Наша свобода

* Правило шиноби номер двадцать пять: ниндзя не должен ни при каких условиях выдавать свои эмоции. Сакура продолжала тихонько плакать, периодически всхлипывая. Карин уже около минуты пыталась до нее достучаться, несильно тряся за плечи. - Что там произошло? Ты же знаешь, да? Да?! – голос чуть хрипел. Харуно в ответ только засмеялась, сквозь слезы. Тихо. Жутко. В этот момент в ней что-то перевернулось, Сакура на секунду успокоилась. Прикрыла глаза… а потом вновь рухнула на холодную землю, вперемешку с липким снегом, и впала в новый приступ плача. Еще более безутешный и громкий. Она говорила что-то нечленораздельное, смешанное с каким-то воем и стоном. Карин казалось, что еще секунда, и Харуно начнет рыть землю руками. Ей было жаль её. Она и сама чуть не расплакалась. Но было нельзя. На это просто не было времени. Черный столб дыма поднимался всё выше в небо. Мысли о Суйгетсу не давали покоя. Хотелось сорваться и побежать, но совесть не позволяла бросить Сакуру здесь. Плачущую. Раздавленную. Карин присела и осторожно погладила её ладонью по голове. Когда человек начинает плакать, то лучше всего молчать. Главным катализатором слез является фраза: «Не плачь, всё будет хорошо». Тогда просыпается жалость к самому себе, и реветь хочется с еще большим остервенением, выкрикивая, что хорошо уже не будет. Карин знала это, как никто другой, а потому лишь молча гладила её по волосам. - Уходи, - хрипло и негромко произнесла Сакура. Карин понимала, что это её единственный шанс. Совсем скоро вернется мальчишка-джинчурики, его учитель и этот Сай. Ей не дадут уйти. А это означало, что она попадет за решетку или её просто казнят. Никенинов не жаль никому. Отступники. Убийцы. - Уходи же! – уже прокричала Харуно, закрывая мокрое красное лицо ладонями. За треснувшей маской скрывалась несвойственная симпатия к случайной знакомой. Сакура даже мимолетом подумала о том, что они могли бы подружиться, если бы встретились в другом месте. В другое время. В других обстоятельствах. Карин привстала и спиной вперед медленно отступила на пару шагов. Сердце как-то странно сжималось. Было почему-то очень стыдно. Девушка отошла еще дальше, но все еще не поворачивалась спиной к Харуно. Та сидела на земле, плечи чуть подрагивали, взгляд рассредоточился. Весь её вид напоминал душевно больного ребенка. Карин шумно выдохнула, одними губами произнеся: «Спасибо». Пара секунд в нерешительности и она, крепко зажмурившись, резко развернулась и побежала к станции. Стремительно. Не оборачиваясь. Слезы предательски подкатили к глазам. Она рассеянно утерла их рукавом, не смея останавливаться. Сакура осталась где-то позади, но Карин, удаляясь, еще слышала, как та снова начала безутешно плакать, почти воя от безысходности. * Запах гари и едкий дым заставили девушку прокашляться. То, что она увидела перед собой, произвело эффект домино. Зыбкие надежды и иллюзии падали друг за другом с невероятной скоростью. То, что раньше она почти могла назвать домом, было разрушено. Бетонные плиты, горящие и полуразбитые деревянные столбы, металлические прутья – всё превратилось в жуткое месиво. Девушка попыталась не поддаваться панике и сконцентрировать чакру, чтобы проверить, остался ли кто-нибудь в живых. В радиусе пятидесяти метров она ощущала лишь мертвую энергетику. Но где-то справа Карин почувствовала еще что-то теплое и живое, но … догорающее. - Кабуто?.. – на выдохе произнесла она, пытаясь протиснуться дальше разрушенных стен и непонятных каменных глыб. Не получалось. Девушка снова сконцентрировала чакру и проверила окрестности, но уже на больший радиус. В воздухе чувствовалось вязкое напряжение. Три мужских силуэта с уже знакомой ей чакрой удалялись в том направлении, где осталась Сакура. Суйгетсу на станции не было. А чакра Кабуто почти окончательно погасла. Карин собралась с силами и попыталась отодвинуть обломок разрушенной стены, мешающий ей пройти к нему. Он сдвинулся лишь на какие-то сантиметры и девушка вновь пожалела, что никогда не уделяла должного внимания тайдзютсу. Она еще раз с остервенением толкнула серый безликий бетон. Из-под него показалась бледная ладонь. Карин поняла, что дальше она сдвинуть ничего не сможет и лишь обессиленно скатилась на развороченную землю, нерешительно сжав руку Якуши. На секунду ей показалось, что он сжал её пальцы в ответ. Девушка устало выдохнула и облокотилась спиной о холодный камень. Сил плакать не было. Сил не было ни на что. Хозуки точно ушел уже давно. Следов его чакры не было. Он оставил Карин, что было очевидным фактом. Она понимала это, испытывая странные чувства к человеку, которого подпустила так близко. Что дальше? Свобода? Вместе с ней пустота и отсутствие смысла во всем, что происходило, происходит и будет происходить. Потеря всего. Карин зажмурилась и крепче сжала руку Кабуто. А тем временем небо почти очистилось от черного грязного дыма, впрочем почти наступила ночь, и это было малозаметно. Но воздух посвежел. Дышать стало легче.