Made in China

День был подозрительно мирный и солнечный. В подобные дни проблемы так и норовят свалиться тебе на голову с ясного неба. Это могут быть, например, маленькие любознательные девочки, сующие свой нос в чужие дела и поедающие без спросу все пироги и конфеты. Или инопланетяне с далекой Кинмоку, в спешке потерявшие где-то свою принцессу и довольно бестолково пытающиеся ее найти. Или другие инопланетяне, стремящиеся отобрать у тебя любимого и попутно завалить всю Землю цветами - как будто от тебя можно откупиться какими-то цветочками. Или, в конце концов, появляется мировое зло и старается захватить твою планету, уничтожить все человечество, и главное - не дать тебе нормально выспаться в кои-то веки! И еще масса других, самых разных, первостепенной и второстепенной важности причин препятствуют безмятежной прогулке в парке с любимым человеком, поглощению тонн пирожных и обсуждению вечных и глубокомысленных вопросов вроде "А ты меня любишь, Мамору?"... Все это Усаги выложила на одном дыхании, непрерывно размахивая руками и светлыми хвостиками за спиной. В ответ Мамору только улыбнулся и произнес: - Не волнуйся, Усако. Это я беру на себя. И Усаги поверила, повисла у него на локте, и вместе они ушли в парк в сиянии солнечного дня, рыцарь и его принцесса. Солнышко припекало. Две кошки, черная и белая, валялись на подоконнике и грели бархатные пушистые бока. Икуко Цукино напевала под нос, сметая перьевой метелочкой пыль с множества полок и полочек в комнате дочери, ласково ворчала про себя, складывая разбросанные вещи в бельевую корзинку. Последняя причуда Усаги состояла в том, что все свои игрушки она упорно отказывалась раздавать или хотя бы прятать в ящик подальше от учебников и книг, которых стало как-то неожиданно больше. Среди них появился даже толстый талмуд по физике, на который Усаги набрасывалась, как изголодавшийся за зиму хомячок на слона, и сдавалась после нескольких минут напряженного вчитывания в пожелтевшие страницы: размеренное чтение поэтапно сменялось невнятным бормотанием текста под нос, затем хныканьем, и наконец, бездумным жизнерадостным напеванием последней песни «Three lights» и рисованием зайчиков на полях карандашом … На вопрос же, зачем ей игрушки, следовал загадочный ответ: - Ну, а вдруг она вернется? Вдруг? И Усаги смотрела на маму такими умоляющими глазами, что Икуко зарекалась спрашивать, кто эта "она", почему она должна вернуться "вдруг", и зачем этому кому-то игрушки? - Ну хорошо, - обычно соглашалась она, - оставим на будущее. Пускай ими играют твои дети. Усаги согласно кивала, и снова отчаянным взглядом смотрела на страницы учебника, как будто надеясь, что тот тоже смилостивится и выучится сам собой. - Как бы взять и понять эту физику?... Икуко продолжала напевать под нос, доставая из корзинки собранные на стирку вещи дочери и прищелкивая себе в такт пальцами. Последней в стальное чрево стиральной машины отправилась забытая нерадивой воительницей на стуле блузка от школьной формы с прикрепленной к банту брошкой. *** Свежевыстиранное белье сияло всеми цветами радуги, как дорогой набор для детского творчества, от яркого взрывного алого до нежно-загадочного фиолетового. Икуко, нахмурясь, пыталась отцепить от когда-то белой блузки брошь в клубах мыльной пены. Застежку заклинило, и теперь украшение цеплялось всеми своими краями за ткань. - Вот незадача... Луна проснулась первой, когда теплое солнечное пятно сползло ей на нос, открыла глаза и увидела, как Икуко достает из кармана фартука отвертку и пытается поддеть ею край броши для перевоплощения. Панический вопль черной кошки разбудил Артемиса. Моргая и ворочая тяжелой со сна головой, кот уставился прямо перед собой, и увидел, как Луна слетает с подоконника и несется к красным тапочкам домохозяйки. Артемис мигом проснулся и сорвался с подоконника вслед за ней. Икуко в недоумении повернула брошь другим боком и обнаружила щель, вполне подходящую по размерам под отвертку. - Ага, - обрадовалась она, - вот как это работает... - Нееет! Стой! - Луна, уворачиваясь от ножек стола и стульев, мчалась к Икуко, и Артемис отставал от нее едва на шаг - вздыбив шерсть и встопорщив усы. Хлопнула входная дверь, прошлепали шаги по коридору, и в дверном проеме появились два смутных силуэта - один повыше, другой пониже и со смешными шариками на голове. - Мама, мы верну... - крикнула было Усаги, но затем увидела брошь, отвертку, вытаращила глаза, и бросилась через всю столовую к матери, вытянув вперед руки. Испуганный Мамору кинулся следом за ней. Рассеянная Икуко занесла отвертку... - Не-е-е... - Ма-а-ама-а-а.... - Уса-а-ако-о-о... Усаги споткнулась о кошку и повалилась на пол, увлекая за собой Мамору и Артемиса. В это момент Икуко воткнула отвертку в щель и с силой нажала на заржавевшие створки. Многоцветный взрыв встряхнул весь дом Цукино до основания.