Война за любовь

Ирка стояла, не шевелясь, и неотрывно глядела на Симаргла. Он двигался плавно, словно был неотрывной частью природы. Хотя, он и был ее частью. Без препятствий мог порхать по мировому древу. В любой уголок мира. В любой, кроме того, где была Ирка. Ни разу за тринадцать лет он не пришел к ней. Даже в единственную их встречу требовал от Ирки крови. Нет, Ирка, конечно, все понимала, но через столько лет вот так взять — и появиться! Словно они всю жизнь лучшими друзьями были! Симаргл замер в двух шагах от Ирки. Оглядел ее с ног до головы. Ирка не двигалась, лишь судорожно стискивала руку Айта. Рука была прохладная и немного успокаивала. Несмотря на грозный взгляд Симаргла, Айт руку не убирал. Ирке сейчас нужна поддержка. Танька молчала, боясь помешать встрече родственников. Богдан держал руку на эфесе меча: ситуация его настораживала. — Ты что же, даже не обнимешь меня? — в голосе Симурана слышался шелест листьев в жаркий летний день. Шепот ветра безлунной ночью. Тихое журчание ручьев. И слабое потрескивание сухой соломы. Словно голос природы. — Мы же так долго не виделись... — еще шаг навстречу к Ирке. Девчонка отступила назад. Симаргл неуверенно остановился и накрутил прядь волос на палец. Молодая ведьма-хозяйка наднепрянских земель совершенно не собиралась помогать папане наладить отношения. Раньше надо было, папочка! — Не обниму, — холодно бросила черноволосая девчонка, тряхнув головой. Волосы рассыпались по плечам белоснежной рубахи. — Почему? — искренне удивился Симаргл, выгибая брови изящными дугами. — Я же твой отец! — И что? Я тебе на шею броситься должна? — язвительно отозвалась Ирка, исподлобья глядя на Великого Хорта. По взгляду незадачливого отца Ирка сообразила — Симаргл действительно не понимает, почему она не кидается к нему на шею с визгами и криками! — Поясняю для особенно... отсталых от жизни, — ну а что, столько лет просидеть под землей у себя в алтаре! Вполне можно считать его отсталым. — Ты бросил нас с мамой, как только я родилась. Ты не помогал мне. Никогда. Даже не интересовался моей жизнью, — голос ее был холоден словно лед. — Я не мог остаться... — попытка Симаргла оправдаться была прервана взмахом Иркиной руки. — Да-да. Ты бог. Великий Хорт. Тебе не положено заботиться о простых смертных, вроде моей мамы. И о не совсем простых смертных — вроде меня. Мы это уже проходили, — теперь Ирка старательно не смотрела на отца. — Но это не делает твое отсутствие менее обидным. Но, если тебе так хочется... — ведьмочка задумалась, перебирая в мыслях различные варианты сгладить обстановку. — Я могу пожать тебе руку. Танька прикусила губу, чтобы не хихикнуть. Ирка говорила так, словно этим предложением оказывает своему папе великую услугу. И даже не боится! Хотя, она его дочь. Ей, наверное, можно. — Что ж, — Симаргл протянул Ирке руку. Никакого сарказма в словах дочери он не замечал. — Можно начать и с этого. Ирка хмыкнула и коснулась руки Великого Хорта. И ее мозг ослепила яркая вспышка! Стремительно сменяются времена года, дни и ночи — еще быстрее. Приходят люди. Устраивают жертвоприношение. А уходят уже волками и соколами. То есть, волками — убегают, а соколами — улетают. Приходят другие люди. Поклоняются ему, Хорту. И земля радуется. Зима приходит морозная, а лето — жаркое. На полях колышутся стебли пшеницы. И люди радуются. И снова приходят к Великому Хорту, и снова просят урожая. Потом — Запорожская Сечь. Кровь. Много крови. Кровь — хорошо. Ему — Симарглу — хорошо! Кровь дает силы. Подпитывает жизнь. Изображения сменяли друг друга с неимоверной скоростью. Пещера, где Табити устраивала свидания с Гераклом. Горы, поля, водоемы и леса. Это все — Хорт. Это все — его часть. Однажды Ирка чувствовала нечто подобное. Тогда, в битве со змием на острове Хортица. Она была всем. Всей хортицкой землей. Ощущала каждую травинку на своей могучей спине. Это было... великолепно! Все это пронеслось у Хортицы в голове за считанные секунды. Она увидела века жизни этой земли! Долгие, долгие годы Великий Хорт поддерживал жизнь на этих землях. Ирка осторожно сжала руку Симаргла. Изображения пропали, словно изображение на телевизоре, розетку которого выдернули из розетки. Но все, что она увидела, навсегда отпечаталось в памяти Ирки. Как будто она прожила такую же долгую жизнь. Рука Симурана была теплой, как песок, нагретый солнцем. И немного шероховатой. Как плодородная почва. А еще твердой, как скала. Ощущения были приятные. Словно землю трогаешь. Родную и бесконечно любимую землю. — Папа... — прошептала Ирка, облизывая пересохшие губы, и по-новому посмотрела на Симаргла. — Я скучала...