Пока жива

Комната была необыкновенно пустой – обои на стенах как будто кто-то процарапал аж до холодного бетона стены, свет попадал в помещение очень выборочно, а ковер и цветы на подоконнике не придавали уюта. Девушка лежала на кровати в позе покойника и дышала едва заметно – Фрид чуть ли не подумал, что его услуги уже не понадобятся. - Вот она, наша девочка, - он не стал оборачиваться, понимая, что под сочувствующим взглядом дрожащий голос матери разразится рыданиями, - Мира. Мира, этот молодой человек тебе поможет. Девушка не шелохнулась. - Она, наверное, уснула, - пробормотала мать, суетливо подбегая к кровати, - плохо спит, понимаете… - Да, конечно. Мать легонько дотронулась до ее плеча, пытаясь разбудить. Фрид почти физически ощущал страх этой женщины – дело было даже не в дьяволе внутри девушки, а в боязни того, что она попросту однажды не проснется. - Мира… Она медленно раскрыла глаза, вежливо улыбнулась. На глазах матери явно проявились слезы. - Доченька! Фрид отвернулся. Когда женщина отошла в сторону, он поднял взгляд и рассмотрел свою новую пациентку как следует. Сдержанная улыбка, светлые волосы, розовое платье и болезненно-бледный цвет кожи – взгляд зацепился за царапины на внутренней стороне локтей и пластыри на шее. Фрид уже прикидывал в уме, каким демоном она могла быть одержима. - Можно мне ее осмотреть? Девушка непонимающе переводила взгляд с матери на Фрида и обратно, женщина же лишь кивнула, поспешно покидая комнату. Захлопнулась дверь, Миражана опустила взгляд в пол. Фрид подошел ближе и протянул руку. - Встаньте, пожалуйста. Шорох платья потревожил мать, стоявшую за дверью и едва сдерживающую рыдания; девушка вздохнула. - Вы тоже думаете, что я одержима? – прошептала она. - У вас отеки на лице и царапины на запястьях. Вы не употребляли никаких психотропных веществ в последнее время? - Отеки.… Это потому что плохо сплю, - пробормотала она, забирая волосы в хвост и давая осмотреть свою шею, - а плохо сплю из-за погоды. - А царапины от кошки? - У нас нет кошки. Фрид отошел к своей сумке, вытащил оттуда свечи и благовония. Миражана наблюдала за ним осторожно, покорно сложив руки за спиной. Свечи расположились по краю круглого ковра; рядом с каждой – благовония. Круг свечей обведен кругом рассыпанной соли. Миражана сидела в центре. - Закройте глаза, - сказал Фрид, переступая горящий барьер, - это ненадолго. Огонь дрогнул, качнувшись чуть влево – казалось, что послышалось даже шуршание крупинок соли о потертый паркет. Запах стоял не очень приятный – Миражана нахмурилась, но все же закрыла глаза. - Расскажите мне о том, как вы провели прошлый апрель. - Прошлый апрель? Девушка задумалась – действительно, а чем она тогда занималась? Институт, стажировка в соседнем городе, проект, новый компьютер… - Я училась тогда.… В институте, у нас была практика. - Да? И на кого же вы учились? Она все еще не открывала глаз. - На врача. - Какого профиля? - Я тогда еще не решила.… Наверное, на окулиста или стоматолога, хотя, была еще возможность пойти на ветеринара… - Вы любите животных? Фрид следил за обстановкой в комнате, наблюдая за пациенткой и поддерживая приятный тембр голоса. Его учили говорить так, чтобы люди верили всему. У него много голосов. - Да. - Кошек, наверное, да? - Да, они милые.… Но собаки мне тоже нравятся, - она улыбнулась, - особенно большие, как лайка или овчарка… Занавески резко качнулись, развевая пламя на кончиках фитилей. - А кролики вам нравятся? - У них прелестные мордочки. И ушки. Фрид взглянул вправо; фарфоровая чашка вот-вот упадет с тумбы, по зеркалу пошли трещины. Круг из соли дал брешь. - Просто удивительно, что у вас нет домашних животных. Его рука потянулась за границу огненного круга, приладила соль обратно. Миражана все еще не открывала глаз. - У моей сестры аллергия на кошек, и вообще на шерсть. У нас был попугай, но он улетел, когда кто-то забыл закрыть окно. - Вы, наверное, очень его любили. Фрид сделал резкий выпад вперед, схватив Миру за горло и второй рукой закрыв ей глаза; девушка начала хрипеть, царапать его руки, произносить что-то невнятное. Свечи погасали через одну, чашка упала на пол, разбившись вдребезги; зеркало пошло трещинами, ломаясь на крупные осколки, павшие к их ногам. - Отпусти, человек, - прошипела она, пытаясь вцепиться в его горло. - Как звали вашего попугайчика? - Сгори в аду! Свечи вспыхнули, запах благовоний с новой силой ударил в нос. Мира начинала задыхаться. - Какого он был цвета? Фрид уже слишком много раз видел подобное, чтобы не оставаться равнодушным – сейчас она изогнется в спине, выкрикнет имена своих грехов. Возможно, она ослепнет, если не будет сопротивляться до конца, но это уже не его дело. - Верни мне мои глаза! - У вас замечательные волосы. Очень необычный цвет. Ее тело пробила дрожь, руки тряслись, голос уже больше походил на ее собственный. Фрид аккуратно уложил ее на ковер, давая отдышаться. - Уже лучше? Руки Миражаны сводило, лицо покраснело. Фрид встал и вышел к двери. - Принесите ей воды, - бросил он матери и прошел в ванную – смывать скользкую кровь демона с рук.