Крик

Орихиме кажется, что ее сейчас разорвет изнутри. Очень больно в груди, и она прижимает к ней ладони, скребет ее пальцами, чтобы хоть как-то унять это неприятное чувство. Словно раскаленной иглой пронзили, прошили тело насквозь, и края раны мучительно медленно плавятся. Куросаки-кун кричит. Его крик больше похож на рев раненого животного, животного, у которого отобрали все самое, что ни на есть, дорогое. Он никогда так не кричал, и сейчас ей страшно видеть его таким, ведь… сострадать ему нельзя, он этого просто не поймет и не примет. Ичиго кричит, барабаня кулаками по земле, вырывая траву и размазывая тонкие нежные стебельки и листочки по своим ладоням. Иногда его крик стихает, и тогда Орихиме слышит его глухие всхлипывания. Становится еще хуже. И как ей помочь Куросаки-куну, как заставить забыть его об этой боли? И Орихиме тоже начинает кричать, только так, что никто не слышит. Ее внутренний крик мощный, она взывает ко всем небесным силам, которые знает, он молит о том, чтобы небеса смилостивились над ним. Но небо с клубящимися в нем грозовыми тучами безразлично ко всему, что находится под ним. Крик Орихиме разбивает сгустившуюся тишину подобно раскату грома. Ичиго поднимает на нее – заплаканные? – глаза и смотрит с неверием и непониманием. А Орихиме продолжает кричать, сжимая свои плечи, впиваясь пальцами в кожу так, что потом точно останутся синяки, но разве это важно? Ее крик полон отчаяния, мольбы и… любви? Ичиго твердо встает на ноги, с благодарностью смотрит на удивленную девушку и расчехляет Зангецу.