Праздник

- Книгу? - Да ну, где мы достанем что-то интересное... Может, гребень? - У неё этих гребней, как соли в море. Украшение? - Побрякушек, можно подумать, ей не хватает! Постой... Я придумал: зверушку какую-нибудь! Ну там, котенка или канарейку. - Тоже мне подарок, тащить во дворец крикливых птиц да блохастых кошек! - Чья бы корова мычала… Ну так предложи что-нибудь получше, умник! - И предложу! Локи насупился. Определенно, выбрать подарок на Новую Ночь для матери, которая по совместительству является царицей богатейшего государства - та ещё головная боль. На самом-то деле, сюрпризы для родителей они приготовили уже давно, но если колчан со стрелами для отца мастер изготовил в срок, то с накидкой из снежного барса для матери не задалось. Утром во дворец явился расхристанный торговец и огорошил Локи новостью, что на караван напали грабители, перебили половинц купцов и похитили товар. Беда одним словом. Поскольку праздник наступал на следующий день, медлить было некуда. Военный совет собрался в самом малопосещаемом помещении дворца - библиотеке. Высоченные стеллажи с сотнями и сотнями томов поднимались до потолка, в широких проходах лежали глубокие тени, а за стрельчатыми витражными окнами тихо кружились снежинки. На улице стрекотал мороз, но в библиотеке было по-домашнему уютно: мальчишки растопили камин и принесли с собой горячий сидр и буханку хлеба. Теперь все трое с аппетитом уплетали поджаренные на огне кусочки. - Думаю, все мы сойдёмся во мнении, - миролюбиво заметил Огун, - что цена не имеет значения. Братья кивнули - ван как всегда выступил в качестве гласа рассудка. У Династии было столько золота, что царица могла позволить себе любую мыслимую ценность (да и большинство немыслимых тоже). - Отчего бы нам не сделать чего-то своими руками? - продолжил Огун. Строго говоря, он не являлся принцам роднёй (так, седьмая вода на киселе), но за прошедшие месяцы мальчишки умудрились настолько сдружиться, что участие юного вана в семейных делах казалось само собой разумеющимся. Огун появился во дворце полгода назад. Он происходил из древнего княжеского рода - в Ванахейме мало кто мог соревноваться с ним в знатности. Только порой золото и родовитые предки не могу служить щитом от несчастий - прошлой зимой мальчик потерял обоих родителей. Княжеская чета во главе отряда переходила через перевал в Альнуарских Скалах, когда сошла лавина, погребшая под собой цвет ванахеймского общества. Огун остался один на белом свете, но пребывал он в одиночестве недолго - в дом богатого наследника, как вороны на падаль, слетелась пёстрая толпа дальних родственников, жаждущих взять на себя бремя опекунства над состоятельным сиротой. Новоявленная родня увлеченно грызлась между собой в течение нескольких недель, потрясая родословными и семейными древами, но победу (а вместе с ней и опекунство) одержал самый влиятельный из них - асгардская царица. Фригг приходилась матери Огуна то ли троюродной теткой, то ли внучатой праправнучкой (Локи толком не понял, да его не слишком интересовали эти семейные дрязги). Куда больше энтузиазма принцы выказали, когда узнали, что во дворце на неопределенный срок поселится ещё один мальчишка их возраста. Братьям прежде не выпадало общаться с ванами, потому от новоприбывшего они ожидали всевозможных причуд и чудачеств. Огун же оказался совершенно обычным пареньком, на редкость уравновешенным и спокойным (позже Локи узнал, что это национальная особенность ванов) и ничем от асов не отличающимся. Когда схлынуло первое разочарование (братья с трудом перенесли, что их гость не желает, скажем, превращаться по ночам в нетопыря и выдыхать огонь), мальчишки стали отличными друзьями. Огун нашел к каждому из братьев ключик: с Тором он часами болтал о знаменитых воинах и упражнялся в фехтовании, а с Локи обсуждал литературу, математику, к которой у юного княжича обнаружился недюжинный талант, и политику. В перепалки между принцами (весьма частые, нужно заметить) ван никогда не вступал, сохраняя нейтралитет с удивительной для его простодушного характера ловкостью. - Руками? - поднял брови Локи. - Что-нибудь смастерить, - пояснил Огун. - А ведь недурная идея, - протянул принц. - Только от меня толку, как от козла молока, - погрустнел он. Природа щедро одарила Локи умом и физической силой, но вот прикладного таланта мальчику не досталось. Принц не умел рисовать, ваять, вырезать по дереву или, скажем, - упаси Один - вязать. Длинные тонкие пальцы, которые Тор насмешливо прозвал девичьими, годились только для письма и магии. В обычное время такое положение вещей нисколько не огорчало Локи - не то чтобы он питал скрытую страсть к какому-либо рукоделию, а вероятность того, что наследному принцу когда-нибудь придется зарабатывать на жизнь собственным трудом... Прямо скажем, мала. Но в данном конкретном случае Локи предпочел бы хоть малую толику способностей в каком-нибудь прикладном ремесле. Потому что это сработало бы. Царица имела необъяснимую склонность бережно хранить все мало-мальски значимые поделки, когда-либо изготовленные сыновьями - в этом Локи недавно имел несчастье убедиться. Несколько недель назад у Фригг случился приступ сентиментальности. Она подлым обманом заманила Локи в свои покои. "Хочешь покажу кое-что интересное?" - спросила тогда мать. Он, конечно, хотел - обычно под "интересным" Фригг подразумевала новое заклинание или редкую книгу, только вот в тот раз все было иначе. Мама усадила его подле себя, достала устрашающего вида резной сундук и с умильным выражением лица пустилась в длинные и бессвязные воспоминания о детстве братьев. Какому мальчишке будет любопытно слушать, как он учился ходить, обретал молочные зубы или пытался оседлать здорового кота? Локи отчаянно скучал (хотя воспитание и не позволяли показать этого), но скука показалась просто цветочками по сравнению с содержимым злополучного сундука. Треклятый ящик содержал в себе великое множество предметов, радующих сердце любящей матери: нелепых рисунков, кособоких изваяний и Один знает чего еще. Нет, некоторые экспонаты уникальной коллекции пришлись Локи по душе. Например, салфетка на которой Тор дрожащей детской рукой давным-давно вышил ромашку ( Тор! Вышил! Ромашку!). Но об иных - собственного авторства - мальчик не мог вспоминать без содрогания. Локи собирался однажды стать царем великого мира, поэтому мохнатые голубоглазые котята, которых он с упорством, достойным лучшего применения, малевал в далеком детстве, попросту оскорбляли его достоинство. Фригг эмоций сына не разделяла и на его искреннее предложение уничтожить-сжечь-испепелить плоды собственного творчества разразилась гневной тирадой... Как бы то ни было, мать порадовалась бы рукодельному подарку. - Мы с Тором можем что-нибудь смастерить, если ты поможешь с идеей, - молвил Огун. Княжич был настоящим мастером на все руки: он и в плотницком искусстве смыслил, и в ювелирном ремесле, и садоводом оказался отменным. Что поделать - заслуга родного воспитания: ваны считали, что любой гражданин, каким бы не было его происхождение и достаток, должен овладеть широким кругом ремесел. - Может, ты выкуешь что-то? - превозмогая себя, спросил Локи у брата. Не хотелось ему соглашаться, чтобы Тор делал подарок от них двоих, но это, похоже, было лучшим выходом. - Кинжал или безделушку? Полтора года назад во время торжественного выезда Тор так увлеченно красовался перед толпой, что упустил коня. Горячий жеребец взбрыкнул в узком квартале и разрушил прилавок кузнеца, на котором тот разложил свой товар. Отец разгневался - он терпеть не мог себялюбцев и находил манеры Тора, в которых временами мелькало самолюбование, отвратительными. «Прости моего неловкого сына, добрый ас,» - обратился он тогда к кузнецу. Мастер, онемевший от неожиданности, только неловко пожал плечами, мол, что уж там, невелика потеря. Один же не собирался так легко забывать инцидент. «Моя семья, - торжественно произнес он, - никогда не крала у своих подданных и уж тем более не портила их имущества. Принц возместит тебе убытки, - возвысил он голос, чтобы вся улица слышала. - Возместит собственным трудом. Завтра утром царевич Тор придет в твою кухню и будет работать, как простой подмастерье.» Наказание, однако, обернулось чуть ли не подарком судьбы. Тор, уходивший на работу понурым и злым на весь мир, вернулся сияющим как медный грош. Принцу понравилось работать с металлом, больше того - у него обнаружился невероятный дар. Если бы родился он не в царском дворце, то быть ему известным на весь мир кузнецом (иногда Локи казалось, что что для всех, в том числе для самого Тора, было бы лучше, если бы он действительно мог стать кузнецом). На работы старшего принца нельзя было смотреть без восхищения и - в случае Локи - затаенной зависти. Кованные мечи покрывала тончайшая вязь, изображающая переплетающиеся лозы, медные драконы и скорпионы щерились совсем как живые, небольшая каминная решетка, которую принц изготовил для покоев отца была настоящим произведением искусства. - Да я что только за этот год не выковал, - тяжело вздохнул брат. - И мечи, и копья и украшения... У мамы их столько, что ставить уже некуда! Не представляю, чем ее удивить, разве что ограду для дворца выковать! - Не знаю, обрадует ли маму такой... экзотический знак внимания, но вот господин Бордор точно придет в восторг. И может даже перестанет эдак по-крысиному поводить носом при твоем приближении, словно вынюхивая. Господин Бордор был дворцовым управителем, в обязанности которого входило поддержание дворца в достойном состоянии. Каждый год он выдавливал деньги из Одина на реставрацию и каждый год золота не хватало (Локи подозревал, что изрядная часть субсидий оседала в карманах ушлого малого). - Несмотря на мою глубочайшую любовь к упомянутому господину, - ядовито произнес Тор, которого Бордор на дух не переносил, ибо старший принц являлся главным вредителем вверенного управителю имущества, - и его ответные не менее пылкие чувства, я, пожалуй, ограничусь словесным поздравлением. - И страстным поцелуем, - вполголоса подсказал Локи. Тор занял боевую стойку. - Неужели вы не в состоянии подойти к проблеме, как взрослые серьезные люди? - недовольно спросил Огун, предчувствующий назревающий конфликт. - Мы не взрослые! - бросил Локи. - И тем более - не серьезные, - добавил Тор. - Так что за гнусные инсинуации ты приводил, барашек? - Какие громкие слова, - насмешливо ответил Локи. - И ты ведь не хочешь ввязываться в драку, победы в которой не видать? А, пташка? - Я люблю риск, - ухмыльнулся брат, - степной бизон. - Легкокрылая бабочка. - Горный козлик. - Ребята, ну что вы! Братья отмахнулись от Огуна как от назойливой мухи. - Ласточка! - Длинноногая серна! - Трепетная принцесса. - Когда же вам надоест?! - кипятился ван. - Нифльхеймский пятнистый зубр. - Лесная фея. - Муареннский горбатый овцеящер. - Кто? - недоверчиво переспросил Локи. Губы его предательски подрагивали. - Муареннский горбатый овцеящер, - медленно повторил Тор, довольный произведенным эффектом. Локи больше не мог сдерживать рвущийся наружу смех, брат охотно к нему присоединился. - Такого не бывает, - кое-как вымолвил младший между приступами хохота. - Ты это придумал. - На выдумки у нас ты горазд, - парировал Тор. - А я правду говорю, можешь с энциклопедией свериться! Овцеящер - древнее муспльхеймское пещерное животное, ареал распространения - около Муареннской пустоши. Травоядное, питается каким-то плющом, оплетающим стены тамошних пещер. Внешне животное похоже на ящерицу с головой овцы - нашей, асгардской овцы, с такими, знаешь ли, внушительными изогнутыми рогами! С тех пор как Один торжественно вручил сыновьям боевые шлемы, между братьями развязалась полномасштабная война шуток и подколов. Каждый из мальчиков в тайне завидовал экипировке брата, ведь чужое всегда кажется лучше своего. Тору хотелось чего-то грозного и устрашающего, как рогатый шлем Локи, а Локи, страстно желающий походить а отца, заглядывался на крылатый головной убор Тора. Оба, разумеется, тщательно подавляли и скрывали истинные чувства, беспощадно высмеивая обмундирование друг друга. Поначалу в битве насмешек триумфально побеждал Локи, от природы обладающий острым языком и живым чувством юмора. Каких только эпитетов он не выдумывал! Тор, однако, не собирался легко сдавать позиции. К проблеме мальчик подошел с нехарактерной для себя, почти академической вдумчивостью: поскольку фантазия не подкидывала ему ничего лучше тривиальных представителей крупного рогатого скота, он отправился в библиотеку. Шестьсот страничная монография "Основные представители фауны девяти миров" значительно расширила его познания как в области рогатых представителей животного мира, так и в смысле прозвищ, которыми можно одаривать языкастого братца. "Лучше бы на уроках так старался," - досадливо ворчал Локи. Огуна эти их перепалки доводили до белого каления, едва заслышав начинающуюся ссору ван испарялся в неизвестном направлении и появлялся вновь только через несколько часов. В этот раз, однако, он не оставлял попыток урезонить братьев. - Хватит! Вспомните, зачем мы здесь собрались. - Говоришь, ящерица с головой овцы? - заинтересовался Локи. - А большая? Выражение ликования сползло с лица Тора как прошлогодний снег с молодого луга. - Я знаю, что у тебя на уме! - разом помрачнев, пробурчал он. - И думать забудь! *** - И думать забудь! - возмутился Тор. - Ты не сможешь поселить её здесь! Эта гримаса брата - отрешенное выражение лица, взгляд, направленный внутрь себя - была Тору очень хорошо знакома. И предвещала она одни только неприятности! Весь дворец знал, что младший принц питает ненормальную, прямо-таки маниакальную страсть ко всякого рода необычным существам. И чем существо своеобразнее (читай - страшнее и опаснее), тем крепче его любовь. Кого только он не притаскивал во дворец за последние годы! Если, скажем, огнедышащий волчонок Тору очень даже понравился (он вместе с братом упрашивал отца не отвозить его обратно в Дубовы Чащи), то хохлеспинн, больше всего похожий на гигантского таракана, и желеобразная сюльзетарр вызывали омерзение. Локи же, не замечая реакции окружающих, с увлечение возился со своими питомцами. Подлинным апофеозом, сверкающей кульминацией причудливой любви брата к живой природе стал случай с слаугусом. Всему виной книга, которую Локи раскопал где-то в бездонных недрах дворцовой библиотеки. Нет, Тор и сам любил почитать, особенно что-нибудь историческое, про подвиги да военные походы. Но брат книгами был попросту одержим, он глотал их, перемалывал как речная мельница воду, он жаждал еще, еще и еще. И вот, на какой-то захолустной пыльной полке попалась этому червю полуразвалившаяся книжица "Звери и гады редкие, могучие" (некоторые произведения печатного искусства заслуживают, чтобы ими топили камины - теперь Тор был в этом убежден). Многих страниц не хватало, да и язык был старый, еще дореформационный, но Локи - чтоб ему и его любознательности целый год в скуке просидеть - это, конечно не остановило. С невероятным увлечением он ознакомился с означенными гадами и все норовил рассказать о них брату. Тор, разумеется, отнекивался, отбивался, а под конец попросту сбегал, завидев младшего на горизонте. Когда Локи чем-то увлекался, Тор предпочитал окапываться в собственных покоях и не выходить, пока очередное увлечение брата не пройдет. Одержимый идеей Локи становился попросту невыносим - трындел о ней днями напролет, да еще удивлялся, отчего окружающие не разделяют его энтузиазма. Эта вот политика невмешательства в итоге Тора и подвела. Локи поприставал-поприставал ко всем со своей книгой да и затих. Тор облегченно перевел дух: наконец-то братец вернулся из заоблачных далей, полных редких гадов, в грешный Асгард и готов предаться нормальным асовским забавам: на ристалище сразиться, конные скачки устроить, в таверну заглянуть... А потом - как в легендах сказывают - темной беззвездной ночью объявился Локи в покоях брата. Бледный, взъерошенный, глаза лихорадочно блестят. Тор спросонья не сразу понял, о чем младший лихорадочно шепчет, поминутно оглядываясь. Как понял - похолодел. Оказалось, вычитал братец в той самой злополучной книжице об одном диковинном существе, которое вроде как увеличивает магические способности (на что их Локи, спрашивается, увеличивать понадобилось, учителя и так нахвалиться не могут). А затем, не долго думая, сторговался с одним купцом, который на живности специализировался, и сегодня вечером купец привез заветного зверя. - И тут, дорогой брат, - высокопарно провозгласил Локи, - я столкнулся с некоторой проблемой. Собственно, не проблемой даже, а загвоздкой - так правильнее будет. Тор недружелюбно смотрел на брата. - Видишь ли, - несколько стушевавшись, продолжил Локи, - изучая упомянутый трактат, я не учел, что составлен он был вормундскими каменными гигантами, а значит, все соображения там представлены с их точки зрения... Например, размеры... Тор нахмурился. - В статье было сказано, что Слаугус Магикус в длину достигает ладони. По меркам гигантов, должно быть, так и есть... - А по нашим? - резко спросил Тор. - Немного больше... - замялся брат. - Локи! - Размером с полугодовалого щенка. Тор тяжело вздохнул: - И что же ты намерен делать? Локи плюхнулся на кровать брата. - Я потому к тебе и пришел. В моих покоях я его держать не смогу - после того досадного инцидента с пауками наставник обыскивает их каждый вечер. Орлуинские пауки, которых Локи поселил в своих покоях три месяца назад, расползлись по всему замку и с большим вкусом декорировали половину комнат невероятно прочной, липкой и трудно ликвидируемой паутиной. - Вот я и решил, - тем временем вещал Локи, снова вернувшись к высокопарному тону, - к кому мне пойти в трудный жизненный момент, если не к родному брату? Такой поворот событий Тору решительно не нравился. - Протяни же мне руку помощи, - Локи окончательно вошел в роль, - приюти в своих покоях неприкаянное существо, которому больше некуда податься в этом жестоком мире! - Ладно, ладно, - недовольно пробормотал Тор, - что оно хоть ест-то? - Капусту, корнеплоды, крупы, - Локи мгновенно перешел на деловой тон, - ещё хлеб любит... При виде постояльца Тора чуть не вывернуло на изнанку. - Какая чудовищная мерзость, - с отвращением произнес мальчик. - Слаугус Магикус, - поправил Локи. - Во-во, - кивнул Тор, - имечко под стать. Внешне упомянутый слаугус выглядел точь-в-точь как асгардский капустный слизняк - только гораздо, гораздо больше. - Где мне его поселить-то? - печально спросил Тор, беспомощно оглядывая свои покои. - Под кроватью можно, - предложил Локи. - Ну уж нет, - Тор содрогнулся всем телом. - Если ЭТО будет жить под моим ложем, то я на него и в жизни не лягу! - Какой ты впечатлительный, - ехидно протянул брат, - а что насчет чулана? Выкинь оттуда весь хлам, и места будет предостаточно. - Это не хлам, - мгновенно вскипел Тор, - это мои доспехи! - Ты из них давно вырос, - безжалостно припечатал Локи. - Что у тебя за манера такая, коллекционировать старье? Тор надулся. И вовсе не старье это было, а парадный доспех, подаренный ему Одином на трехсотлетие. Да, может он и стал ему чуточку узковат (только самую чуточку!), но это ещё не повод выбрасывать добротную вещь на помойку. - Доспех я на чердак перенесу, - принял решение Тор, - а слизняка твоего... - Слаугуса Магикуса, - страдальчески поправил Локи. - А слизняка твоего, - с нажимом повторил Тор, - поселю в чулане. Питомцем, надо отдать ему должное, слизняк оказался хорошим - целыми днями неспешно ползал по чулану и глядел на опустевшие стены большими печальными глазами на гибких щупальцах. Жрал, правда, исключительно много. Дворцовые повара недоумевали, отчего Тор, раньше капусту на дух не переносивший, теперь и дня без трех-четырех кочерыжек прожить не может. - Как магия-то твоя, - неизменно допрашивал он брата, - выросла? - Магия - это тебе не кочан капусты, чтобы на грядке зреть, - отвечал Локи. Тор морщился: капуста уже начала сниться ему в кошмарах. - Так когда результат-то будет? - сокрушенно бормотал он. - Как будет - я тебе сообщу, - отвечал брат и уходил свои покои, где - заметьте - ему не приходилось то и дело заглядывать в чулан, чтобы проверить, не помер ли там часом слизень. Однако, сколько веревочке не виться... Любопытная служанка сунула длинный нос в чулан принца, и увиденное настолько впечатлило её, что девушка стремглав помчалась к царице. Тор упражнялся в битве на булавах, когда мать вызвала его на допрос. - И что же это такое? - спросила Фригг, брезгливо кивая в сторону чулана. - Слаугус Магикус, - мальчик без запинки повторил засевшее в печенках название. - Что он тут делает? - прищурилась мать. Тут в покои принца влетел запыхавшийся Локи. Мигом оценив ситуацию, он застыл как каменная статуя, жили только глаза, непрестанно перебегающие от матери к брату. - Так что же этот Слаугус тут делает, сын мой? - колко спросила Фригг, не сводя с Локи пристального взгляда. - Это мой питомец, - мужественно ответил Тор, поглядывая на слизня с неприкрытым отвращением. - И ты САМ принес его во дворец? Локи уставился в пол. - Сам, - подтвердил Тор. - Принес и в чулане поселил, пусть, думаю, живет... У братьев - с их-то многолетним опытом шалостей, проказ и курьезов - выработался определенный кодекс поведения. Например, если в очередной проделке уличали кого-то одного, он ни за что на свете не выдавал соучастника. Так что маяться со слизнем теперь предстояло Тору. Фригг допрашивала сыновей и так, и эдак, но ничего нового от них не услышала. - Ладно, - сказала она, поджав губы. - Вечером я сообщу вам, какое наказание считаю уместным. Тор скорбно кивнул. - А этого... - Фригг брезгливо передернула плечами. - Чтобы во дворце не было! Тор попытался выдать ликование за глубокое горе, а мама, казалось, усиленно прятала улыбку. Слизня - который, как оказалось, к магии имел такое же отношение, как червяк к астрономии - братья поселили в дворцовом саду. Там он с большим вкусом поедал любимые лилии Одина и с не меньшей ловкостью умудрялся избегать ловушек садовника. От невеселых воспоминаний и судорожный раздумий, как бы отвлечь внимание Локи от очередного прекрасного монстра, Тора отвлекла царица, бесшумно вошедшая в библиотеку. - Чем это вы тут занимаетесь, ребята? - весело спросила она. Щеки Фригг раскраснелись от мороза, в волосах тихо таяли снежинки. Тор подивился, до чего же мама красива. - Да так, - небрежно ответил Локи, - расслабляемся, книжки читаем. Фригг взяла со стола один из томов, которые мальчишки предусмотрительно прихватили, чтобы обеспечить себе алиби. - "Начальное руководство оленевода", - со смешком прочитала она. - Очень расслабляющее чтение. Определенно, алиби можно было подобрать и получше. - Это Огуна, - безмятежно ответил Локи, - у них в Ванахейме оленей пруд пруди. Княжич нахмурился и осуждающе поглядел на Локи, но всё же кивнул. - Вот как, - улыбнулась царица. - Пошли бы вы на улицу, погуляли. Погода стоит чудная, солнце хоть и не греет, но светит ярко. А к вечеру, должно быть, метель поднимется. Люблю снегопады, особенно ночью, когда снежинки кружатся в теплом свете фонарей... Ну ладно, - подмигнула она, - не буду мешать вам и дальше предаваться легкому и расслабляющему чтению. А погулять всё же сходите! Мать покинула библиотеку, а Тор с надеждой уставился на брата. Мальчику страсть как хотелось переброситься снежками или крепость ледяную построить, да вот только подарок... Локи поднял голову, и Тор тотчас успокоился. Этот хитрый, неуемный блеск глаз брата мог говорить только об одном - у младшего созрел план. А планы Локи, даже с учетом того, что иногда (в половине случаев) они были самоубийственными (какого мальчишку испугает толика риска?), отличала одна выгодная особенность. Они никогда не были скучными. - Снегопад, - медленно произнес Локи, - а это идея. Слушайте, что вы должны сделать... *** На следующее утро три заговорщика собрались в глубине дворцового сада. За ночь значительно потеплело, снег кое-где подтаял, стал рыхлым и мокрым - самое время лепить бабу с носом-морковкой. Локи с трудом преодолел искушение, тем более что у Огуна обнаружился исключительный талант ваятеля. Несколько недель назад братья с помощью княжича изготовили на редкость правдоподобную скульптуру мастера Стейнмода - наставника знатных детей в математике. Родителям, наверняка, вольное творчество принцев пришлось бы не по вкусу, а вот ученики Стейнмода, немало страдающие от его тяжелого нрава, пришли в восторг. Дело, однако прежде всего. - Вы принесли то, что я просил? Тор и Огун кивнули. - Ты уверен, что у тебя получится? - поинтересовался брат. Локи пожал плечами. Природной магией он раньше не пользовался, но вчера весь вечер провел за изучением пособия... К тому же, если даже необразованным сельским ведуньям она дается, то лучший ученик Академии Магии и подавно справится. Огун передал принцу хрупкую стеклянную сферу, которую вчера выдул в дворцовой стеклодувне. Тор протянул замысловатую серебряную подставку, над ней царевич трудился полночи - но дело того стоило. Обе вещи представляли собой изящную композицию: сфера лежала в ветвях серебристого дерева, как причудливый иноземный плод. - То, что надо, - с удовлетворением произнес Локи. - Теперь дело за мной. Мальчик опустился на колени. Глубоко вздохнул холодный влажный воздух и, как учили в книге, попытался выпустить свою магию наружу. Поначалу ничего не происходило, и друзья позади него уже стали нетерпеливо переминаться с ноги на ногу. А потом... Потом мир изменился: могучая, древняя и вечно юная природная магия подхватила магию Локи и вплела её в свой узор, словно вставила яркое стеклышко в затейливый витраж. Тело принца всё ещё стояло на коленях в снегу, но сам он поднялся высоко в небо и опустился глубоко под землю, стал морозом, метелью, пасмурным небом, ледяной коркой, сковавшей озеро и глубокими сугробами, укрывшими медвежью берлогу в дремучем лесу. Глаза его глядели сквозь облака, руки обернулись крыльями ветра, дыхание - вихрем снежинок... Закончилось всё так же неожиданно, как и началось - в сапоги набился снег, штаны отсырели, а сам мальчик порядком продрог. - У тебя получилось, брат! - восхищенно воскликнул Тор. Локи перевел взгляд на сферу и замер: ему действительно удалось. Природа подчинилась воле мага, позволила сковать себя: в глубине стеклянного шара медленно кружились ажурные снежинки. Принцы собирались преподнести матери ручной снегопад. Тор поначалу сомневался, но теперь передумал - он восторженно вертел в руках получившийся подарок и любовался искрящимися снежинками. - Получилось очень красиво, - спокойно произнес Огун. - Думаю, Её Величество будет довольна. - Согласен, - кивнул Локи. - Осталось всего ничего: выбраться в город да купить маме цветов. - О чем ты говоришь? - подозрительно сощурился княжич. Он категорически не одобрял любви братьев к рискованным приключениям. - Дворец полон цветов. У Тора загорелись глаза. - Верно, - согласился Локи. - Во дворце есть розы, лилии, орхидеи, тюльпаны и гибискусы... А вот маминых любимых нет. - И какие же у царицы любимые? - ядовито спросил Огун у Тора. - Да не знаю я, - отмахнулся мальчик. - Не шибко-то я в цветах смыслю. - Фиалки, - припечатал Локи. Он видел, что брат полностью на его стороне, а значит, вылазка состоится. - Ты иди во дворец, Огун. Прикроешь нас, если что - скажешь, что гуляем в саду. - А мы за пару часов обернемся, - горячо воскликнул Тор. Княжич нахмурился, но спорить не стал - когда братья выступали единым фронтом, остановить их не могла никакая сила. *** При помощи иллюзий стражу обмануть было до смешного просто - через полчаса мальчишки оказались за пределами дворца. В городе было промозгло и сыро, крупные хлопья снега с небрежной неторопливостью спускались с темно-серых небес, кружились и парили, чтобы осесть на черепичных крышах домов, острых шпилях храмов и кровлях лавок. Мостовые, еще недавно прочно скованные льдом, обратились в грязную чавкающую кашу, в которой увязали телеги и копыта лошадей. Асы оскальзывались и бранились, животные печально фыркали и трясли припорошенными снегом гривами. Ребятишки помладше радовались и пурге, и ставшему липким снегу - с веселыми криками они строили кривоватые крепости и перебрасывались снежками. "Мелюзга", - снисходительно бросил Локи, гоня от себя мысль, что с радостью присоединился бы к веселой кутерьме, не существуй сословных различий. Порой принцу, при всей его гордости своим положением, отчаянно не хватало общества сверстников. Конечно, рядом всегда был брат - но до того они с Тором были разными, что Локи порой казалось, будто не из одного гнезда они родом, а из разных миров. С приездом Огуна атмосфера немного разрядилась, как иноземный князь он был настолько близок к принцам по положению, что они общались на равных. Вот только Огун, несмотря на искреннюю симпатию, которую он питал к принцам, все же по темпераменту оставался ваном - уравновешенным, спокойным... безразличным. Таким непохожим на горячих, импульсивных асов. Горожане не обращали ровно никакого внимания на парочку мальчишек, бредущих, склонив головы и отмаргиваясь от залепляющего глаза снега. Тор с упорством племенного быка брел в торговый квартал, где располагались лучшие лавки города. - Постой, - Локи тронул брата за плечо. - Ты куда это лыжи навострил? - К господину Ульву, - бесхитростно ответил Тор. - На его прилавках наверняка найдутся нужные цветы. "Еще бы", - вздохнул про себя Локи. Достопочтимый Ульв был потомственным торговцем: и отец его, и дед, и дед деда держали лавку в лучшем квартале столицы. Отовариваться в почтенном заведении не гнушались знатнейшие из знатнейших, в том числе и венценосное семейство. Разумеется, братец направил свои стопы именно туда. - Не самое разумное решение, - мягко пожурил брата Локи. Тор подозрительно сощурился. "Опять за своё", - мысленно простонал Локи. Брат крайне болезненно переносил даже легчайшие намеки на отсутствие здравого смысла. Ум был его слабой стороной: учителя напропалую хвалили Локи за не по годам развитый интеллект, в то время как старшего брата в лучшем случае называли «смышленым пареньком». Тор силился скрыть досаду, но нелестные, по его мнению, отзывы наставников задевали гордого принца за живое. Старший брат внимал каждому слову преподавателей, но знания, которые с большим трудом удавалось поместить в златоволосую голову, без малейших усилий усваивались головой черноволосой. Локи ловил всё на лету: исторические даты, аксиомы и теоремы, правила грамматики и физические законы. - В лавке господина Ульва нас мигом раскроют, - пояснил младший брат. Во время редких визитов в город принцы посещали лавку Ульва, так что тамошние служки знали их, как облупленных. - Ничего не раскроют, - возразил Тор. - Я всё продумал! Натяну поглубже капюшон и изменю голос. Добрый день, почтенный господин, - произнес он жутким замогильным тоном, который, по его мнению, должен был обмануть лавочника. - Неплохой план, - снисходительно бросил Локи. - Вот только мы собирались привлекать как можно меньше внимания. Боюсь, что твоё выступление в роли безвестного дворянского отпрыска, с ног до головы обернутого в плащ да ещё и обладающего тембром простуженного упыря, не пройдёт незамеченным. Напротив, хозяин заинтересуется, что за загадочный незнакомец вошел в его лавку и отчего он без сопровождения. Не сбежал ли богатый отпрыск из дома? Не тратил ли украденные у родителей деньги? Расспросов не избежать. - Ладно, ладно! - досадливо махнул рукой Тор. - Что ты предлагаешь, умник? У Локи внутри всё сладко сжалось от предвкушения. - Отправимся туда, где нас точно никто не признает, - с энтузиазмом воскликнул он. - Брат! Отправимся в Старый Город. Медленный Тембр делил столицу на две части: более древняя восточная звалась Старым Городом, а относительно молодая западная - Новым. Во времена Первой Династии Нового Города вовсе не существовало, столица располагалась на правом берегу Тембра, а в излучине, где русло делало поворот, стоял великолепный царский дворец. Пятьдесят тысяч лет назад, когда прапрапрадед Одина избавился от последнего представителя Первой Династии (хроники гласили, что младенец погиб от обычной детской хвори, но эта ложь никого не могла обмануть - всем было известно, что Бьёрн Первый диктовал летописцам) и взошел на престол, основав Вторую Династию, дворец спалили и отстроили новый - ещё более величественный - на западном берегу. За Второй Династией потянулись аристократы и видные граждане - Новый Город быстро разросся, в скором времени перещеголяв Старый и размерами, и архитектурой, и населением. На восточном берегу остались ремесленные и промышленные кварталы, трущобы бедняков, рекреации иноземных эмигрантов, блошиные рынки. Принцам строго-настрого запрещалось пересекать реку - во время своих нечастых визитов в город братья более-менее изучили западный берег, но восточный оставался для них тайной - неизведанной, а потому загадочной землёй, полной секретов и приключений. Фригг и воспитатели усиленно запугивали принцев Старым Городом: и разбойники там водятся, и убийцы, и похитители детей... Эти страшные картины только будоражили воображение двоих неугомонных мальчишек: братья грезили черными рынками, опасными кварталами, лихими бандитами и с большим удовольствием встретились бы с парочкой похитителей - показали бы им как непросто умыкнуть царского отпрыска. - Даже не знаю... - неуверенно протянул Тор. Ему страсть как хотелось погулять по запретному берегу - даже глаза загорелись - но так легко сдаваться брату было досадно. - Огун ждёт нас. - Огун давным-давно во дворце, - нетерпеливо ответил Локи. - Обольщает фрейлин и греется у камина. Тор рассмеялся - до того невероятным был образ молчаливого вана, вздумавшего очаровать хорошенькую фрейлину царицы. - Пойдём, - настаивал Локи. - Когда ещё такой шанс представится? - Уговорил, - сверкнул глазами Тор. Локи передернул плечами (можно подумать, брат ему одолжение делает), но предпочел промолчать. Строго говоря, в цветочных лавках не было недостатка и в Новом Городе, но, едва мальчишки переступили границу моста, все разумные доводы выветрились из их голов (даже из на редкость толковой головы Локи). У братьев было в запасе три часа и они намеревались провести их с толком: заглянуть на знаменитый блошиный рынок на Овощной площади, прогуляться по улице Славы, якобы кишмя кишащей жуликами, карманниками и другими неблаговидными членами общества, и - самое главное - взглянуть на площадь Династии - то самое место, где когда-то красовался дворец первой Династии (а потом и его пепелище), загубленной их далеким предком. Овощная площадь нашлась на удивление быстро, благо находилась она всего в двух кварталах от пешеходного моста. Просторная, мощеная булыжником, она была со всех сторон окружена невысокими зданиями старинной постройки. Усиливающийся снегопад мало мешал бойкой торговле - среди разномастных палаток сновали укутанные кумушки, почтенные седобородые асы, раскрасневшиеся на морозе ребятишки и статные молодые девушки. Все спешили, нервничали, но по большей части улыбались - до праздничной ночи оставалось всего несколько часов. Горожане с любопытством поглядывали на двух одиноких богато одетых мальчишек, но были слишком заняты своими хлопотами, так что никто принцев не останавливал и вопросов не задавал. Чем только не торговали празднично одетые лавочники: сочными овощами и фруктами, недавно выловленной в проруби рыбой и свежим мясом, старьевщик предлагал богатый ассортимент поношенного тряпья, стоптанных башмаков и поломанной утвари, на прилавке скобянщика тускло блестели медь и олово. Братья с полчаса месили снег вдоль длинных торговых рядов, и с каждой минутой разочарование становилось всё больше. Многими товарами мог похвастаться рынок, но принцам не встретилось ничего, что имело хоть немного незаконный оттенок. - Где же подпольные торговцы? - наконец озвучил Тор общее недоумение. - Станут они тебе открыто торговать при свете дня, - высокомерно произнес Локи., раздосадованный не меньше брата. - Подпольная торговля оттого подпольной и называется, что её тайно и скрытно ведут. В самом деле, глупо было рассчитывать, что запрещенные товары открыто разложат на прилавках, мимо которых то и дело проходят городские стражи. Локи отвесил себе мысленный подзатыльник - знал ведь, что рассказы матушки и наставников содержат мало правды. Крикливый торговец пирожками указал им путь к улице Славы (только после того, как Тор купил у него три медовых пряника), и братья покинули базарную площадь, чтобы окунуться в мир улиц - не менее шумных и оживленных. Воодушевление принцев немного спало - Локи теперь сомневался, что им встретится какое-нибудь приключение, а Тор, хоть ещё и надеялся встретить бандита-другого, чтобы блеснуть воинскими талантами (природа наделила старшего принца недюжинной силой), тоже приуныл. Старый Город почти не отличался от нового, разве что был немного грязнее, шумнее и многолюднее, но уж никак не походил на гнездо зла и беззаконья, прибежище убийц и разбойников со всего Асгарда, как рисовалось в головах впечатлительных мальчишек. Братья уже были готовы повернуть назад, когда до них донеслось пение. - Слышишь? - удивленно спросил Тор. Локи кивнул. Невидимый хор тянул неторопливую песню где-то в квартале к югу. - Пойдём, - бросил младший, резко поворачивая направо. - Но нам не по пути, - возразил Тор. - Мы ведь на улицу Славы собирались. - Да брось, - хмыкнул Локи. - Выйдет как с рынком... Наверняка, улица как улица, ничего больше. Пойдем поглядим, кто поет. Тор с притворной неохотой последовал за братом. Пение становилось громче и громче, принцы уже могли различать немудреные слова, и, наконец, повернув за угол, встретились с загадочными певцами. - Тысяча огненных демонов, - сдавленно произнес Тор. Поёт вся улица. Это древняя традиция - древнее гранитных крепостных стен, древнее Старого Города, древнее базальтовых скал, что возвышаются на западе Асгарда. В Новую Ночь нужно петь - не просто петь, а с заката до рассвета заливаться. Мелодия не должна замолкать ни на секунду - закончится одна песня, тотчас начнется следующая. В прежние времена, когда мир был молод, традиция свято соблюдалась. На площадях собирались хоры, которые пели особые обрядовые песни. Локи думал, что обычай давным-давно умер, сам принц прочитал о нем в старинном манускрипте. О традиции действительно забыли - забыли в золотом дворце, забыли в роскошных особняках и богатых кварталах, но здесь - среди простых асов - она ещё живёт. Поют дворники, метущие улицы; поют ремесленники, сидя у лавок; поют румяные девушки; поют возящиеся в снегу ребятишки; поют торговцы и воины; поют старые и молодые; поют, поют, поют... Исполнители меняются: одни приходят, другие уходят, но песня не прерывается ни на мгновение. Десятки голосов переплетаются как сияющие нити, ткут полотно мелодии, и она парит в воздухе, звенит, переливается. Принцы проходят квартал, другой, третий - песни разные, а вот певцы всё те же - усталые, небогатые, мало балованные жизнью горожане, в дома которых хоть на одну Ночь забрёл праздник. В квартале Шахтеров поют о глубоких подземельях и самоцветах, скрывающихся в тысячелетнем мраке; на аллее Воинов славят павших бойцов и ратные подвиги; улица Моряков кричит о глубокой синеве и великой силе океана; Площадь Ремесленников хвастается своим искусством; квартал Торговцев похваляется ловкостью и деловой хваткой... Прежде Локи воспринимал подданных только как пестрое море лиц, мелькающих вокруг парадного кортежа царской семьи во время торжественных выездов. Теперь они обрели индивидуальность. Его народ - это старый дед, лущащий семечки на крыльце и дребезжащим голосом тянущий песню о битве при Монро; это круглолицая девушка на сносях, устало потирающая поясницу; это случайный прохожий, с любопытством оглядывающийся по сторонам и подпевающий не в такт; это кряжистый улыбчивый плотник, на ухе которого основательно потоптался медведь... Счастлив будет тот, кто однажды сядет на золотой трон и сможет назвать себя царем такого народа. Неожиданно рядом с Локи звучит сильный и чистый голос. Мальчик удивленно оборачивается. Поёт Тор. Голос принца сливается с голосами его будущих подданных, глаза сияют. - Откуда ты знаешь слова? - удивленно прошептал Локи. - Няня как-то напевала, - без тени смущения отозвался Тор, на мгновение прервав пение. Локи удивленно покачал головой. Няня - престарелая асиня, родом из далекой деревеньки - была любимицей Тора, младшему претили её простонародные манеры без малейшего налета придворного лоска и привычка тискать наследных принцев за щеки да закармливать яствами. "До чего же ты худенький, - бывало, приговаривала няня, накладывая Локи добавку, - смотреть страшно. Того и гляди - ветром унесет". Тор сдавленно хихикал в тарелку, а Локи давился угощением и хмурился. Ему обрыдли упоминания о худобе: что с того, что у него... хрупкое телосложение, не в пример брату и отцу? Мальчик твердил себе, что ему дела нет, но досужие разговоры его задевали. Как-то принц подслушал, как молоденькая придворная дама назвала его "муспльхеймским богомолом" и дулся на неё несколько месяцев, а девушка никак не могла взять в толк, отчего её платья все время рвутся, а прически - портятся. Мстительно и мелочно, но Локи ничего не мог с собой поделать. Тор всем сердцем прикипел к старухе-няне, почитая её чем-то вроде строгой бабушки, и горько - в три ручья - плакал три года назад, когда почтенная асиня тихо и незаметно отошла в мир иной. Брат не проронил ни слезинки, когда Ванг Могучий сломал ему руку (если честно - Тор сам напросился, нечего было задирать знаменитого воина, утверждая, что тот неповоротлив, медлителен и не справится с мальчишкой в три раза младше), но нисколько не стыдился эмоций на похоронах. Тор вообще не стеснялся проявлять чувства: он хохотал во всё горло, если ему было смешно, хмурил светлые брови, когда бывал озадачен, сцеплял зубы, если злился, и плакал, когда сердце заходилось от тоски. Локи находил подобную искренность привлекательной и отталкивающей одновременно, а в глубине души сдавленно завидовал. Он так не мог - младший принц уподоблялся прекрасному замку, вечно запертому на засов - окружающие могли любоваться чудным фасадам, но что таилось за сомкнутыми портьерами и ставнями не было ведомо даже близким друзьям. Очарованные пением, мальчишки все глубже и глубже уходили в Старый Город. Улицы становились беднее, приличные дома сменили лачуги, а вот музыка словно стала ещё прекрасней - чем горестней был окружающий пейзаж, тем больше души асы вкладывали в нехитрые слова. - Ублюдок! - неожиданно из подворотни раздался тонкий мальчишеский голос. - Ублюдок, вот ты кто, и неча рожу воротить, словно лучше нас! Раздался издевательский смех. - Ваши оскорбления свидетельствую об отсутствии воспитания и плохой информированности, - с достоинством ответил другой мальчишеский голос. - Моя матушка - честная женщина. - Честная? - хрюкнул первый. - Как бы не так! Кто ж твой отец, назови имя? - Он давно умер. Смех стал громче. - Может и умер... Да только никто его никогда не видел. Батя мне сказывал: родительница твоя и замужем-то никогда не была, а вот ребенка кто-то ей заделать удосужился. Одно слово - шлюха... - Да как вы смеете! В переулке раздались крики, звон и шум потасовки. Кто-то взвизгнул: "Барги, держи его!". Братья, не сговариваясь, завернули в подворотню. У полуразрушенного дома двое мальчишек их возраста держали за руки хрупкого светловолосого паренька, а третий отвешивал ему тумаки. Паренек попался прыткий и ловкий: он извивался в руках врагов как угорь, лягался, пинался и даже ухитрился укусить одного из противников, но силы были неравны - и под глазом у него уже наливался большой фонарь. - Что это вы тут творите? - громко спросил Тор. Мальчишки оглядели новоприбывших и оскалились: - А ваше какое дело? Видно, азарт битвы уже успел ударить им в голову, обычно одного вида крепкой фигуры Тора хватало, чтобы охладить боевой пыл сверстников. - Втроем на одного, - медленно произнес принц, - не похоже на честную драку. - А ты его с нами не равняй, - запальчиво ответил самый крупный из мальчишек, по-видимому, вожак, так сказать, стаи. - Он ублюдок, сын потаскухи... Светловолосый зарычал и забился пуще прежнего, его красивое лицо исказила звериная ярость: - Не смейте так говорить про мою мать! - И верно, уважаемые, - протянул Локи. Кулаки у него зудели, он загривком чувствовал приближающуюся потасовку. - Не стоит такой день обмениваться оскорблениями. - Да кто вы такие, чтоб указывать нам? - налился краской вожак. Локи уже было собирался ответить, но тут ситуация вышла из-под контроля. Пленник, пользуясь тем, что на него перестали обращать внимание, исхитрился сильно лягнуть одного из обидчиков. Тот выругался, ударил в ответ - светловолосый отлетел к стене. Братья переглянулись и кинулись в гущу драки - теперь их было трое на трое. Принцы, которые с детства проводят по полдня на ристалище, это вам не городские мальчишки, поднаторевшие в уличных драках - вскоре противники сочли за лучшее отступить. Тор помог светловолосому подняться: один глаз бывшего пленника заплыл, из рассеченной губы сочилась кровь, но держался он - стройный, высокий - с таким достоинством, что братья - наследные принцы, между прочим - ощутили себя сельскими невеждами, встретившими сиятельного аристократа. - Благодарю вас за помощь, - чопорно произнес паренек. - Моё имя - Фандрал Хельгасон. А как величать моих спасителей? "Сын Хельги, - подумал Локи.- И не слова об отце… Видно, те ребята толковали не на пустом месте." Вслух он, однако, ничего не сказал. - Я Тор, а это мой брат Локи, - не подумав брякнул принц. Локи тяжело вздохнул: сколько раз он учил эту бестолочь конспирации? - Вот как, - тот глаз Фандрала, который был в относительном порядке, хитро заблестел. - Стало быть, вы принцы? "Не поверил, - перевел дух Локи, - решил, что мы просто не хотим называть настоящих имен." - Принцы, - напыщенно ответил он, - живем в золотом дворце и всё такое... Фандрал засмеялся было, но потом болезненно поморщился, потирая солнечное сплетение. - Крепко тебе досталось, - сочувственно заметил Тор. - Это не беда, - равнодушно произнес Фандрал, - не в первый раз, бывало и хуже. Жалко, что деньги отняли, мерзавцы - я маме на подарок скопил. Она сейчас болеет, - грустно добавил он, - хотел порадовать... Тор без раздумий выгреб содержимое карманов: - Здесь немного, но что-нибудь да купишь. Фандрал изумленно вытаращился на золото, видно, его понимание слова "немного" в корне не совпадало с Торовым. - Ну как же... - растерянно пробормотал он. - Я не могу взять. - Да брось, - небрежно промолвил Тор, - брат, у тебя монеты есть? Локи высыпал содержимое своего кошеля в руку брата (не забыв, впрочем, оставить на цветы). - Вы что, ребята? - Фандрал отступил от них, подняв руки. - Это целое состояние. - У принцев денег хватает, - заговорщически подмигнул Тор. Вот тут в глазах парня зажглось не понравившееся Локи подозрение. - Нам пора, - быстро произнес мальчик, хватая брата за локоть. - А то дома хватятся. - И верно, - встрепенулся Тор. Он быстро ссыпал монеты в ладонь Фандрала и хлопнул того по плечу. - Хорошей тебе Новой Ночи! И матушке поздравления передай. Мальчишки бросились прочь из переулка, оставив паренька изумленно таращиться им вслед. *** Во дворец они, конечно, опоздали. Когда братья с охапкой цветов влетели в малую (детскую) гостиную, Огун поднялся им на встречу: - Царская чета искала вас, - развел он руками, - но так и не нашла. Я сказал, что вы, верно, в саду загулялись. Теперь ваши матушка и батюшка уже на приеме - получают поздравления от послов да знатных сановников. Просили передать, что подарки утром получите. - Тысяча огненных демонов! - воскликнул Тор. - Не успели... Раздосадованные мальчишки оставили подарки в покоях родителей и вернулись в гостиную. Огун перевел взгляд с одного помрачневшего лица на другое и слабо улыбнулся. - А заглянули бы вы под елку, ребята! Братья синхронно повернули головы - под хвоей притаились два свертка. - Ну ты, друг, даешь! - восхищенно присвистнул Локи, развернув тот, что предназначался ему. - "Ритуалы Ванахейма. Типология и классификация". Я только в монографиях о ней и читал, не знал, что где-то экземпляр сохранился. - В моей библиотеке нашелся, - пожал плечами ван. - Так это семейная реликвия? - нахмурился принц. - Бери, бери, - твердо произнес Огун. - На что мне книга по магии, коли во мне колдовства и на наперсток не наберется? А ты найдешь ей применение. - Вот спасибо, так спасибо, дружище! - в свою очередь произнес Тор, "История Ванахеймской Рати" определенно пришлась ему по вкусу. Принцы вручили княжичу ответные подарки (кинжал и булаву), и в гостиной повисла тишина. - Ну а для тебя, брат, у меня ничего нет, - небрежно сказал Локи, спокойно глядя на Тора. - Сам знаешь, в последнее время с карманными деньгами туго... Да и разве мы чужие друг другу, чтобы покупать любовь подарками? Тор изумленно уставился на брата, вытаращив глаза и открыв рот. Ему пришлось скрести по сусекам, да еще и продать через кузнеца кое-что из собственных изделий, но денег на подарок брату он собрал. А если вспомнить, сколько усилий потратил... Дурак! Локи, выходит, и стараться ради брата не удосужился. - И я тебе ничего не приготовил, - с трудом превозмогая обиду, пробурчал Тор. Атмосфера в комнате сгустилась, как перед грозой. Тор хмуро разглядывал подарок Огуна, Локи безмятежно любовался хрустальными елочными игрушками, а княжич хитро поглядывал на братьев. - Будет тебе дуться, принцесса! - Локи неожиданно расплылся в широкой улыбке. - Нельзя быть таким легковерным. Как мог я не приготовить подарка для нежно любимого братца? Театральными жестом, наверняка подсмотренным у одного из тех фокусников, что выступают на городских ярмарках, Локи откинул портьеру и с видимым трудом достал из ниши каменную глыбу. Так, во всяком случае, сначала показалось Тору. Потом-то он разглядел получше и на какое-то время полностью потерял дар речи. Локи глядел на него с неприкрытым удовлетворением. - Вижу, по нраву тебе подарок пришелся, - хмыкнул он. - Хвел... - осипшим голосом прошептал Тор. - Хвелвинген. - Совершенно верно, - Локи взял лекторский тон, будто распинался перед огромной аудиторией, а не перед двумя мальчишками. - Хвелвинген, в народе именуемый небесным металлом. Невероятно прочный, удобный при ковке, а оружие, изготовленное из него, никогда не затупится и не сломается. Во вселенной существует всего одно его месторождение, которое бдительно охраняется цвергами. Выкуй себе славный меч, брат! Тор неловко потоптался, не зная, как отблагодарить: руку пожать, что ли, или обнять? Локи, наблюдающий за метаниями брата с хитрой усмешкой, ехидно протянул: "Поцелуешь?" и подставил щеку. Огун расхохотался, а Тор взлохматил негоднику волосы и крепко сжал плечо: - Спасибо, Локи. Это ж мечта любого кузнеца! Локи небрежно махнул рукой: - Да что там. Выглядел он, однако, довольным, как объевшийся сливками кот. Тор со всех ног бросился в свои покои, достал из платяного шкафа, которому, видно, самой судьбой было написано хранить тайны, припасенный подарок, и вернулся к друзьям. Локи и Огун выжидающе глядели на него. Тор поставил подарок на стол, откинул накидку и перед глазами удивленных мальчишек предстала небольшая золотая клетка. Локи побледнел и захлопал глазами, вид у него при этом стал неожиданно глупым. Клетка блистала червонным золотом, но куда больше сверкал её единственный обитатель - недавно оперившийся крохотный птенец. Проснувшись, он тихо курлыкнул и уставился на мальчишек глазами, сияющими, как самоцветы. Птенец словно находился в центре бушующего пламени: по оперению пробегали золотые искры, крылья - янтарные у шеи - плавно переходили в огненно-красный. - Что это? - восхищенно спросил Огун. - Жар-птица, - Локи растерянно потер переносицу. - Никогда о таком не слышал, - покачал головой ван. - Они чрезвычайно редки, - из голоса Локи напрочь исчезли лекторские нотки, теперь он звучал взволнованно и радостно, - я только в книгах о них и читал. Далеко от нашей планеты - так далеко, что потребуется долгая жизнь аса, чтобы пройти этот путь - лежит великий и прекрасный мир. Там зеленеют вечные леса, там по пастбищам скачут быстроногие лани, там небесная твердь принадлежит крылатым ящерам, а водная - ящерам морским… Там живут и умирают жар-птицы. Живут и умирают, но не рождаются. По нелепой и загадочной птичьей природе, раз в свой долгий век, жар-птица покидает родной мир и тайными тропами летит в далекий, маленький и ничем не примечательный мир. Огун удивленно поднял брови. - В Мидгард, - пояснил Локи. - Там, в дремучем непролазном лесу, она свивает гнездо и откладывает яйцо - одно единственное - а после пускается в обратный путь. Несколько людских поколений успевает смениться, пока вылупится птенец. Немного окрепнув, он находит выход на тайную тропу и, повинуясь невероятным птичьим инстинктам, отправляется в родной мир. Иногда смертные встречают жар-птиц, а потом складывают о них песни и легенды. Птенец потянулся и неожиданно распахнул крылья - мальчишки отпрянули, испугавшись пламени - а потом вновь прильнули к клетке, любуясь оперением, полыхающим как тысяча костров. - Благодарю тебя, брат, - тихо молвил Локи, положив руку на плечо Тора, - о таком я и мечтать не мог. Тора радостно оскаблился. Радость брата окупила всё: и золото, и усилия, потраченные на то, чтобы найти охотника и убедить Хеймдалля пропустить того в Мидгард. - Невелика ценность, - пожал плечами мальчик. - Сказания сметных врут: птица не лечит болезней, да и вообще она глупая - курица и та сообразительнее будет. - Зато какая красивая, - прошептал Огун. - И её-то тебе точно позволят держать в покоях, - подмигнул Тор. Локи покрошил в ладонь хлеба и поднес руку к клетке. Птенец просунул клюв сквозь прутья, осмотрел предложенное угощение и недовольно отвернулся. - Он сладкоежка, - сказал Тор, - пряники любит, мёд... - Эдак ты растолстеешь, птаха, - пожурил птенца Локи. Он коснулся пальцем сверкающего крыла и блаженно зажмурился: - Теплое. - Нам пора идти, - напомнил пунктуальный Огун, - гости ждут. Локи неохотно позволил оторвать себя от птицы, Тор так же недовольно отвлёкся от глыбы металла, которую любовно оглаживал, и мальчишки побрели в малый пиршественный зал. Для участия в официальном придворном приёме принцы ещё не доросли (на самом деле Фригг опасалась, как бы неугомонные мальчишки под шумок не перебрали забористого эля), потому праздничный ужин проводили в компании ровесников из наиболее родовитых придворных семейств. В этом году повара расстарались на славу: столы ломились от роскошных яств, и братья, оголодавшие за наполненный событиями день, накинулись на них как куры на зерно. Сладкая медовуха - хоть и прилично разведенная водой - всё же немного ударяла в голову. Кубке на двадцатом Тор почувствовал, что его основательно развезло. Всё вокруг казалось мальчику замечательным: праздник; подарки; самые лучшие во вселенной родители; вредный, но всё равно любимый брат; старые и новые друзья... Когда пробила полночь, зал наполнился шумными криками и поздравлениями, свечи погасили и праздничная ель засверкала магическими огнями, а потом хохочущая толпа высыпала на улицу. Принцы, дворяне, дети высоких чинов и знатных сановников - будущий цвет асгардского общества - устроили снежную битву, как любые другие ребятишки в любом другом уголке вселенной (где есть снег, разумеется). Ибо дети, где бы они не родились, честнее и искреннее взрослых, и, глядя на ребятню, резвящуюся в снегу - в Асгарде, Мидгарде, Ванахейме или в Ётунхейме, в мирах далеких и близких, древних и совсем молодых - вы увидите одну и ту же картину. Дети везде одинаковы. Ведь когда-то вся Вселенная произошла от общего предка. *** На рассвете прием закончился, и Фригг вернулась в покои. От усталости в ушах звенело, голова словно плыла в вязком тягучем мареве. Звуки казались слишком громкими, цвета - резкими, а движения - неловкими. У двери в спальню царица застыла - туалетный столик утопал в фиалках. Фригг слабо улыбнулась, вдохнув нежный, незимний аромат. Должно быть, мальчишки постарались. Про фиалки, конечно, вспомнил Локи и подговорил брата сбежать в город... Вообще-то, самостоятельные вылазки находились под строжайшим запретом, и в любой другой день братьям не удалось бы избежать заслуженной кары. Но только не сегодня - ведь цветы так вкусно пахли. А потом царица пригляделась к столику получше и... наказание совершенно точно перестало угрожать принцам. Посреди фиалкового ковра, в лучах рассветного солнца переливалась стеклянная сфера на изящной подставке, а в глубине её тихо кружились снежинки. Фригг застыла, неспособная оторвать глаз от чарующего зрелища. Всё верно: она сказала, что любит снегопад - и сыновья ей его подарили. Порой родители гордятся своими детьми, порой - гневаются на них, а по большей части воспринимают как неотъемлемую часть жизни - это естественно и закономерно. Но иногда эти привычные, до малейшей черточки знакомые дети совершают нечто такое, что заставляет родителей вспомнить, какое невероятное чудо подарила им судьба, позволив ребятишкам появиться в их жизни. Фригг бережно подняла снегосферу и поставила её на полку - как раз напротив своего любимого кресла, чтобы иметь возможность постоянно ею любоваться. *** Шли годы, десятилетия и сотни лет, планеты неспешно бродили вокруг звезд, времена года сменяли друг друга, а сфера стояла на своем месте; брат отрекался от брата, отец - от сына, сердце матери обливалось кровью, а снежинки всё так же неспешно падали, искрясь в солнечном свете. Только всё во вселенной имеет конец. Холодной несчастливой осенью черный корабль древнего врага влетел в золотой дворец, круша стены и сметая колонны. Вот тогда - когда величественное здание содрогнулось от глубоких подземелий до остроконечных шпилей башен - хрупкая сфера скатилась с полки и ударилась о пол, разлетевшись на тысячу сверкающих осколков.