Сразу к ней

- Проходи, Куросаки-кун, проходи! – радостно щебечет Орихиме, впуская в дом и закрывая за ним дверь. – Я немного не ожидала того, что ты ко мне придешь… - Она неловко улыбается и переминается с ноги на ногу. Ичиго кивает, не отвечая. Ему тоже неловко – он и сам не знает, почему ноги сразу же принесли его сюда, после того как он впервые сошел в мир живых после войны с квинси. И сказать поэтому нечего, он просто хмуро молчит, стараясь не встретиться взглядом с Иноуэ. - Я сейчас переоденусь и напою тебя чаем, - прерывает затянувшуюся паузу Орихиме. – А ты пока проходи на кухню! – кричит она, убегая в другую комнату. Короткий вскрик и глухой стук – наверное, упала или сшибла что-то на своем пути. Иноуэ нисколько не изменилась, только старше стала. Хотя для своих двадцати двух лет могла бы быть более серьезной, более степенной. Однако сейчас пред ним предстала прежняя Иноуэ – неуклюжая девушка-подросток с длинными темно-рыжими волосами и наивными серыми глазами. Ичиго покачал головой, пытаясь подавить ностальгическую улыбку, и прошел на кухню. «Кухня – это отражение внутреннего мира хозяйки, ее маленькое королевство, где она правит всем. По ней можно понять, что женщина из себя представляет», - сказала ему однажды мама, когда он, будучи еще совсем маленьким, лет пять-шесть, наблюдал за тем, как она готовит обед. Кухня его мамы была похожа на… на взрыв она была похожа. Ничто никогда не стояло на своих местах, в мойке часто бывала целая гора посуды, которую потом, как ни странно, мыл папа, бившийся головой о незакрытые дверцы подвесных шкафчиков. Кухня его младшей сестры всегда была идеальной. Ложки лежали там, где им было место и никогда не менялись местами с вилками, вся посуда сразу же после еды оказывалась на своих местах, тщательно вымытая со специальным средством и сполоснутая в чистой воде. Кухня Иноуэ была… была яркой, сразу же била по глазам. Это буйство ярких красок – оранжевых, желтых, красных – заставляло прищуриваться, в надежде скоро привыкнуть. Но, по крайней мере, все стояло на своих местах, поэтому не было угрозы запнуться за что-то и растянуться на полу. Стол украшала бежевая скатерть, обшитая по краю белоснежным кружевом, но вместо почему-то ожидаемой вазы с цветами Ичиго увидел странное чудовище, которое при ближайшем рассмотрении оказалось ананасом, который поставили в тапок, листья продели в диск, вместо носа вставили свисток, водрузив на него темные очки. Это чудо было обмотано бусами. - Нравится, Куросаки-кун? – спросила Орихиме, вошедшая на кухню и заметившая, что он внимательно изучает своеобразное украшение комнаты. – Я его сама сделала! - Заметно, - протянул Ичиго, приподняв уголки губ в едва заметной улыбке. Только в голову Иноуэ могла прийти такая странная мысль. Странная, но такая по-детски милая! - Он мне Абараи-куна напоминает, - пролепетала она, прикрывая свое смущение улыбкой. – Я его даже Лейтенантом назвала! На этот раз Ичиго не смог сдержать смешок. Ренджи просто обязан это увидеть! Главное потом спасти Лейтенанта от гнева его прообраза, чтобы Иноуэ не расстроилась. Конечно, она еще одного такого же сделать сможет, но этот, по-видимому, особенно ей дорог. - Ты присаживайся, Куросаки-кун, а я сейчас чай сделаю! Она бросилась к одному из шкафчиков и, открыв его, начала доставать все самое необходимое. Волосы, непривычно для нее, были собраны в небрежный пучок. Светло-зеленые брюки соблазнительно обтягивали пышные бедра, и Ичиго сердито нахмурил брови – ему непозволительно думать об Иноуэ в таком ключе. Она… слишком невинная, слишком наивная, слишком ребенок еще для этого. Она быстро перемещалась по кухоньке, не переставая что-то быстро тараторить, а Ичиго удивлялся тому, как она гармонично смотрится в этой обстановке. Словно это и есть то место, где она должна быть, как он, например, среди небоскребов в своем внутреннем мире. - Готово! – воскликнула она, вырывая его из размышлений и ставя перед ним чашку ароматного чая. – Сейчас печенье достану! Ичиго опасливо покосился на нее. Несмотря на то, что много лет прошло, вкус домашней выпечки Иноуэ ему не забыть никогда. Он тогда литровую бутылку воды залпом выпил – кто же знал, что однокласснице сочетание красного перца с горчицей в сладком прянике покажется очень вкусным? - Не беспокойся, Куросаки-кун, это обычное печенье, я его в магазине покупаю как раз для таких случаев! – Похоже, Иноуэ правильно растолковала его взгляд, стало даже как-то неудобно. - Таких случаев? – эхом отозвался он, откусывая немного печенье. Оно и вправду было обычным. Клубничным. - Да, ко мне часто заглядывает в гости Тацуки-чан или Исида-кун, - кивнула она, заталкивая в рот сразу целое печеньице. Он обязательно умилился этому и улыбнулся, но… - Исида? На кухне как-то потемнело. После истории с Вандеррейхом как-то неприятно было говорить о нем. А еще больше было неприятно представлять, какие отношения связывают Иноуэ и Исиду. Наверное, близкие, раз она пускает его сюда, на кухню, в свой уютный маленький мирок, похожий на тропический лес своим буйством красок. Мысль об этом заставляла что-то неприятное шевелиться внутри него, царапать стенки грудной клетки и сжимать сердце темными руками. Ему не нравилось думать о них, как о паре, правда, непонятно почему. Иноуэ – свободная девушка, ведь так? - Да, Исида-кун, - еще активнее закивала девушка, запихивая в рот еще несколько печеньиц. – Он ко мне приходит в гости раз в два дня примерно, - продолжила говорить она с набитым ртом. – Да ты не беспокойся, Куросаки-кун! – замахала она руками. – Исида-кун приходит ко мне чисто по-дружески вместе с Тацуки-чан! Они же, кстати, поженились недавно! Ичиго не знал, чему удивляться больше – тому, что эти двое каким-то неведомым образом сошлись или тому, что Иноуэ обо всем догадалась? В душе появилось волнение от предвкушения, но девушка продолжила, как ни в чем не бывало, поглощать печенье, увлеченно болтая при этом. Похоже, ничего она не поняла. Зато он все понял. Понял, почему ноги принесли его сюда, почему у Иноуэ такие соблазнительные бедра, почему она так красиво улыбается, почему от звука ее голоса становится тепло. Осталось только начать действовать. Но первый шаг уже сделан, он получил доступ в святая святых каждой женщины, в маленький внутренний мир Иноуэ – ее кухню.