Ломая стереотипы

Стены больницы были привычно холодными и унылыми. Как и в любой больнице, уже с шести утра по коридорам начиналась беготня — медсёстры таскали в палаты капельницы и собирали анализы, первые “жаворонки” начинали бродить по коридорам и заглядывать в палаты, а сидящие на кушетках родственники пациентов ждали, пока с их родным окажут первую помощь. В этот раз мы с Егором принадлежали к последней категории. Непривычные роли — до этого момента мы всё больше привлекали к себе внимания, оказываясь в центре событий, но в этот раз я была готова с радостью сдать все полномочия. — Прости, — вдруг произнёс Арабский глухо. С того самого момента, как я увидела его и бросилась навстречу, он ни на секунду не отпускал меня дальше, чем на расстояние шага, и даже не шелохнулся, когда я задремала у него на плече в больнице, сидя на неудобной кушетке рядом с приёмным покоем. — Тебе не за что извиняться, — мягко произнесла я, касаясь его ладони. Егора и просить не нужно было — он моментально отзывчиво сжав мои пальцы, тут же согревающиеся от его тепла. — Ты не мог добраться с другого конца города по щелчку пальцев, а папа был рядом. И сражался, как герой, — улыбнулась невольно, вспоминая, как ловко он скрутил Вячеслава, который, к слову, не особо сопротивлялся. Мысль об этом заставила помрачнеть — он будто погас после того, как увидел, что Куницын мёртв. Я не знала подробностей его жизни, но отчего-то мне казалось, что теперь Вячеслав остался совершенно один, и у меня не было того ощущения победы, которое бывает, когда главного злодея увозят за решётку. Не потому ли, что он тоже был всего лишь отчаявшейся марионеткой в чужих руках? — Как он оказался рядом так быстро? — Егор чуть нахмурился, и я снова положила голову на его плечо, тяжело вздыхая. Руку, разумеется, не отпустила. Вспоминать о прошедшей ночи совершенно не хотелось, и я была рада только тому, что она наконец-таки закончилась, но всё же ответила. — Мама не вылечилась до конца. — Что?.. — я почувствовала, как Арабский напрягся. — Как это связано? Я пожала плечами, неохотно вспоминая слова отца, пока мы ждали оформления трупа — отцу ничего не грозило за тот решающий выстрел, а если и возникли бы какие сложности, то я знала, что у меня неожиданно стало достаточно друзей со связями в необходимых кругах. — Она находится на постоянном учёте, но психическая неустойчивость была с ней всю жизнь и полностью никаким лечением не купируется. Лоботомией разве что, — я грустно улыбнулась, впервые осознавая, что это совсем не то, что я хотела бы для неё. — У неё до сих пор бывают навязчивые состояния. Не такие устойчивые, как раньше, но она может, например, внезапно захотеть покраситься в рыжий. Или купить детские джинсы, которые всё равно некому будет носить. Или порисовать на кладбище среди ночи… — А твой отец слишком любит её, чтобы оставлять в такие моменты, — закончил вместо меня Егор, догадавшись, к чему я веду. Я кивнула, подтверждая сказанное. Случайное совпадение. Кажется, едва ли не единственное реальное совпадение в переплетениях интриг и тайн, которые преследовали меня на протяжении долгого времени. Маму потянуло на кладбище именно в ту ночь, когда меня собирались там убить, и невольно именно её решение помогло мне в очередной раз выжить, несмотря на то, что в конце концов именно из-за неё я там и оказалась. Отцу хватило одного выстрела, чтобы вынести мозги Куницыну до того, как он сделает это же со мной. Он был достаточно далеко, чтобы не попасть, но и тут повезло — пуля влетела точно в цель. Я разрыдалась уже искренне, чувствуя, как нить напряжения внутри меня обрывается, и как раз тогда увидела разбитый взгляд Вячеслава, замершего в паре десятков метров от меня. Он даже не кинулся прочь, когда папа рванул к нему. Просто стоял на месте. Так и не дёрнулся до приезда полиции, а после покорно сел в машину с мигалками. Молча. Дверь рядом открылась, вырывая меня из тоскливых мыслей, и из кабинета на костылях вышел папа, бурча что-то недовольно себе под нос. — ...да не люблю больничные, не хочу, я же могу и на костылях на работу ходить, — уловила я конец фразы и заулыбалась, вставая, чтобы обнять отца, тут же переставшего ворчать и неловко попытавшегося обнять меня одной рукой и не рухнуть при этом на пол. — Ты на костылях максимум до порога дойдешь, — мягко подначила мама, выходя следом из кабинета. Пока я обнимала отца, наши взгляды пересеклись. Мы несколько секунд смотрели друг на друга, пока она не опустила взгляд, а я не сделала шаг назад к Егору. — Вы давно здесь? — Сразу приехали, как узнали, что папа на пороге навернулся, — покачала я головой и заглянула к отцу в глаза, приподнимая брови. — Как тебе ощущения? Споткнуться и сломать ногу после успешной победы над двумя преступниками — это ещё постараться надо. — Вас Алиса точно не кусала? А то мне знакомо это везение… — произнёс Егор у меня за спиной. Я легко ткнула его локтём, пока родители улыбчиво переглянулись — кажется, в этот раз они были на его стороне. Арабский шагнул вперёд, протягивая руку моей маме, и та позволила ему галантно пожать её ладонь. — Мы с вами ещё не знакомы. Егор Арабский. — Екатерина Марьина, — чуть склонила она голову, и я в очередной раз восхитилась её грацией, которая сохранялась даже в больничных реалиях после бессонной ночи. — Приятно познакомиться с другом моей дочери, — на губах мелькнула усмешка — она запомнила мои слова об Арабском, когда я сбежала из его квартиры в родительскую. — Вы случайно не родственники? — хмыкнул в ответ Егор, наконец, уловив, что я имела в виду, когда говорила, что мы с моей матерью похожи. Та только загадочно улыбнулась, приобнимая отца. — Ну что, девочки, раз всё закончилось, идём домой? — спросил папа, поочередно кинув взгляд на меня и на маму. Та согласно кивнула, а я… — По домам, — поправила аккуратно, тут же ловя на себе непонимающий отеческий взгляд и понимающий материнский. Я осторожно взяла Егора за руку под пристальным взглядом папы и добавила со сдерживаемой улыбкой: — Свои вещи от вас потом перевезу. По настоянию отца оставив их с мамой ждать больничного листа, мы с Егором уже шли к парковке, когда он произнёс: — А помнишь, ты мне желание должна была? Без пределов разумного? — Не было такого, — возмутилась искренне я, хотя прекрасно помнила, что пообещала это ему осенью за одолженную машину, из которой меня успешно умудрился похитить Рустам. Арабский выразительно взглянул на меня, останавливаясь и касаясь своим лбом моего. Я смутилась. — Ну, или было… Сопротивляться Егору было абсолютно бесполезно. — Смой с шеи этот ужасный рисунок, от которого у меня чуть не остановилось сердце, и закончи с попытками быть плохой девочкой, — он чуть отстранился, чтобы поймать мой взгляд. — Ты же всё равно не потратишь все деньги Шерементьевых. Просто смирись, старикану ещё жить и жить. Сопротивляться бесполезно, но кто сказал, что я не попробую? — Мы договаривались только на одно желание, — пожала я плечами с хитрой улыбкой. — Так что хорошо, смою. Отказываться от своего плана я даже не собиралась. Пусть и понимала логически, что у меня вряд ли что-то получится, всё равно не оставляла надежд отбиться от проклятого наследства — неизвестно, сколько ещё боли и сожалений принесут мне эти деньги. — Упрямая девчонка, — вздохнул Егор, бережно заправляя мои растрёпанные волосы за уши, и тут уж я даже не стала возражать. Мы уже садились в машину, когда резкая мысль пришла в голову, и я остановилась, так и не сев на переднее сидение. — Подождёшь меня, я быстро обратно сбегаю? — спросила я. Арабский кивнул сначала машинально, но тут же спросил: — Что-то забыла? Я уже боюсь тебя отпускать. Я улыбнулась, наклоняясь к уже севшему за руль парню и мягко целуя его. — Сейчас вернусь, — я хлопнула дверью автомобиля, разворачиваясь обратно к крыльцу больницы и торопливо направляясь туда. Это были безумные месяцы. Я столько раз была на грани жизни и смерти, столько раз оказывалась подвергнута риску сама и подвергала риску других, что как никогда научилась ценить моменты. Они могут быть упущены в любое мгновение, как по мановению волшебной палочки — и для этого необязательно иметь богатое наследство от внезапно появившихся родственников. Это может быть авария, болезнь, даже просто случайно брошенное слово. Или слова, неозвученные вслух. Я забежала по лестнице обратно в уже знакомый больничный коридор и обнаружила сидящего на скамейке отца и стоящую перед ним мать, весело смеющуюся над чем-то. Она повернулась, замечая меня. — Алиса?.. — удивлённо произнесла мама, смотря, как я решительным шагом подхожу к ней. — Что-то случилось?.. Нет. Ничего не случилось. Всё хорошо. Я крепко обняла её, утыкаясь носом в плечо и чувствуя, как пощипывает глаза от эмоций, которые я так долго сдерживала. Месяц? Два? Полгода? Кажется, всю жизнь. — Я рада, что ты вернулась, мам. Конец.