Фарфоровая баллада

– Кто сказал, что я не умею петь? – Суннива Сульсдаттер опустила глазки. Это был её уникальный способ хвалиться. – Просто это песни моей родины. И никто их не понимает. И правда, никто, кроме Уилла Шустера, не оценил. Уж он-то мог сказать точно, что голос у этой девочки с севера есть. Небольшой, но своеобразный. Как раз для фолк-баллад. Только вот спеть в паре не с кем… Суннива была одной из самых хорошеньких девчонок в классе. Но ещё и очень странной. И капризной, потому никто и возиться не хотел. Могла на полном серьёзе уронить: «Моя мать – ведьма!» Только после этого всегда вздыхала. Видно, что-то там было не слава Богу. Уилл тихо надеялся когда-нибудь узнать больше. И помочь. Чем дальше, тем благосклоннее Суннива относилась к его ухаживаниям. Да, уже не просто знакам внимания… Щёки её расцветали нежным румянцем, глаза начинали блестеть. Она уже даже сама верила: с ними происходит что-то необыкновенное. Невиданное, никем не познанное от начала времён. – Ты любишь меня, Уилл? – Конечно. Разве могут быть сомнения? – Как здорово! Тогда завтра я спою об этом. Сама сложу стихи… …Никто опять не оценил её творения. А вот Уилл ёжился, вслушиваясь в текст баллады. Суннива пела о том, как все ополчились на их любовь, как пугали юных влюблённых, что у них непременно родится чудовище… – Какие странные у тебя фантазии, милая! Откуда такие ужасы? Нашего ребёнка я буду любить в любом случае… – Конечно, и я тоже, вопреки. Только потом я умру. И буду лежать красивая-красивая, белая-белая, потому что вся кровь из меня вытечет… – Перестань немедленно! Накликаешь! Как я буду без тебя? Ты сначала сама попробуй красиво страдать всю жизнь, при этом воспитывая ребёнка в одиночку! – Тебя обязательно кто-нибудь утешит, милый. В нашей школе ты один из самых популярных парней! – Ты любишь меня, Суннива? – Конечно. А вот я только тебе одному и нужна… – А разве это мало? Ничего со мной не бойся. И если тебя пугают возможные роды – я просто сделаю так, что детей у нас не будет. – Спасибо. Просто спасибо. Только от судьбы не уйдёшь. – Может быть, и уйдёшь. Может, ты и права – если петь об этом, оно станет другой реальностью. И не сбудется в нашей… – Давай надеяться на это. Ибо история моего рода полна такими вот сюжетами…

* * *

Долго ещё после того разговора Уилл боялся даже дотронуться до Суннивы. Будто она была из фарфора. И от неутолённых желаний спасала его тогда только музыка. Ему пророчили карьеру на сцене – да вот не сбылось. Потому что его девушке явно не светило даже оттенять его там. Потому что она уже сама хотела, чтобы они скорее стали семьёй. И при этом Уиллу всё время казалось: она слишком хрупка, чтобы работать. Чтобы жить… Нет, какие-то бумажки где-то она перекладывала. Но каждый вечер смотрела такими огромными, глубоко запавшими глазами… Нельзя было не уберечь, не заслонить. Так и шло, так и тянулось. Уроки, репетиторство, проверка тетрадей ночью на кухне – после бережной близости, порой казавшейся даже призрачной. Песни только вечером в своём саду… Её глаза и слёзы. – Уилл, если я умру, тебе станет легче. – Ты уж точно всех переживёшь! Я ведь так тебя берегу. – А ты не береги. Раз в жизни не терпи и побудь безумным. Тебе же хочется. И мне хочется… – Вот это самое главное. Её белокурые волосы, рассыпавшиеся по тетрадям на столе. Её прерывистый шёпот после: – Наша любовь… слишком необычайна… чтобы жить долго. И через месяц: – Уилл, у нас будет ребёнок. Я знаю. Ещё больше тетрадей. Продлёнка. Руководство кружком… а вот это уже не к деньгам. Это к хлопотам…

* * *

– А можно я спою с твоими ребятами? – Только не перенапрягись! Уиллу так и казалось – это лебединая песня Суннивы. Так и мерещилось её белое, без кровинки, лицо и алые пятна на полу. Но всё обошлось. Хоть и мало кто понял, что вообще за номер это был… Суннива так ещё и не сходила к врачу. Уилл так ещё и гадал, стал ли виной её сбывшегося страха. Но пока казалось – самые стены родной школы отогнали беду…

* * *

– Я ошиблась, Уилл. Я вообще не беременна. Не в этот раз. – Это же хорошо, нет? – Даже не знаю. Пойду поплачу. Наша история должна была быть не такой… – Наверно. А приходи ещё в клуб?