На крючке

28.09.12       – Туомас, я в больнице, – взяв трубку, мужчина услышал на той стороне слабый, слегка заторможенный голос своей вокалистки.       – Анетт? – мгновенно всполошился клавишник. – Что с тобой? Несчастный случай?!       – Нет, всё в порядке, – успокоила его Ользон, чувствуя, как внутри просыпается благодарность: «Боже, он беспокоится о ней – это слышно по его голосу! После всех тех дрязг и ненависти между ними так приятно осознавать это!». – Я не знаю, в чём дело… Утром мне стало плохо, меня увезли на скорой помощи и накачали болеутоляющими. Извини, если мой голос кажется тебе слегка убитым.       – Ничего страшного, – заверил он. – А что говорят врачи?       – Мне почти ничего не сообщают… Как я поняла, вначале у них было подозрение на камни в почках, и меня довольно быстро отпустили, но час назад мне снова стало плохо, и теперь мне предстоит пройти комплексное обследование, – объяснила ему шведка, после чего осторожно добавила: – Похоже, сегодня мне придётся переночевать здесь…       – То есть ты не сможешь быть на сцене сегодня?! – в голосе Холопайнена явно послышалась неподдельная паника. Ничего подобного в его практике никогда не было: и Тарья, и Анетт, хоть со страшной болью в горле, хоть при смерти, но всегда из последних сил выходили и выполняли свою работу… До этого момента.       Для вокалистки вдруг всё встало на свои места: нет, он заботится вовсе не о ней – его беспокоит перспектива остаться без фронт-леди на вечернем концерте в Денвере. Горько усмехнувшись про себя, Анетт собрала всё своё самообладание в кулак и как можно более ровным тоном произнесла:       – Да, я не смогу петь на сегодняшнем шоу. И в этом не моя вина, Туомас, – со здоровьем не шутят, – и она нажала «отбой».

***

      – Ребята, это конец… – глухо произнёс композитор, судорожно пряча телефон в карман. Пальцы предательски его не слушались.       – В чём дело? – настороженно поднял голову Эмппу.       – Анетт попала в больницу. Когда она сообщила об этом, я решил, что это последствия недолеченного гриппа, но, кажется, это что-то более серьёзное. Врачи подозревают у неё камни в почках или что-то подобное... А теперь главная новость: она не выступит сегодня.       Чем дальше Холопайнен объяснял суть проблемы, тем тревожнее становились лица музыкантов. Наконец, когда он замолчал и сел на диван, напряжённо спрятав лицо в ладони, Марко произнёс:       – Но… Это же означает срыв всего выступления! Нам придётся отменить концерт, верно?       – Ни в коем случае! – твёрдо ответил Холопайнен. – Nightwish ещё никогда не отменяли концерт в день выступления, и в этот раз этого не случится!       – Но… – в замешательстве повторил Хиетала, – что ты предлагаешь нам сделать?       – Не знаю, – честно признался клавишник. – Пока не знаю. Но, кажется, у меня есть идея…       Подумав несколько секунд, он резко встал и направился к своему чемодану. Переворошив половину его содержимого, клавишник извлёк небольшую прозрачную папку с распечатками текстов песен последнего альбома. Туомас сам не знал, зачем до сих пор носит их с собой, давно зная каждую наизусть. Но теперь он был только рад своей предусмотрительности.       – Отлично… – пробормотал он себе под нос и, достав мобильник, уверенно набрал знакомый номер: – Алло? Алисса? У меня к тебе дело…