Ломая стереотипы

— И кто это мог быть? Хотя бы какие-нибудь мысли есть? — Егор перевел взгляд с записки на меня, явно ожидая перечисления полного перечня моих возможных врагов, которых у меня, кстати говоря, не могло иметься в принципе. По крайней мере, я была уверена в этом до недавних пор. — Да, есть одна мысль: на дорогу смотри, — пробормотала я, поджимая под себя обнаженные ноги и сжимая в замерзших руках теплый пластмассовый стаканчик с дымящимся напитком. Вы думаете, что я слезла настолько быстро, что кофе даже не успел остыть? Если бы! Спускайся я чуть подольше, он мог бы не просто остыть, но и замерзнуть до состояния льда, ведь во мне внезапно открылась паническая боязнь высоты. Если ближе к первому этажу я уже более-менее уверенно перебирала ногами и руками, приглушенно ругаясь себе под нос, то в самом начале тернистого пути я боялась даже просто высунуться из окна. То ли Валентина оказалась хорошим психологом, то ли я её просто неимоверно достала, но ей все-таки удалось убедить меня в том, что если я сама не попытаюсь слезть, то одна уверенная рука без сомнений столкнет меня вниз. — У меня не может быть врагов. Все ко мне хорошо относятся, — почти убежденно произнесла я, отстраненно смотря на редкие проносящиеся мимо машины. — Самоуверенная девочка, — с сарказмом хмыкнул Егор и автоматически зевнул. У меня появилась запоздалая мысль, что мой звонок мог его разбудить, и я запоздало почти смутилась. — Наманикюренные пальчики, брендовая одежда, идеально наложенная косметика, прическа — волосок к волоску. У любой Барби есть враги, которые завидуют или просто презирают за подобную красоту. Я возмущенно вскинула взгляд. — Нет, мне, конечно, льстит, что ты считаешь меня красивой, но я всего лишь слежу за собой! Таких людей можно встретить за каждым углом, но им же не пытаются перерезать горло, их же не пытаются подорвать! — Не истери, — спокойным голосом перебил меня Арабский, и я опустила взгляд, отворачиваясь к окну с пассажирской стороны. — Подрыв к тебе никак не относится, у меня в стене был шкаф с важными документами — именно их и хотели уничтожить, — я невнятно фыркнула. Мог бы и сразу сообщить мне об этом, а то я же уже себе просто мозг сломала, пытаясь понять, как тайный недоброжелатель узнал, что я поеду в офис к Арабскому, если об этом не знала даже я. — Хочешь сказать, что нападение у меня дома и все остальное — это просто совпадение с взрывом? — Именно, — Егор задумчиво постучал пальцами по рулю. — Все-таки я думаю, что это твои «мальчики» с района балуются. Я моментально помрачнела еще больше и перевела на парня ледяной взгляд. Чего же он так приелся к ним? Только из-за того, что немного попинали его в переулке? Ой, велика потеря, пить надо меньше! — Даже если это они, на такой огромный букет гвоздик денег у них просто не хватило бы. Они и на перцовку-то наскрести не могут, — Егор ухмыльнулся, промолчал, но, судя по всему, остался при своем мнении. — Куда мы едем? — К тебе домой. — Что?! И после этого мужчины что-то говорят про женскую логику! Без всяких сомнений, помочь мне сбежать из больницы, чтобы после привести туда же, откуда все и началось — это лучший выход. Хотя… С другой стороны, если подумать: слишком мала вероятность, что на меня попробуют напасть дважды в одном и том же месте. Кем бы этот недоброжелатель ни был, он не настолько глуп, чтобы допустить оплошность. А в квартире могли остаться какие-нибудь следы: вдруг тот человек, который напал на меня, украл что-нибудь или наоборот — обронил? Заметив отразившееся на моем лице согласие с подобным маршрутом, Егор одобрительно хмыкнул: — Девочка после больницы еще не разучилась думать? — А мальчик, судя по всему, еще и не начинал. Обменявшись взаимными комплиментами, мы на какое-то время остались удовлетворенными и отстали друг от друга, весь дальнейший путь до моего дома проведя в полнейшей тишине. Я впервые нашла плюс в ночной езде на машине — мы не вляпались ни в одну пробку и до моего дома от больницы доехали просто-таки молниеносно, хотя и ехали как-то в объезд, самой длинной дорогой. Пришлось списать это на паранойю Арабского, который наверняка всего лишь путал следы, хотя в этом не видела никакого смысла. Не будут же за нами следить еще и ночью? Машина Егора в моем районе смотрелась как минимум странно, и я была почти уверена, что кто-нибудь из местных не удержится от соблазна и начертит на его крыле пару лишних царапинок. А в идеале — еще и спустит колесо. Мои мечтательные мысли прервались, когда мы подъехали к дому, и прямо рядом со своим подъездом я увидела уже знакомые мне лица (если не сказать рожи) и тут же нахмурилась. "Фантастическая четверка" сегодня была не в полном составе — без Михана, а их хмурые и трезвые взгляды, направленные в мою сторону, заставили меня буквально выскочить из машины и кинуться к ним, проигнорировав предупреждающий окрик Егора. Чтобы догадаться о причине плохого настроения парней, не надо было в идеале владеть дедукцией. — Его не выпустили? — выдохнула я, и вопрос прозвучал скорее как утверждение. Сергей едва заметно кивнул, чуть ли не с открытым ртом разглядывая мой совершенно непривычный для них внешний вид. Я перед ними не то что босиком не появлялась, а даже просто без макияжа. Спасибо хоть Арабскому, что не пожалел для меня своей куртки поверх больничной сорочки. — Его не просто не выпустили — на него завели дело, хотя Михан ничего и не делал, — голос Гены прозвучал с непривычным обвинением, хотя он даже и не повышал тона. Я невольно поежилась, отступив назад, и это заметил Серый. — Блонди, мы тебя не обвиняем. Просто хотели с твоим батей поговорить, так он нас даже слушать не стал, залетел к тебе в квартиру, и все дела, — он глянул на выходящего из машины Егора, скривился и сплюнул на землю. — Что, мутишь с хилячком? — я мотнула головой, давя нервный вздох. Я же просила папу выпустить его, почему он не сделал этого? Очевидно же, что Миша не виноват! — Я с отцом сама поговорю, не лезьте в это дело, он и без того не в настроении. Серый переглянулся с Женей и Геной, и я с разочарованием отметила в их глазах сомнение. Не верили, конечно. Да что тут, я даже сама не больно-то и верила себе. Как еще убедить еще одного параноика в том, что Миша сделать этого не мог, я не знала. Если он, конечно, на самом деле не делал этого. — Пошли, — Егор схватил меня чуть выше локтя, потянув к подъезду, и я, кинув виноватый взгляд на парней, последовала за ним, впрочем, сразу же вырвав у него руку, как только подъездная дверь закрылась за нами. — Не трогай меня никогда, — ядовито прошипела я, вызвав у парня только снисходительную усмешку. Я медленно повернулась, замирая посреди лестницы на носочках, чтобы не морозить пятки бетонным полом. Арабский остановился парой ступенек ниже. — Ты ведь понимаешь, что я могу рассказать отцу про тот взрыв у тебя в кабинете? — понизила я голос до мурлыкающего шепота, пристально смотря ему в глаза. — И тогда он, как и мы с тобой поначалу, подумает, что эти случаи зависят друг от друга, и освободит Мишу. А с тобой начнет разбираться, поднимет информацию на тебя, узнает о твоем тёмном прошлом и... — И тогда и тебе, и ему будет лучшим выходом бежать из страны и больше никогда не попадаться мне на глаза, — таким же ласковым тоном отозвался Егор, поднимаясь на одну ступеньку и оказываясь вплотную ко мне. Я с легкой нервозностью рассмеялась, пряча руки в карманах куртки. Пальцы наткнулись на пачку сигарет и зажигалку. — Блефуешь, — протянула я, растягивая губы в натянутой улыбке. Егор только многозначительно усмехнулся. — Я же тебе говорила, что не стоит говорить этого, — развела я руки в стороны, гася ехидный хохот, и протянула запрокинувшему голову Егору пропитанный холодной водой платок. — Если бы правду он воспринял еще мирно и даже помог бы нам, то этот вариант... — я подавилась хохотом под мрачным взглядом парня и пошла закрывать за папой дверь. Несмотря на ссору с ним, настроение мое умудрилось повыситься от придуманной Арабским версии. Надо было сначала со мной посоветоваться, а не нестись вперед паровоза, нос бы хоть целым остался. Все-таки бандит — не бандит, а против разозленного отца с военной выправкой увернуться не получится ни у кого. Закрыв дверь на замок, я на секунду прикрыла глаза, с блаженством вспоминая, как красочно врезал любимый папочка моему начальнику-фантазёру. — Мы с Алисой встречаемся. — Что? — мы с отцом синхронно уставились на Егора, стоящего в дверях. Папа ради такого случая даже оторвался от пораженного разглядывания моей непрезентабельной внешности. Краткий взгляд в зеркало заставил меня ужаснуться и тут же забыть об этом, чтобы лишний раз не травмировать психику. — Вы не знали? — Егор усмехнулся и развел руки в стороны. — Признаюсь, её сотрясение — это моя вина. Но разве я виноват, что она тоже настолько увлекается BDSM-играми, что позволяет мне забываться? Секунда молчания... и удар. Посмеиваясь, я вернулась на кухню, на ходу заплетая светлые прядки в кособокую косичку на одну сторону. — Теперь он точно считает, что именно ты перерезал мне горло, "заигравшись", а потом сбежал. А гвоздики — это так, знак нашей любви. Не удивлюсь, если завтра тебя повяжут ОМОНовцы и... — У тебя сегодня день рождения. Я удивленно замолчала, но быстро справилась со своей реакцией, усмехаясь и приподнимая брови. — Что, это был такой твой подарок? Соглашусь, оригинально. Только можно было и деньгами: было бы гораздо полезнее и приятнее. И ты бы сейчас кровью не обливался. Егор мой юмор не оценил, поднимаясь со стула и убирая платок от носа. Окровавленным он был еще более впечатляющим; не оставалось никаких сомнений в том, что он может и убивать, и делать всё, что только угодно его душе. И ничего ему за это не будет. — Ты не будешь праздновать свой день рождения. Ты слишком явно подставляешь себя под удар, а твой поклонник точно дал нам понять, что он не в игрушки играет, — выглядел Арабский внушающе и точно говорил серьезно, без тени улыбки, не давая мне шанса сомневаться в его словах. Именно поэтому, когда я громко рассмеялась на его слова, в его глазах отразилась уверенность в моем пострадавшем психическом здоровье. Я поспешила её развеять. — Я не праздную этот "праздник" уже лет десять, мне это не нужно. — То есть? — настороженно переспросил Егор. — То и есть, — я беспечно пожала плечами, доставая из шкафчика полузасохший пряник, и с удовольствием вгрызлась в него. — Ой, только не надо на меня так смотреть, я просто не считаю, что это стоит того. Обычный день, просто я стала на год ближе к могиле, — я оптимистично улыбнулась, усаживаясь на второй стул, и поджала под себя одну ногу, стаскивая с себя куртку и кидая её на пол под застывшим взглядом парня. — А теперь давай поговорим насчет твоих сексуальных фантазий. BDSM? В самом деле? Ничего лучше придумать не мог? Зачем вообще сказал ему про то, что ты виноват в моём сотрясении, моя версия была достаточно правдоподобной. Егор покосился на куртку, пытаясь воззвать к моей совести, но в своём доме я была на своей территории, а потому смущаться упрямо не желала. — Чем неправдоподобней версия из уст другого человека, тем легче в неё поверить. А в больнице ты ясно дала мне понять, что он сомневался в твоих словах. Я сложила руки на груди, закидывая ногу на ногу. Взгляд прошёлся по обнажённой коже, но моё выразительное покашливание вернуло его к моим глазам. — Ладно, допустим так. Но почему нельзя было сказать правду? — не могла понять я. Папа и правда мог помочь Егору с его проблемами, всё-таки у себя в участке он занимал не последнее место и пользовался уважением. — Потому что это только мои дела, и я не хочу, чтобы в них впутывался кто-то ещё. Это не такая ерунда, как... Арабский замолчал, сообразив, что зашёл дальше, чем позволялось. Я нежно улыбнулась, сжимая кулаки. — Продолжай, Егорушка, — пропела я, поднимаясь. — Не такая ерунда, как?.. Как что? Не такая ерунда, как какие-то покушения на мою жизнь? И правда, о чём это я, — истерический смешок вырвался без моей воли, и я поджала губы, резко переставая улыбаться. — Слушай, я... — Вали отсюда, — ледяным голосом произнесла я, указывая на дверь. — Тут опасно... — Вон! — крик затих в квартире, за стенкой раздался возмущённый стук. Егор встал, поднимая куртку с пола. — Спасибо за помощь в побеге, свободен. ...только когда дверь за Арабским закрылась, я смогла впервые за долгое время свободно разреветься, радуясь, что на мне сейчас нет косметики. Как ребенок, в самом деле.