджи. В это же время в районе аэропорта Ла-Гуардиа полицейский наряд был атакован неизвестным, которого застали на месте преступления. В стычке погибают двое офицеров, имена не уточняются. 20-летняя Аманда Трэндстоун, волонтер службы социальной помощи подверглась нападению неизвестной в Бей-Шор. Пять инцидентов в течение часа. Общее – никто из пострадавших не выжил. Все пятеро были… загрызены… человеком. Он переворачивает страницы. Колонки хлещут заголовками. Пройдет неделя, и никто уже не будет заботиться об изяществе слога. Мир взорвется невиданной волной споров, а, по местам, столкновений и массовых беспорядков. Полосато-звёздная Америка выплеснется на улицы и площади. За новостными хрониками хорошо уже можно будет расслышать голос её – настоящей. В своих солнцезащитных стеклах, жующая и замеряющая калории, Америка 21 века больше не хотела панацей, она, наигравшись вдоволь с погремушкой всезнания, внезапно проснувшись, возжелает лишь избавления. Поздно. Он читает, читает, читает... Он должен найти ответы. Предсказуемость…. Перед лицом воскресшего НЕЧТО они оказались слишком предсказуемыми. Будто кто-то веками заботливо взращивал их, один на все 50 с довесками штатов коллективный мозг и столь же коллективную систему нервных окончаний. Сейчас этот кто-то надавил в нужной точке и получает запрограммированную, просчитанную реакцию: труп дергается, будто от разряда тока. При должной сноровке экспериментатора труп может щелкнуть челюстью. Но, как ни трудись, как глубоко ни вонзай в мертвое тело оголенные провода, оно не исторгнет из себя мудрости, которая одна только и способна прекратить этот хаос вокруг. Мертвые дают всего один ответ. Его никто не хочет слушать. Да теперь и некому уже слушать. В минуты жестокого отчаяния он начинал срываться к мысли, что он – последний. Боже, сжалься! Он должен найти ответ, должен знать, понять... Почему? Почему никто из тех людей в стерильных лабораториях не повернул назад, пока еще было время? Они говорили – свобода, наука, гуманизм. Они научились препарировать тело человека. Им показалось это чересчур мелким достижением. Они бросили на стекло под микроскоп человеческую душу и препарировали её без наркоза. Их не могло это удовлетворить. Они продолжали ломать человека, словно тряпичную куклу в своей детской. «GFA – Corp» – дорого обставленная детская, однако. Он сжимает кулаки, сминая газетную бумагу. Ощущать себя подопытной крысой – мало радости. Еще меньше, когда твоих близких вынимают из клетки прежде тебя. И ты ничего не можешь с этим сделать. Остановить не в силах. Наука – не просто высокооплачиваемая забава взбесившегося натуралиста. Она еще и самая кровожадная из всех созданных больным разумом богатого фанатика богиня, которая должна обеспечить его толстой старой заднице комфортную жизнь. Еще хотя бы на год. Любой ценой. Пусть для этого потребуется препарировать десятки, сотни, тысячи человеческих тел и душ. Они говорили – свобода, наука, гуманизм. Они просто насмехались, все эти лжецы! Каста жрецов мамонизма. Они снесли миру голову, выворотили его внутренности наружу, и… не смогли все собрать хотя бы так, как было. Очередной урод, франкенштейн, поднялся из-под скальпеля великого вивисектора вселенной. И ужаснулись даже самые смелые его поклонники... Он отшвыривает газету. Его мутит. Должно быть, вчера он отравился консервами. «Спамовская ветчина» *** – никто не думал, что наступит время, когда её не раздобудешь без риска для жизни. Теперь «еще одна глобальная проблема человечества»*** решена! Чудно! Он экономит «спамовскую ветчину»... Надо подумать, как сохранять консервированные продукты без холодильника те дни, которые понадобятся ему на починку… или замену… ну, вот этого еще не хватало!.. генератора. Повседневные вопросы обеспечения собственного выживания вытесняют из его головы вопросы, связанные с его исследованием. Зачем он вообще мучает себя? Его взгляд скользит по матовому стволу пистолета, лежащему на столе рядом с кипой записей. Тупой ублюдок! ________________________ **96-страничной «WSJ» – «Уолл-стрит джорнал» (англ. The Wall Street Journal) – влиятельная англоязычная международная ежедневная газета, освещающая новости политики, экономики, финансов культуры, а также аналитику. Издается в городе Нью-Йорке (штат Нью-Йорк) компанией Dow Jones & Company с 1889. *** «Спамовская ветчина» слово «SPAM» появилось в 1936г. Оно расшифровывалось как SPiced hAM (острая ветчина) и было товарным знаком для мясных консервов компании Hormel Foods – острого колбасного фарша из свинины. Рекламная кампания мясных продуктов этого товарного знака стала синонимом назойливости. Позднее слово «спам» перешло в компьютерную терминологию для обозначения назойливых рекламных рассылок. «Еще одна глобальная проблема человечества» – затоваривание и реклама.