Ломая стереотипы

Вячеслав так быстро утащил меня в буфет на первом этаже, что я даже и опомниться не успела. Только когда он вернулся за стол с целым подносом разных вкусностей, голос наконец-таки прорезался, позволяя мне сформулировать осторожный вопрос: — Как ты узнал, что я здесь? Мужчина напрягся, поднимая на меня взгляд. — Что за тон? — он поставил передо мной чай в гранёном стакане. Я снова почувствовала себя так, будто бы находилась в школьной столовой, и запах манной каши только усугублял впечатление. Конечно, на подносе каши не было, только лишь различные булочки и салат в пластиковом контейнере, но общего впечатления никто не отменял. — Ешь. — Мне просто интересно, — слабо улыбнулась я и под пристальным взором Вячеслава взяла в руки вилку и решительно наткнула пластик огурца на крайний зубчик, кинув косой взгляд на мужчину, который с удовольствием впился зубами в булку с повидлом. На его бороде остались крошки, но он ловко смахнул их. Даже сейчас, находясь в помещении, Вячеслав не снимал идиотскую цветастую шапку. Я бы даже подумала, что у него на затылке плешь или седые волосы, если бы он всего лишь один раз не стянул её в музее, чтобы через десять минут напялить снова. — Я звонил тебе, хотел встретиться. Трубку взял твой коллега, сказал, что ты забыла телефон на работе, — Вячеслав остановился, с укором глядя на салат. Я с запозданием поняла, что замерла, слушая объяснение, и неохотно коснулась огуречным кругляшом губ. — Он и рассказал мне, что твой отец звонил и предупреждал, что ты не явишься на работу какое-то время. Дальше я уже связался с ним, он дал адрес и я вырвался сюда сразу же, как только мог. С тобой все в порядке? — Да, — устало соврала я, откладывая так и не тронутый пластик обратно в тарелку. Не в порядке я. Совсем не в порядке! Как я могла забыть про Вячеслава? Он совершенно вылетел из головы, стоило только Арабскому оказаться рядом. Хоть наши отношения и не выходили за пределы вечерних прогулок, совместных обедов и поцелуев в машине, я всё равно теперь чувствовала себя ужасно. Вспомнилась Ирина, моя напарница с теперь уже бывшей работы в салоне сотовой связи, с который мы перестали общаться, как только пути разошлись, несмотря на довольно-таки хорошие отношения до этого. Она со спокойной душой встречалась с двумя парнями одновременно, не стесняясь заводить еще и новые знакомства, и её я не осуждала, воспринимая это абсолютно адекватно, а стоило только мне оказаться в похожей ситуации, как… Хотя кто сказал, что ситуация похожа? Подумаешь, поддалась разок, что такого?.. Это же не значит, что мы признались друг другу в любви и теперь в обязательном порядке должны пойти под венец? Губы предательски кольнуло, и я уперлась взглядом в ватрушку, которую пододвинул ко мне Вячеслав. Дура ты, Марьина. Вроде взрослый человек, а мыслишь, как девица, еще не вышедшая из пубертатного периода. Всё время, пока ковырялась в салате, сортируя ингредиенты по аккуратным кучкам, я чувствовала на себе пристальный взгляд. Это было почему-то неприятно, и, хоть я и старалась не заострять на этом внимание, дважды замечала, что улыбка моего собеседника выглядит как-то… натянуто. — Алиса, — Вячеслав заговорил прежде, чем я успела открыть рот и спросить, что не так. — Ты ничего не хочешь мне рассказать? — Что именно? — холодным тоном спросила я, откладывая вилку в сторону и делая глоток чая. Он оказался отвратительно сладким, поэтому отодвинуть от себя пришлось и его тоже. — У тебя так много тайн, что ты не знаешь, с какой именно начать? — рассмеялся мужчина непринуждённо. Зелёные глаза оставались серьёзными, даже какими-то жёсткими. У меня в очередной раз пробежали мурашки — прямо как тогда, в гостевой комнате, но я постаралась убедить себя в том, что мне это только показалось. Неприятная ситуация, не более. — Расскажи мне, Алиса, кто этот молодой человек, с которым вы миловались на балконе? Мороз, пробежавший по коже, стал ещё более колючим. — Егор Арабский, — тихо произнесла я, почти не дыша. По губам Вячеслава скользнула улыбка. Жуткая, очень жуткая улыбка. — Я знаю, как его зовут. Кто он тебе? — с нажимом уточнил мужчина. Несмотря на то, что мы находились в буфете, а за соседними столиками сидело не меньше десятка посетителей, я почувствовала себя загнанной в ловушку. Он мне ничего не сделал, но я подсознательно чувствовала ужас, когда с Егором, способным подорвать человека без всяких моральных терзаний, считала себя в безопасности. — Это допрос? — рыкнула я, резко вскакивая с места. — Ты принадлежишь мне. Если бы он выкрикнул эту фразу, я даже не восприняла бы это, но… голос Вячеслава звучал спокойно. Так, будто бы он просто констатировал общеизвестный факт. Так же говорят о своей машине или о предметах одежды, но точно не о человеке. — Что это значит? — я сорвалась на шёпот. В буфете было довольно-таки громко: кто-то над чем-то смеялся, одна женщина рыдала в углу — видимо, для неё поход в больницу закончился не очень успешно — но Вячеслав меня всё равно расслышал. — Ты моя, Лисса, — объявил он, улыбаясь. Это выглядело... неприятно. Чертовски странно: симпатичный мужчина, который до недавнего времени казался мне таким привлекательным, вдруг стал вызывать у меня необъяснимый страх без должной на то причины. — Меня зовут Алиса, и я тебе не принадлежу, — дрогнувшим голосом произнесла я и поспешила без прощаний покинуть неуютное помещение буфета. Я почти бежала к лифту, когда налетела на Егора. Руки трясло мелкой дрожью, и я понимала, что сейчас что-то произошло — что-то очень-очень важное, — но не могла заострить на этом своё рассеянное внимание. — Не познакомишь меня со своим парнем? — мрачно произнёс он, а я тихо застонала, обессилено сжимая кулаки. Еще и этот начинает! Хоть голос Арабского и был куда более холодным, я не чувствовала рядом с ним такого ужаса, который ощущала буквально минуту назад. Я уже не доверяла собственным ощущениям. — Каким парнем? — папа пришёл абсолютно не вовремя, а я с трудом сдержалась, чтобы не сорваться с места и не запереться где-нибудь в туалете, чтобы переждать наступающую панику. — Алиса, что еще за парень, о котором я не знаю? — скользнули строгие нотки. — Тот, с которым ты уходила гулять последние две недели? — Тот, которому ты сегодня дал адрес больницы! — уже кричала я. До Арабского, наконец, дошло, что трясусь я вовсе не от холода, и он попытался коснуться руки, но я только отшатнулась в сторону. — Не трогай меня! — Успокойся, истеричка, — сделал безуспешную попытку приструнить меня Егор. Я стояла, озлобленно смотря исподлобья то на него, то на отца. Может быть, и они тоже виноваты? Они всегда находились рядом, оба, им не составило бы труда напасть на меня. Всё началось именно тогда, когда Арабский появился в моей жизни. Это же не простое совпадение? Это просто не может быть простым совпадением. — Алиса, — настороженно произнес папа. Голос звучал мягко, как будто бы он разговаривал с больным человеком. — Я никому не давал адрес больницы. Я непонимающе моргнула. Из-за переизбытка эмоций желудок, казалось, свернулся ещё сильнее, и тошнить начало пуще прежнего. Неужели всё-таки устроила себе сотрясение?.. Вячеслав. Как он меня нашёл? Кто он, чёрт возьми? — Как не давал?.. — прошептала я едва слышно. Кулаки уже разжались, и не было абсолютно никаких сил на то, чтобы сжать их снова. В ушах шумело. — Да мне даже никто и не звонил, — как сквозь плотный слой ваты донёсся голос папы, и до меня снова не сразу дошёл смысл слов. — Слава же… я… Слава. Я его даже никогда так не называла. — Алиса? — кто-то осторожно коснулся моего запястья и, не встретив сопротивления, дотронулся до похолодевшего лица. — Девушке плохо?.. — Позовите... —В какой… — Она не… Спасительная темнота затопила сознание, резко искореняя из головы сумбурные мысли и назойливые голоса. — Алиса, — Вячеслав качает головой, глядя, как я с любопытством прилипаю к витрине с огнестрельным оружием. Мы зашли в торговый центр, чтобы купить что-нибудь попить, и я, как любая приличная девушка, не могла не потащить своего спутника по всем магазинам подряд. Как минимум, чтобы проверить его на прочность. — Нормальные девушки к косметике несутся, а ты к оружию. Сразу видно, что росла с отцом, но… вся в маму. Я смеюсь и продолжаю присматриваться, не вспоминая о том, что ничего не рассказывала ему о своей семье. … — Ты хочешь завести детей? — Вячеслав сидит на скамейке рядом со мной, рука его закинута мне на плечо. Мы разглядываем прохожих и радующихся детей, скачущих от одной карусели к другой. В городском парке жизнь не затихала ни на секунду. — Тебе не кажется, что мы слишком мало знакомы, чтобы строить планы на будущее? — улыбаюсь я, бросая на него насмешливый взгляд. Мужчина пожимает плечами. — Это ты молодая фентифлюшка, а мне четвертый десяток. — Фу, старик, — ехидно замечаю я, но Вячеслав даже не обращает внимания. — Знаешь, думаю, из меня вышла бы плохая мать. Я верю в наследственность. Вячеслав кидает на меня странный взгляд, и я думаю, что он реально примеряет на меня роль своей жены. Это веселит, и следующие пятнадцать минут я подкалываю его на эту тему. Вячеслав смеется в ответ и тему семьи больше не затрагивает. — А ты? — Что я? — не понимает он. Тема уже закрыта, и мой вопрос уже звучит не к месту. — Ты хотел бы завести ребенка? Вячеслав улыбается. — Из меня вышел бы плохой отец. … Мы стоим у клуба, Вячеслав обнимает меня и, кажется, вовсе не собирается отпускать. — Почему ты никогда не снимаешь шапку? — я тянусь к головному убору, чтобы сдернуть его с головы, но мои руки ловко перехватывают. — Боюсь, что нимб улетит, — шепчет мужчина, раскрывая свой секрет. Я подозрительно щурюсь. — Ты лысый? А борода тоже вылезет? Не могу представить тебя без бороды… — с сомнением разглядываю я Вячеслава пристальным взором, мысленно сбривая ему весь волосяной покров. — А вот и не надо представлять, — резко прерывает меня он и целует, не позволяя продолжить размышления. Когда я захожу в клуб и оглядываюсь, чтобы помахать Вячеславу рукой на прощание, он уже не смотрит на меня — вытирает губы влажной салфеткой с брезгливым выражением лица. Я списываю это на свою губную помаду. Очнулась я практически сразу, несмотря на потаённое желание пролежать в коме пару лет, пока все проблемы не решатся. Меня привели в палату, усадили обратно в кресло, ставшее практически родным, впихнули в руки грушу с алым бочком и сладкий кофе и сказали никуда не уходить. Я толком и не слушала — всё накатилось огромным эмоциональным катком, сдавливая разрывающие меня чувства в непримечательную лепешку. Отца пришлось выпроводить — время посещений уже давно закончилось, а в списках допуска была указана только я. Всё это можно было решить бы небольшим подкупом на охране, но я решила проявить мимолётную твёрдость и сказала, что хочу остаться с Арабским. Если папу это и задело, виду он не подал. Егор мягко вытащил из моего-своего кармана свой телефон и быстро набрал чей-то номер, присаживаясь на подлокотник кресла. Рука ласково коснулась шеи, скользнула на плечо да там и осталась. Я не сопротивлялась — безмолвный жест поддержки только успокаивал. — Привет, Гриша. Мне тут надо пробить кое-кого. Нет, в этот раз не Куницына, — голос Арабского звучал по-деловому ровно. — Алиса, его полное имя? — Вячеслав… Я не знаю полного имени, — глухо отозвалась я и добавила то, что не хотелось даже произносить вслух. — Он связан с прошлыми делами моей матери. Сегодня мне исполняется десять лет. Мама только-только вышла из очередного обследования в клинике и почти не разговаривает со мной, а я и не напоминаю о том, что у меня сегодня день рождения, потому что точно помню, что папа помнит о нём и принесет вечером после работы вкусный торт. Мама грустит — после больницы она всегда грустит и совсем не улыбается, но зато не рассказывает те страшные сказки. Я уже взрослая для сказок, но когда она их читает — нельзя не слушать, это наше правило. Я их уже давно не боюсь, потому что это всего лишь мамины сны. Ей надо делиться ими с кем-нибудь, вот она и делится, потому что любит меня больше всех на свете. В дверь звонят. Я бросаю игрушки и бегу открывать в надежде, что это пришёл папа. Хоть праздники я и не люблю, торту всегда рада, потому что без сладкого не представляю своей жизни. Как это можно — ненавидеть такие вкусности? Это не папа. Дядя на пороге дружелюбно улыбается. Он взрослый, но не такой взрослый, как мама с папой — я не умею определять возраст, но, кажется, ему около двадцати. Он лопоухий, темноволосый и с зелеными глазами. В руке — черная книжка с крестом на обложке. — Привет, девочка. Ты веришь в бога? Я теряюсь. В бога я не верю, но верю в дьявола. Мама рассказывала, что он существует и живет в нашем подвале. — Алиса, иди в комнату, — раздается за спиной ровный голос. Я не хочу уходить, хмурюсь, но мама только легко подталкивает в комнату. — Здравствуй, Слава. Ты уже нашел место, где мы будем проводить собрания?..