Моё

Все было, наверно, не зря Нам бы выйти на встречные полосы... Непослушными пальцами я Перебираю светлые волосы Как тогда, у лесного ручья.

Наверное, это странно - всю жизнь любить одного человека. Я общался со многими девочками из нашего дистрикта - одноклассницами и соседками, сестрами своих друзей и дочерьми знакомых родителей. И только с ней боялся даже заговорить. Нет, Китнисс не была единственной девчонкой, но она всегда была самой лучшей. Во всяком случае для меня. Темные волосы, заплетенные в две аккуратные косички. Тонкая рука, взмывшая вверх при одном упоминании названия неизвестной мне тогда еще песни, которую теперь помню наизусть. Едва заметные складки на красном платье в клетку. Хрупкая детская фигурка, забирающаяся на стульчик. Упрямый и уже тогда волевой взгляд светло-серых выразительных глаз, встречающихся с моими. А потом мир рухнул и ожил вновь. За долю секунды. Потому что с того момента уже ничто не могло быть, как прежде. Потому что с того момента уже ничто и не было, как прежде. Потому что даже птицы за окном умолкли, пока она пела. Пока она пела. Я не думал, что Китнисс вообще можно смутить, но это оказалось так легко, что заставило меня невольно удивиться. На следующий день после того, самого дождливого и холодного за всю осень, она только слегка покраснела и отвернулась, старательно разглядывая все еще сыроватый асфальт под ногами, после чего наклонилась, срывая одуванчик. Она тогда не произнесла этого вслух, но я услышал ее. "Спасибо". Я помню каждое мгновение, связанное с ней, даже самое незначительное. Ведь это лучшие воспоминания в моей жизни. Они так ценны, так весомы, мое сердце словно губка впитывает каждый взмах ее ресниц. Но когда она открывает глаза, я каждый раз заново понимаю, что значит истинное счастье. Я не думаю о том, что даже не был толком знаком с ней. Это неважно. Потому что в этих глазах моя жизнь. Вся моя жизнь. И когда я говорю, что без нее мне не будет места в двенадцатом, я не лукавлю. Почему я должен ходить, что-то делать, с кем-то разговаривать, куда-то спешить, о чем-то думать, если ты будешь мертва? Какой в этом смысл, Китнисс, скажи мне, прошу. И может тогда я послушаю тебя. Но ты молчишь, а значит - понимаешь. Я один, но не жалуюсь, совсем, нет. И я буду счастлив до тех пор, пока у меня будет возможность просто видеть твои глаза. Почему для меня это так важно? Потому что в них - все, о чем ты молчишь и что я могу прочесть, но никогда не скажу об этом вслух. Я почти вижу как на их глубине плещется твоя хрупкая душа. И она прекрасна. Ты прекрасна, Китнисс. - Всегда. Я сдержу обещание, несмотря ни на что. Они заставили меня ненавидеть воспоминания о тебе, но не твою душу, твое доброе сердце, твои поступки. И я снова и снова буду влюбляться в тебя. Всегда. Каждый день и каждое утро. Ты - бесконечный секрет, и я вечно буду находить и разгадывать новые грани. Будто кто-то в целой галактике вообще способен заставить меня разлюбить девочку в красном платьице в клетку. Нет, это не подвластно никому. Ни президенту Сноу, ни яду ос-убийц, ни родителям, ни друзьям, ни врагам. Это только мое. Только мое. Вот она - много лет спустя, сидит на Луговине, наблюдая за нашими детьми. На ней легкое голубое платье из хлопка. Сегодня солнечно. Разгар июля. Воздух наполнен ароматами трав и звуками кишащей жизнью природы. Вокруг кружат пчелы, бабочки, стрекозы, какие-то букашки, перелетая или перебегая с растения на растение. Китнисс открыла лицо солнцу, нежась в его игривых лучах, которые отливают золотом в темно-коричневых волосах. Она улыбается. Светлая, воздушная, чистая, как капли росы с утра на одуванчиках, которые я каждый день срываю для нее. И, наверное, даже спустя столько лет я не могу поверить, что она моя. Я подхожу, садясь рядом. Нахожу ее глаза. Они все такие же. Загадочные, приковывающие своим магнетическим блеском, в них по-прежнему читается решимость, невидимый стержень, несмотря на то, что ей пришлось пережить. Моя маленькая храбрая Китнисс. Сойка-Пересмешница - птичка, готовая упорхнуть в любой момент. Но с тех пор что-то изменилось. Я вспоминаю тот день, когда это случилось, когда я впервые прочел в ее глазах уверенность в своих чувствах. Когда в них отныне и навек заиграла теплота. И я вижу ее до сих пор, стоит ей только взглянуть в голубые глаза напротив. Мои глаза. Она берет меня за руку, гладит запястье и произносит тихо, почти шепотом: - Ты больше никогда не будешь один.