Ведь так не бывает на свете...

Тем временем в операционной бригада боролась за жизнь доктора Ивановой. - Сколько уже прошло? – Игорь Евгеньевич устало продолжал делать массаж сердца. - Двадцать пять минут… - в голосе медсестры слышались нотки отчаяния. - Даже не смей этого произносить! Ты понял, не смей! – Виктор Юрьевич подошел к операционному столу. – Я продолжу! Думай, что делать дальше! И не смей этого произносить! – почти кричал Лосев, начиная непрямой массаж сердца. – Она сегодня не умрет! Анестезиолог устало отошел на два шага и посмотрел на всех тех, кто сейчас стоял в операционной: медсестры еле сдерживали слезы, а Витя… казалось, что он просто сошел с ума… Его безумные глаза… - Уже прошло много времени… - Не смей!! Не смей! Она не умрет! – хирург с каким-то остервенением делал массаж… Именно так выглядит отчаяние… - Ты же врач… ты должен понимать, что надежды практически нет…. - Игорь, если ты еще скажешь хоть слово… - Так, давай два кубика адреналина и лидокаин внутривенно… - посмотрел он на плачущую медсестру. – Прошу, соберись! Мы должны попытаться! - Давай, давай же! Ну! Ты должна жить! Ты не имеешь права умирать! Просто не имеешь! – Виктор Юрьевич не знал, что делать, он просто не понимал, как такое может быть… Как!? Отчаяние постепенно охватывало бригаду: девушки плакали, не в силах больше сдерживать слезы, Теплов не мог пошевелиться, его словно сковало чувство неведомого страха… Все они сталкивались со смертью, все они часто сталкивались со смертью, но теперь на операционном столе лежала Таня. Теперь они могут потерять члена своей большой и сплоченной семьи… Они ее уже практически потеряли… Пал Палыч смотрел на монитор… «Господи, нет… только не это… этого просто не может быть… Ты не можешь у нас его забрать! Просто не можешь!» - повторял он про себя, и со страхом поглядывал на Наташу, которая сжимала мешок для вентиляции легких. - Олег, он умирает… - прошептала Надя… - Прошло очень много времени… - Девушка отказывалась смотреть на то, что происходила в реанимационной. – Я не могу… - она выбежала из палаты и захлопнула дверь. Охранник так и остался стоять там, боясь пошевелиться, словно от этого зависело что-то… Словно от этого зависела жизнь ребенка. Надя прислонилась к стене и села на корточки: слезы градом катились по бледным щекам. Она не знала, молиться Богу или просто надеяться на чудо… Девушка плакала, обхватив колени руками… сейчас она была готова на все, чтобы спасти своего маленького Ванечку, но теперь от нее мало что зависело… - Ты не можешь его у нас забрать, слышишь! Так не должно быть! Он должен жить! Он еще совсем маленький! Он самый светлый ребенок, он самый чудесный… ты не можешь его забрать, ему еще много всего нужно сделать… Я знаю, что он маленький ангелок, который поможет многим, но он должен жить! Ты слышишь! – Надя просила что-то великое о чуде, она верила в то, что права, она знала, что так не должно быть… - Ты не можешь их забрать… Мать только нашла сына… они только нашли друг друга… Так не должно быть, ведь не должно… Когда мы представляем себе смерть, то мы видим ее старой страшной женщиной, которая безжалостно уводит нас из этого мира… Она протягивает свои костлявые пальцы к умирающему и словно вытягивает из него все то, что еще держит его… Страшно… Сегодня Ваню и Татьяну Николаевну встречал молодой мужчина… Ангел-хранитель, который так часто был с ними рядом, а теперь он проводит их туда, откуда уже десять лет наблюдает за жизнью тех, кого любил… тех, кого любит…