Автобиография. Моя жизнь с идиотом.

Пока на небе жарит солнце, И крыша наши руки жжет. Пока нас душит сухой ветер, Пока молчание гнетет. Пока мы щурим наши веки, И закрываем свет рукой, Пока весь мир оцепенел, Мы не расстанемся с тобой. И пусть сейчас нам очень жарко, Мы будем вместе здесь сидеть И ждать, когда же сядет солнце, Чтобы, раскрыв глаза, в небо глядеть. И пусть немного мысль кружит И пусть в округе никого Для нас, на вас сверху смотрящих Это не значит ничего. И, знаем, что всю жизнь дружили, Хоть познакомились вчера, Хоть дружно никогда не жили, Сейчас все это навсегда. Уносит листья свежий ветер, ведь скоро солнце сядет за дома. Жару мы эту пережили и счастливы, как никогда. И небо на глазах погаснет, И место солнца луна заберет, И звезды раскидая, С собой прохладу принесет. * * * Смотрю в звездное небо, где-то на окраине города еще переливающееся теплыми рыжими красками, вдыхаю свежий холодный воздух, заполняющий полностью легкие и приносящий невероятное, ни с чем несравнимое облегчение. Потягиваясь, протягиваю руки, и дотрагиваюсь до чего-то мягкого. Повернув голову влево, с улыбкою смотрю на Ичиго, запрокинув голову, глядящего в небо. Пальцы слегка касаются рыжий волос. Он удивленно поворачивает голову в мою сторону, а потом улыбается во всю физиономию. -Классное стихотворение все-таки получилось. -Угу, - прикрыв глаза, киваю я. – Мы же его вместе сочинили. Он потягивается, вытягиваясь во весь свой огромный рост. -Даже если это была всего лишь игра. И от скуки. Красиво получилось. Не забыть бы. Рукия… Запиши потом где-нибудь. Ты ведь тетрадку какую-то ведешь. -Хорошо, - киваю и, отвернувшись и раскинув руки, словно птица, смотрю в небо. Щеки касаются чьи-то пальцы. Кто-то тоже решил изобразить птицу. * * * Две птицы – хорошо. Одному всегда быть грустно.