Ломая стереотипы

— Марьина, ко мне! — раздалось откуда-то из глубин склада. Я поморщилась и осталась на месте, максимально мило улыбнувшись клиенту, заинтересованно поднявшемуся на цыпочках, чтобы заглянуть в приоткрытую дверь служебного входа. — Запишите пока что сюда номер и сумму платежа, — постучала я ногтем указательного пальца по последней строчке бумажки и повернулась к своей коллеге, которая что-то увлеченно щелкала в телефоне, который ей оставили на полчаса для установки интернет-настроек. Что-то мне подсказывает, что сеть там она уже давно настроила, а сейчас вовсю играла в мобильную игрушку. — Ирин, подмени меня. С памятной встречи прошло уже два дня. За эти законные выходные произошло, честно говоря, не так уж и много событий, которыми можно было похвастаться, но зато по насыщенности они во много раз превышали предыдущий месяц моей спокойной и размеренной жизни. К моему превеликому счастью, Егора я больше не встречала. И даже почти не вспоминала — разве только в тот момент, когда отстирывала свое постельное белье от засохшей грязи, которая натекла с него за ночь. Вспоминала я его тогда крайне ласковыми и абсолютно нецензурными словами, в тайне надеясь, что он дергается в судорогах от накатившей на него икоты. Но, как говорится, проблема пропала, а последствия остались: протрезвевшим хулиганам на фоне похмелья нежданно-негаданно пришла интересная мысль, которая заключалась в совершенно простой, но якобы взаимовыгодной схеме: «хиляк — блонди — деньги — спирт». Проще говоря, на следующий день, когда вечером я возвращалась из магазина, эти клоуны пытались мне впихнуть какого-то трясущегося от страха ботаника с округленными от страха глазами. А на следующий день — еще одного, на этот раз другого. А сегодня утром — какого-то бомжа. Посылала я их долго и красочно — Сергей даже практически вежливо попросил у меня бумажку, чтобы записать все сказанные мной слова. Я почти смутилась и, раздраженно махнув рукой на бездельников, с самым что ни на есть мрачным видом потопала в направлении остановки. Неужели так теперь будет каждый день? Каморка, в которой буквально пару дней назад я сидела до ночи, роясь в бумагах и квитанциях об оплате, всегда представляла собой самое уютное место во всем магазине. Несмотря на ненависть к той части работы, в которой приходилось заполнять гору бухгалтерии, тут находиться я практически обожала. Темная комнатка четыре на четыре метра была заставлена шкафами, не имела окон и хранила в себе только один источник света — скромную настольную лампу в форме пикачу. Попасть сюда можно было только через заваленный мобильниками склад, так что покупатели не имели шанса даже краем глаза взглянуть на эту уютную комнатку. Только вот сейчас этот уют как-то пропал. — Марьина Алиса Васильевна, — выразительно произнес менеджер. Крутя в пальцах отлетевший от футболки бейджик, я поежилась, потому что мужчина прочитал мое полное имя настолько злорадно, что я тут же заподозрила его в родстве с мультяшными злодеями. — Куницын Валерий… эмм… Батькович, — выкрутилась я, с ужасом сообразив, что не знаю имени своего негласного шефа. Конечно, вышестоящим начальником был сам директор, но он, кажется, появлялся исключительно на юбилейных праздниках, так что я его по-прежнему не имела счастья увидеть. — Батькович, — Валерий с презрением повторил мои слова, а я сама чуть не огрызнулась, но поспешно прикусила язык. Терять работу мне пока что не хотелось. — Марьина, ты в курсе, что два дня назад Арабский на правах директора проводил тестирование на профпригодность? А ты его по своей глупости пропустила. — Да, глупо было с моей стороны тогда послушаться вас и пойти разбирать ту макулатуру, к которой вы даже пальцем прикоснуться боитесь, — степенно кивнула я, складывая руки на груди. На своих каблуках я возвышалась над маленьким тучным менеджером, по меньшей мере, на полторы головы, так что на этот раз была его очередь смущаться и отходить на пару шагов назад. — Так, Марьина! — поспешно возмутился он, запыхтев. Лицо покраснело, а глаза прищурились, превратившись в две узкие щелочки. Я искренне заволновалось за его давление, потому что мужчина, кажется, готов был взорваться. — Не дерзи! Специально для тебя Арабский приедет сегодня в салон с документами, протестирует тебя и укатит к себе в офис. В отличие от тебя, он человек занятой, у него кроме нашего салона еще около двадцати точек, а ты!.. ты… — Бездельница, — уступчиво подсказала я. Валерий кивнул, наставительно погрозив пальцем, и продолжил ругаться, но я в своих мыслях была уже далеко. Когда Ирина жаловалась на сложные вопросы в тесте, я сразу поняла, что именно она имела ввиду: все-таки благодаря именно этому тестированию вчера Любе, еще одной нашей сменщице, пришлось забрать трудовую книжку с зарплатой за полмесяца и удалиться на поиски нового места работы. Да, не для всех пятилетие салона прошло успешно. Несмотря на это, я даже подумать не могла, что этот тест обязателен для каждого сотрудника. И уж тем более не думала, что через пару месяцев работы буду бояться её лишения. — …так что завалишь — вылетишь отсюда, как пробка! — закончит менеджер в резонанс с моими мыслями, заставив боязливо сглотнуть. Этот жест не остался в тайне от Валерия, так что он ехидно захихикал: — Правильно, Марьина, бойся. Ты, конечно, хороший работник, — внезапно признался он добродушным тоном, — но против Арабского не попрешь: ему если взбредет в голову, то на этом месте ты не останешься. И знаешь, — мужчина понизил голос, — шеф наш хоть и молодой, но искренний мой тебе совет — не спорь с ним. Я его еще с лихих девяностых знаю, он тогда приличным авторитетом пользовался и немало дел прокр… А вот, кстати, и он! — внезапно громко воскликнул Куницын, когда за спиной у меня скрипнула дверь. Я едва не подпрыгнула, но с трудом удержалась на неустойчивых шпильках. — Здравствуй, Григорьич. Это наша опоздавшая? — раздался насмешливый голос, совершенно не походящий на тот образ, который ему только что нарисовал излишне впечатлительный менеджер. Я повернулась, чтобы посмотреть на легендарного директора, и так и замерла, роняя бейджик на покрытый темным линолеумом пол. Куницын крепко пожал руку начальнику, ухмыльнувшись: — Она самая, Егор, она самая…