Ломая стереотипы

Не знаю, кто был больше напуган — я, чуть не прирезавшая собственного отца, папа, чуть не выстреливший в меня, или всё-таки мама, которой пришлось всё это видеть со стороны. Первые несколько минут я просто молчала, а потом не могла перестать нервно хохотать. Мама, как ни странно, оказалась самым адекватным человеком, потому что утащила нас на кухню, налила всем чай и потребовала чётких объяснений. Я смотрела на неё и не узнавала. Она была совершенно не похожа на себя прежнюю — казалось, даже движения стали более спокойными и уравновешенными, сменив те прежние метания из стороны в сторону и бегающие глаза. — Я и не заметил, что потерял телефон… — протянул папа, крутя в руках печеньку из вазочки, заботливо поставленной на центр стола. Он помолчал и с прищуром уставился на меня: — Даже не думай ходить на встречу одна, я пойду с тобой. — Папа! — искренне возмутилась я, нахмурившись. Излишняя опека отца мне не нравилась. — Мне не десять, я вполне способна встретиться с незнакомцем самостоятельно. Родители синхронно уставились на меня. Они молчали и просто с укором смотрели мне в глаза, а папа для большего эффекта даже сурово сдвинул брови. В детстве это всегда работало, а сейчас… Я сглотнула, понимая, что сейчас тоже работает, и опустила взгляд. Папа даже превосходства своего не стал скрывать, гордо вздёрнув подбородок. Он был невероятно доволен тем, что «переглядел» меня, но его триумф разрушила мама. — Эй, герой, — насмешливо произнесла она, чуть наклоняя голову. Светлые локоны, которые были забраны в небрежный хвост, струились по плечам, а я в который раз восхитилась её умением сиять в любой ситуации. Как ни крути, несмотря на все её грехи, я с детства стремилась стать такой же красивой, но стоит признать, что до цели мне было еще далеко. — Ты забыл, что тебе на работу к семи? В этот раз была моя очередь торжествующе вздёргивать бровь. Общими усилиями мы убедили папу, что в этот раз никто на меня не будет покушаться, и я даже сама чуть успокоилась. Самоубеждение работало в обе стороны, поэтому под конец словесных баталий я уже почти верила в то, что это просто паранойя, никто не собирается меня ни убивать, ни похищать, а подобные мысли появились только лишь из-за завышенной самооценки. Марьина, смирись, мир не крутится вокруг тебя. — Почему ты не брала трубку? — я взглянула на маму, чуть хмурясь. Сначала она не берет трубку, потом помогает мне уговорить отца пойти на встречу с незнакомым мужчиной… Алиса, хватит-хватит-хватит! Мама на секунду задумалась, а после разочарованно издала короткий стон. — О нет, я забыла телефон на работе, — я пораженно подняла взгляд от кружки с чаем. — Сегодня выходной, а теперь придется возвращаться, чтобы забрать его, иначе меня потеряют. Отец задумчиво кивнул, абсолютно не удивившись сказанному, а я никак не могла вернуть себе дар речи. Удивление мое было вполне логичным. До обострения болезни мама работала секретарем в офисе одной небольшой конторы. После того, как её приступы ужесточились и стали пугающими для общества, ей пришлось уволиться и продолжить сидеть дома. Ничем хорошим это не закончилось, потому что через несколько лет она успешно создала со скуки свою собственную секту, но это уже было дело прошлым. — Забыла… телефон… на работе? — неуверенно переспросила я. — Да, — мама невозмутимо кивнула, растягивая губы в улыбке. — Из-за лекарств я стала довольно-таки рассеянной, но это меньшее из зол. Я машинально поскребла кончиком ногтя рисунок на скатерти. Когда я была совсем маленькой, у нас была похожая клеенка, и я постоянно пыталась взять с неё нарисованную вилку и скандалила, когда этого сделать не получалось. — На работе, — ошеломленно повторила я. — Как тебя взяли на работу? — Алиса! — возмущённо воскликнул отец, недовольный грубым высказыванием, но я только отмахнулась. Я не собиралась извиняться за то, что было у меня на уме. В большинстве случаев я старалась говорить именно то, то думала, потому что это действительно помогало избавить от разногласий, которые могли возникнуть в будущем. Мама грустно улыбнулась, касаясь кончиками пальцев руки мужа. — Это небольшой отдел с материалами для рукоделия. Работа неофициальная, поэтому с меня не требовали справки от психиатра. — Верно… — протянула я. Самое худшее, что она может сделать в отделе рукоделия — это кукла вуду, но она сейчас не выглядела человеком, который способен на это. Тяжелый вздох невольно сорвался с губ. Как всё-таки сложно было привыкать заново. — У меня есть одна просьба к вам, — я потеребила кисточку на скатерти, не желая оставлять несчастную в покое. Вздохнула, облизнула губы, еще раз вздохнула, почесала царапинку на фаланге указательного пальца левой руки. — Алиса?.. — голос отца звучал напряженно. Я молчала, обдумывая, как бы получше преподнести эту мысль, и сделала глоток чая. — Ты беременна?! — вдруг с ужасом воскликнул отец. Чай тут же попал не в то горло, и я судорожно закашлялась в полный голос. — Это твой Егор, да? Я пристрелю этого ублюдка, я же говорил ему, чтобы он даже не смел прикасаться к моей дочери! — Пап, папа, тихо! — сорвалась я на крик, с трудом восстановив дыхание, и расхохоталась. Господи, как же велик был соблазн не отрицать надуманную родителем версию, чтобы Арабскому как следует досталось за то, что он даже и не совершал. — Я не беременна, правда! — А жаль, — флегматично бросила мама в сторону, заслужив неодобрительный взгляд сразу с двух сторон. — А что такого? Я уже готова становиться бабушкой. — А я еще слишком молод для дедушки, — раздался недвусмысленный рык, намекающий на то, что мне, кажется, половой жизнью жить вообще не рекомендуется во избежание последствий. — Ты свою седину проклёвывающуюся видел, красен молодец? — ехидно улыбнулась мама. Я хмыкнула, глядя на насупившегося отца. — Я хотела попросить у вас разрешение несколько дней пожить здесь. В квартиру мне пока нельзя возвращаться, потому что я сдаю её паре студенток, а с Егором мы… поссорились, — не говорить же родителям, в самом деле, что я приревновала его к своей бывшей однокласснице, хотя и не имела никакого права это делать. Это всё из-за того, что мы долго жили рядом. Человеческое сознание так устроено: любой человек становится собственником, находясь с кем-то на равных правах поблизости на протяжении какого-то времени. Мне стоило отдохнуть от него и привести свои мысли в порядок. В девять часов я была у четвертого участка. Я не случайно выбрала именно четвёртый – мой отец работал в другом отделении, поэтому это место встречи позволяло не беспокоиться о том, что за мной будут подглядывать из окна, а заботливый папочка, без всяких сомнений, именно этим делом и занялся бы. Сегодня было на удивление жарко, и пальто пришлось расстегнуть. Эта весна оказалась непредсказуемой, и снег сменяла жара, а палящее солнце — внезапные заморозки. Я стояла у одной из скамеек, от которой, впрочем, пришлось отойти, когда на неё плюхнулась какая-то бабулечка, наверняка решившая пожаловаться на своих соседей. Отец уже уехал на работу, поэтому мне пришлось снова вызвать такси. Я пользовалась всегда одной и той же диспетчерской службой, но все равно удивилась, когда на вызов была назначена всё та же девушка. — О, снова вы, — задорно улыбнулась она, когда я села в автомобиль, но уже на переднее сидение, а не на заднее, как было этой ночью. — Выглядите чуть повеселее. Я тихо засмеялась, пожимая плечами и пристегиваясь ремнем безопасности. До участка было гораздо ближе, чем до дома Егора, но и водитель в этот раз оказалась куда более разговорчивой, нежели несколько часов назад. — А зачем вам надо в участок? Хотите подать заявление на ухажёра? — На этого бесполезно подавать заявления, — покачала я головой. Девушка коротко хихикнула, ловко выезжая из двора на улицу и тут же вписываясь в поток. За рулём она была явно не первый год. — О, у меня был такой же. Жили вместе несколько лет, потом он начал поднимать на меня руку, я сбежала к родителям, а он подал заявление на меня, якобы я украла у него деньги и семейные драгоценности, который он, кстати, сам уже сто лет назад в ломбард заложил и пропил. Девушка не выглядела расстроенной — видимо, это было уже давно. Я вдруг поняла, что она гораздо старше, чем казалось на первый взгляд. Мы разговорились. Таксистку звали Владиславой, но она предпочитала, чтобы её величали не Владой, а именно Славой. Ей было двадцать шесть, в такси она работала с двадцати — сначала заменяла брата, а после решила и сама заняться вплотную этим делом. Слава жила с дочкой, оставшейся единственным напоминанием о неудачном браке, и, кажется, была вполне счастлива. Девушка дала свой личный номер, ехидно заметив, что будет совершенно не против, если я начну связываться с ней напрямую — и мне не переплачивать, и ей больше денег перепадёт. Так у меня и появился свой личный водитель. — Девушка в синем пальто, — голос с едва заметной насмешливой интонацией вырвал меня из собственных мыслей. Я обернулась и скользнула равнодушным взглядом по мужчине. Ему было около тридцати, на голову была натянута нелепая разноцветная шапка, совершенно не сочетающаяся с мужественным лицом. Впрочем, возможно, мужественным оно казалось только от аккуратной бороды. Готова поспорить, ему приходилось регулярно посещать салон, чтобы поддерживать подобную форму. Чего скрывать, он был хорош. — Мужчина в черной куртке, — вздёрнула я бровь, пряча руки в кармане. Ладонь нащупала один из ключей от квартиры и сжала его в руке. Только после этого мне стало чуть спокойнее. — Где мой телефон? — Он не ваш, – парировал мужчина и улыбнулся, протягивая руку. — Вячеслав. Я задумчиво глянула на кисть. Недешёвые часы, аккуратные ногти, из-под куртки выглядывает рукав белоснежной рубашки. Шерлок из меня такой себе, но мужчина определенно не был похож на человека, который будет тратить своё время на то, чтобы возвращать кому бы то ни стало потерянный телефон. — Зачем вы пришли сюда? — не стала я ни доставать руки из карманов, ни представляться. Вячеслав улыбнулся моей грубости. — Это вы назначили мне встречу, Алиса. Я медленно кивнула, принимая данную версию, но всё же не была до конца согласна. На благородного принца мужчина не тянул, да и что-то мне в нём не нравилось, несмотря на привлекательную внешность. Не знаю уж, чем именно. — Откуда вам известно моё имя?— настороженно нахмурилась я. Подобная осведомлённость только подпитывала чёртову паранойю. Резкий гудок автомобиля заставил вздрогнуть, и я поняла, что мы стоим посреди дороги, и отошла на пару шагов. — Прочитал сообщения с «доченькой», — Вячеслав жестом фокусника извлек откуда-то телефон (я бы закатила глаза на подобное позёрство, но была не в той ситуации) и демонстративно открыл сообщения. — «Алиса, заезжай в гости покушать», «Пап, я уже умею держать ложку в руках». — Отдай телефон, — тут же перешла я на «ты» и шагнула ближе к мужчине. — Не забывай, где ты находишься. Вячеслав ловко вздёрнул руку вверх и глянул на меня, мол, попробуй, отними. — Не волнуйся, я отдам тебе телефон, милая. Грубо, Алиса, очень грубо. Разве так разговаривают с любимым папочкой? Вот ещё моё любимое, — он большим пальцем прокрутил экран выше. — «Алиса, мама соскучилась по тебе», «Передай, что я не соскучилась по ней», — мужчина взглянул на ещё сильнее помрачневшую меня. Я уже не дёргалась, только лишь сложила руки на груди и высокомерно смотрела снизу вверх, всем своим видом показывая, что меня его слова не волнуют. — Маленькая лгунья… — Отдай. Мне. Телефон, — процедила я сквозь зубы. Вячеслав убрал телефон в карман куртки и дежурно улыбнулся. — Твоя фотография стоит на заставке. Правда, волосы у тебя там светлые, а черный цвет тебе совершенно не идет, — он развернулся и направился куда-то вдаль от участка. Я глухо выругалась себе под нос и поплелась следом, потому что другого выхода у меня не было. — Я не добрый самаритянин, чтобы возвращать хозяевам все потерянные вещи, найденные мной на улице, но ты мне понравилась. Эдакая миловидная стервочка. — Я не миловидная, — огрызнулась я. — Значит, стервозность свою не отрицаешь? Мне даже возразить нечего было. Несмотря на поведение Вячеслава, угрозу чувствовать я отчего-то перестала. Да, незнакомец раздражал, но с ним было просто вести незатейливую перепалку — в этом было что-то похожее на отношения с Егором. Вспоминать об Арабском не хотелось, и я с силой подавила подобные размышления, хотя поначалу захотелось черкнуть ему короткое сообщение. Егор просил оповещать его, если в моей жизни будут появляться какие-то подозрительные личности, но главная подозрительная личность в моей жизни — он сам. — Значит, плохие отношения с родителями? Я и сама не заметила, как уже сидела в небольшом кафе с Вячеславом, пила заказанный им кофе с вкусными зефирками и вела довольно-таки мирную беседу. — Я психолога не заказывала, — я выловила ложкой маршмелоу из кофейного напитка. — Отдашь мне телефон — и уйду. Официантка вежливо улыбнулась Вячеславу, оставила перед ним второй экземпляр меню — первый был у меня, и удалилась, покачивая бедрами. Я глухо фыркнула. — И всё-таки? — С мамой, — почему-то призналась я, не поднимая глаз от кружки и помешивая кофе ложкой. — С папой всё хорошо, мы всегда с ним находили общий язык, но вот из-за мамы… не задалось, в общем. Она тоже хорошая… Сейчас, по крайней мере. Но мне сложно. Правда, очень сложно. Накопившееся почему-то само собой выговаривалось этому абсолютно незнакомому для меня человеку. Я много говорила о своей жизни с Егором, Антоном или Миханом, но все темы крутились вокруг покушений на меня, моего наследства или, напротив, создания условий для спокойной жизни. Никто не спрашивал о том, что у меня на душе. — Это поэтому ты такая колючка, — понимающе улыбнулся Вячеслав. — Я не колючка, — как-то не особо активно отказалась я от повешенного ярлыка. — Сейчас — нет, — не стал спорить мужчина и выложил телефон на стол, пододвинул его ко мне кончиком пальца. — А вот в первые минуты нашего общения была тем ещё кактусом. Дальше ведь будет лучше? Я рассмеялась, отрицательно качая головой, и ловко сцапала телефон. — Извините, Вячеслав, но никакого «дальше» не будет. Наверное, в глубине душе я уже тогда знала, что ошибаюсь.